Изгнанники, или Топ и Харри - Лизелотта Вельскопф-Генрих

мысли Харки забегали вперед, в осень, он представлял себе, как вернется отец и принесет Харке ружье. Сначала были лишь краткие мгновения, когда фантазия мальчика спешила к этой картине, но, когда вершина лета миновала и дни стали мягче, Харка уже почти каждый день просыпался с вопросом, не сегодня ли отец возвратится домой.

Вечером он засыпал с мыслью, что не сбывшееся сегодня может совершиться завтра. Постепенно ожидание стало болезненным, и все самообладание Харки уходило на то, чтобы не говорить об этом. Наверняка и Могучий Олень тоже думал о том, что Маттотаупа должен был скоро вернуться. Но хотя во многом другом мальчики были откровенны друг с другом, в этом пункте, связанном с происхождением Харки из племени дакота, с изгнанием его отца и с местью Тачунке-Витко, оба пугливо молчали. Временами они подолгу сидели вместе, думали об одном и том же в молчаливом единодушии, не говоря ни слова, и так крепла их дружба.

Новая возможность открылась, когда Мудрый Змей объявил, что хочет запастись боеприпасом для своего ружья у старины Абрахама перед большими осенними охотами. Колченогий Волк и Темный Дым высказали желание сопровождать Мудрого Змея. Они хотели побывать в фактории и, может быть, лелеяли в тайном уголке сознания трудноисполнимое желание тоже обзавестись огнестрельным оружием, подобно этому воину. В те дни, когда это обсуждалось, стало ясно, насколько хорошо Могучий Олень понимал своего друга Харку. Он пошел к вождю, своему отцу, и спросил его, нельзя ли Харке сопровождать воинов и заодно расспросить в фактории, не слышно ли что о Маттотаупе или Тачунке-Витко. Ведь Харка говорит на языке бледнолицых людей и понимает его, он мог бы к тому же быть переводчиком для воинов сиксиков и подслушать, о чем говорят между собой белые мужчины.

Этот аргумент Горящая Вода не мог не принять. Он отгадал при этом мысли и желания своего сына и разрешил ему тоже поехать с ними. Согласно заверению Мудрого Змея после первого посещения фактории, бледнолицые и краснокожие мужчины ведут там себя спокойно и с пониманием, даже если белые мужчины временами слишком много и слишком громко говорят.

Общая радость мальчиков была велика и полна ожиданий. В факторию стекаются все окрестные новости, и надежда там что-нибудь узнать казалась им обоим не лишенной оснований. Между большими племенами к северу от Миссури царил мир, мир держался и с белыми мужчинами, и по этой причине можно было без опасений отпустить обоих мальчиков.

Харка выбрал для выезда своего Чалого. На сей раз ему не надо было вести за собой вьючных лошадей, и маленькая кавалькада продвигалась вперед без замедления. Уже на четвертый день зоркие глаза индейцев приметили на горизонте факторию. Под вечер они туда доскакали.

В фактории и ее окрестностях мало что изменилось за прошедшие месяцы. Уровень озера немного понизился от летнего зноя. Трава потеряла свой ярко-зеленый цвет. Число гостей и покупателей было невелико, поскольку свою зимнюю добычу охотники давно сдали, а осенняя охота еще только предстояла. Три воина сиксиков и два мальчика поскакали прямиком к частоколу фактории и въехали во двор.

Старина Абрахам, не так уж и занятый в эти недели, заметил всадников еще издали и уже встречал их у первого блокгауза. Поскольку перед ним были индейцы, он не пускался в такое красноречие, как в разговоре с Томасом. Он умел подлаживаться под обычаи и привычки своих гостей. Прибывшие не собирались размещаться и кормиться в блокгаузе. Они намеревались лишь отметиться, а потом, как и большинство индейских посетителей, расположиться с лошадьми на берегу озера. В теплые дни позднего лета это не причиняло им никаких неудобств.

На озере обосновалось лишь несколько небольших групп индейцев: ассинибойны, кровавые, а также черноногие, хотя и из другой группы племен; но дакота, которых следовало опасаться, поскольку они могли похитить Харку, там не было.

Не очень далеко, но и не очень близко к фактории Мудрый Змей нашел приятное место и обустроился со своими спутниками. Лошадей напоили, стреножили и пустили пастись. Время клонилось к вечеру, и мальчики собрали хворост и развели костер. Провиант был у них с собой, да и по дороге они настреляли тетеревов и теперь ощипали их и зажарили. Мудрый Змей не собирался в этот же вечер говорить со стариной Абрахамом о патронах. Кто хочет торговать, должен иметь в своем распоряжении не только товар, но и время. У Мудрого Змея были с собой хорошо припрятанные шкурки горностая, которые он собирался поменять на боеприпас.

Трое воинов и мальчики сидели у костра и поедали тетеревов. После еды мужчины закурили. А мальчики сидели у самой воды, глядя на мошкару и рыбок. Закатное солнце окрасило водную гладь перламутровым блеском.

Хотя мальчики, казалось, смотрели только на воду, но на самом деле украдкой наблюдали окрест за всем, что достигало их зрения и слуха. Поэтому от них не ускользнуло, как старина Абрахам вышел за ворота и озирал берег озера, будто ища кого-то или что-то. Он неторопливо побрел – как будто бесцельно – вдоль берега в ту сторону, где расположились трое сиксиков с мальчиками. Поравнявшись с ними, он остановился, достал свою трубку, набил ее, зажег табак и раскурил.

– Доброго вечера, – сказал он наконец, повернувшись наполовину к мальчикам, наполовину к воинам.

Индейцы не ответили на это.

– Ну что, я вижу, нравится тебе у черноногих, – заметил старина Абрахам, обращаясь к Харке.

– Да.

– Жаль, что твой отец не смог здесь остаться. Это был джентльмен. Гранд-сеньор, как говорил о нем сумасшедший Томас. Жаль.

– Да, – ответил Харка, не меняя выражения лица.

– Ну, ты ведь уже большой и сможешь прожить и самостоятельно, да?

– Да, – ответил Харка все тем же спокойным и равнодушным тоном, так, будто Абрахам спросил: «Хорошо ли доехали?»

– Но все-таки жаль, – продолжал Абрахам. – У него водились доллары. Я часто и с удовольствием его обслуживал. Но чему быть, того не миновать. Так уж оно есть.

– Да.

– Вы, наверно, приехали, чтобы узнать, где твой отец?

– Но ты ведь этого тоже не знаешь, старина Абрахам.

Харка по-прежнему сохранял внешнее спокойствие, хотя внутри у него все дрожало. Он чувствовал, что Абрахам что-то знает о Маттотаупе, но, видимо, его сведения были не так приятны, как Харка надеялся все лето.

– Нет-нет, конечно, как узнать, что могло произойти с человеком на юге, да еще в Черных холмах.

При упоминании Черных холмов Харка внутренне встревожился еще сильнее. Он поначалу ничего не ответил старине Абрахаму, а быстро перевел Сильному Как Олень все, что