Изгнанники, или Топ и Харри - Лизелотта Вельскопф-Генрих

– Да знаю, знаю! – нетерпеливо ответил Бен на первый же его вопрос. – Конь и ружье! Похоже, ты обзавелся новым другом, а? Приятных развлечений! Но когда ты попадешь к нему в лапы!..

– Да какие лапы! Это ему от меня что-то нужно, а не мне от него.

– Ему от всех что-то нужно.

– Но он же платит.

– Да получишь ты коня и ружье. А сейчас мне некогда.

И Бен хотел убежать.

– А почему бы и тебе не наведаться к месторождению золота? – спросил Шарль как бы вскользь.

Бен побледнел и снова обернулся к Шарлеманю:

– А ты-то что об этом знаешь?

– Больше, чем ты думаешь.

– Послушай мой совет: держись от этого подальше.

– Чтобы не помешать тебе подойти поближе?

– Это участок Джима, не мой и не твой. Ты можешь делать что хочешь, но если ты не очень рвешься к преждевременной гибели…

– Что, уже были неприятности?

– Больше чем неприятности! Я лазил внутри той горы. Жуткое дело, темнота, вода, множество ходов, я чуть не утонул… и вдруг натыкаюсь в темноте на Рыжего Джима. Это чудо, что я еще жив. Но я поклялся ему и себе, что больше там ноги моей не будет.

– Значит, он тоже ничего не нашел. Риск не оправдался.

– Вот именно. Лучше заниматься честной работой.

Шарлемань засмеялся:

– Честной? Не смеши меня, друг. Такое дело хочешь передать в лапы одного Джима?

– Кажется, он прихватил с собой Топа в качестве проводника.

– Сомнительный проводник. Но даже если и так – я придумал, как и нам найти своего лоцмана.

– «Нам»? Нет, мой дорогой. Я туда ни шагу. Меня уволь из игры.

– Ты ничем не рискуешь. Дай мне, кроме коня, ружья и ножа, еще кожаную одежду и револьвер…

Бен громко рассмеялся:

– Так вот в чем дело!

– Если я что найду, принесу на твои золотые весы.

– А где ты возьмешь себе проводника?

– Очень просто. У Топа есть мальчишка… он у черноногих. Я возьму его на удочку, приведу к отцу… то есть он уж сам найдет своего отца. Тогда Джим не сможет утверждать, что я его выследил, а Топ еще будет мне благодарен, что я спас его мальчишку… от воспитательного заведения, например… потому что Топ, его отец, как-никак «убийца».

– Джим тебе запретил красться за ним?

– Запретил.

– Значит, он с Топом подался к пещерам, будь он трижды проклят! А ведь открыл-то их я, я! Если Топ его убьет, так подлецу и надо.

– Ты осел. Но если Джим считает, что вся добыча его, ему придется расстаться с этой мечтой. Я буду наступать ему на пятки.

– А это и правда мысль. Идем, я дам тебе коня и ружье, револьвер и нож. И ковбойскую одежду, какую ты не то что не имел, а отродясь не видел. Но не вздумай меня обмануть! Ты навсегда от меня зависишь, боеприпасы-то взять больше негде!

На этом разговор был закончен.

Шарлемань остался при своем решении. Однако страх Бена все-таки сказался на его настроении. Он еще раз пошел к реке, к началу следов Джима и Топа. Как просто было все-таки пойти по этому следу! Но Шарлеманю примерещился взгляд Джима, и он вернулся назад. Он мог обдумать весь свой план. Еще ничего не произошло, не было ничего решенного, ничего неизменного. Но Шарлемань хорошо вооружился всем, чем должен обладать мужчина на Диком Западе. Этого он на всякий случай добился. Охотник осмотрел лошадь, предложенную Беном, потребовал лучшую – и получил ее. Он влез в новый кожаный костюм, который Бен ему вручил, и почувствовал себя в этой одежде очень хорошо; она была не только удобна, но и угождала его щегольству своей бахромой и расцветкой. В ружье Шарлеманя многое не устраивало, но в этом пункте Бен был непоколебим; Шарлеманю удалось выбить из него лишь чуть больше патронов. Револьвер был годный.

Снарядившись, Шарлемань немедленно пустился в путь. Он заметил, что Билл Петушиный Боец уже начал отходить от опьянения, и совсем не хотел посвящать его в свои планы. С Беном, владельцем единственной фактории на всю эту глушь, Шарлеманю надо было сохранить хорошие отношения. Но других свидетелей он не хотел, тем более этого грубияна Билла.

Стояло приятное теплое летнее утро, когда Шарлемань еще раз подкрутил свою бородку клинышком, затем вскочил на коня и поскакал на север.

Расстояние от Найобрэры до прерии севернее верхней Миссури, куда устремился Шарлемань, по воздуху составило бы около восьмисот километров. Но Шарлемань не был птицей. Он скакал верхом, по дороге зарабатывал себе на пропитание где охотой, где мелкими услугами следопыта или ковбоя, отклонялся ради этого то туда, то сюда, и в итоге ему потребовались недели, чтобы добраться до цели.

За это время миновала середина лета. Жара смягчилась, солнечное сияние стало уже не столь мощным и ослепительным; теперь солнце освещало луга, леса и реки, животных и людей ровно и скромно, так что контуры и краски проступали отчетливее. Ночи стали длиннее, удлинились и дневные тени. Стада бизонов и табуны мустангов еще паслись на севере, но инстинкт движения к югу уже зашевелился в них. Индейцы устраивали большие осенние охоты, готовясь сделать запасы на зиму, чтобы вместе со снегом и льдом в стойбище не пробрался голод. Стойбище той группы сиксиков, где вождем был Горящая Вода, еще стояло в незащищенной степи. Только после охоты на бизонов можно было думать о кочевье в леса предгорий.

Стояла ночь. Над прерией, над ручьем, над вигвамами простиралось темное небо. Мерцали звезды; дул прохладный ветер. Мустанги стояли плотной группой, собаки спали, прижавшись друг к другу. В вигвамах отдыхали люди. Харка жил у своего друга Могучего Оленя в вигваме вождя. Тот вигвам, что был предоставлен ему и Маттотаупе, пустовал, потому что его содержание стоило бы лишних трудов, если бы в нем жил один мальчик. Черноногая женщина на время отсутствия Маттотаупы вернулась к своим родителям, чтобы помогать там.

Харка чувствовал себя вольготно в вигваме вождя. Могучий Олень и Харка сроднились еще сильнее. В первые недели после отъезда Маттотаупы Харка был уверен в успехе того, что задумал отец, и мальчик играл и упражнялся, охотился, отдыхал и болтал со своим новым другом с утра до вечера в радостном расположении духа. Вся орава мальчишек уже воспринимала Харку как своего, причем как лучшего из своих.

В течение первой половины лета, когда солнце еще палило и трава выгорала,