Ночь за контракт - Ирина Алешина

этим шакалам оставил? Плохо обо мне подумала. Я на тебя тогда сильно разозлился, что не послушала меня и брата одна отправилась искать, проучить хотел, чтобы посидела денёк в подвале, подумала и в следующий раз так не поступала. Ты ведь в церковном подвале пряталась и тебе ничего не угрожало. Я своим гвардейцам приказ дал, чтобы к Ахмеду обязательно заехали и всыпали за то, что тебя обидел. Мои ребята его поколотили здорово. Один человек скрывался у него, а оказался бывшим боевиком, оружие при нём было, находился в Федеральном розыске, сдали этого абрека в органы. А когда возвратился через два месяца, тебя, чёрт возьми, след простыл… Долго искал, но найти не удалось. Дом быстро продала и скрылась, не оставив никому адреса, в эту глухомань уехала… Лучшей подруге и той не сказала, куда едешь… Прошу тебя, зяблик, вернись ко мне…

– И вы опять хотите сделать меня своей любовницей? – спросила она.

– Да, – ответил он, неотрывно глядя на Тамару.

– Это такой прикол? – возмутилась она. – Хотите, чтобы я ради вас оставила свою семью?

– Да, – повторил он. – Именно это я хочу. Я сейчас дезориентирован, потерян, ведь все, что я сделал за все эти годы, все, к чему стремился ради семьи и чего достигнул – рухнуло. Остался бизнес, недвижимость, но это совсем не то, что мне сейчас нужно…

– Но есть много свободных женщин, предложите ещё кому-нибудь… очень многие согласятся. Помните, вы когда-то смеялись над стихами Анненкова. Говорили, что только идиот мог написать: «И если мне в сомненье тяжело, я у нее одной ищу ответа…» Вы тогда мне сказали, что кроме баб существует– власть, деньги, бизнес… там можно найти все. У вас ведь все это есть… Зачем вам я?

– У тебя замечательная память… Но хочу спросить, Почему мне отказываешь?

– Потому что не хочу. Без объяснений.

– Я предлагаю на твоих условиях, все что ты пожелаешь… Полное содержание, подарки…

– Что? – переспросила она

– Полное содержание, – повторил он.

– Чего я от вас хочу, – припечатала она, чтобы вы сейчас ушли… Скоро мои вернутся…

– И кофе не угостишь?

Тамара криво усмехнулась.

– Прислушайтесь к тому, что я вам сейчас скажу… Мне, действительно, когда-то было хорошо с вами… Но в самую тяжёлую минуту, когда я рыдала в трубку и умоляла вас о помощи, вы меня предали… Вы решили меня проучить, а была дорога каждая минута. Нас могли поймать и в подвале меня бы насиловали до потери сознания несколько мужиков …У меня никогда не было бы детей… Вы разозлились на меня из-за брата. Вам не понять, что в детстве я ему была не сестрой, а матерью… Вы об этом прекрасно знали, но всё равно сравнивали Валеру с животным, быдлом обзывали… Он сейчас монах, а ваш Шопенгауэр со своей теорией сам быдло, – закричала она, но сразу закусила нижнюю губу, чтобы не наговорить лишнее…

Леонид Павлович скользнул к ней и прижал её к себе.

– Успокойся, ведь тогда все хорошо закончилось…

– Успокойся, говорите? – ее накрыла истерика. —Да если б не отец Сергий, я не знаю, что с нами было… -Она даже на мгновенье задохнулась.

Леонид Павлович обнял Тамару и стал нежно её гладить по голове, спине, как ребенка… Она стояла, не шелохнувшись, прижавшись к нему.

– Успокоилась? —тихо произнес он. – Я прошу за свою невнимательность у тебя прощения… не рассчитал, что там все серьёзно было… – Обдумай спокойно моё предложение…

– Я вам признательна, но не вернусь…

– -Хорошо… Не будем торопиться. Я занятый человек, но ради того, чтобы дать тебе время на обдумывание, до завтра я остановлюсь в гостинице, а…

Он не успел закончить фразу, как раздался грохот в кухне, там что-то с шумом упало на пол, а вслед за этим послышался истошный вопль Серёжи.

– А-а-а-а, – орал он на весь дом. Тамара мгновенно бросилась на помощь к сыну. За ней быстрым шагом пошел на кухню Леонид Павлович, а за ним ракетой вбежал охранник, держа в вытянутой руке пистолет. Оба замерли на пороге и наблюдали, как Тамара дрожащими от волнения руками отодвинула картонную коробку, открыла дверцу шкафа, из которого с шумом вывалились на пол кастрюли, и вытащила орущего и держащегося за голову Серёжу. Ни обращая на них внимания, она осмотрела голову ребенка, но ничего не обнаружив, стала осыпать его лицо поцелуями, приговаривая:

– Ну не плачь, не плачь, давай я своего котёнка поцелую и всё пройдёт… – её голос был полон сострадания к ребёнку.

Серёжа плакать перестал, но продолжал всхлипывать… Он пока держался руками за ушибленную голову.

Леонид Павлович, глядя на них, ещё до конца не осознавая, что произошло, повернул голову к охраннику и на английском языке, произнёс:

– Ну, что ты ворвался в дом с пистолетом? Спрячь его немедленно… Ребёнка пугаешь одним своим видом, он и так плачет. Иди и жди меня на улице…

Серёжа, услышав разговор на любимом английском языке, прекратил всхлипывать, повернул к ним голову, и, посмотрев с интересом на пистолет, обращаясь к охраннику тоже на английском, спросил:

– Ты кто, киллер? Дай мне пистолет подержать. Он настоящий?

Тамара не поняла, о чём спросил сын, но сердце подсказало, что тщательно скрываемая тайна в следующее мгновенье будет раскрыта.

Леонид Павлович уставился на Тамару и удивлённо спросил:

– Тамара, ты зачем ребёнка спрятала в шк…

Он недоговорил фразу до конца, видимо, в это мгновение какое-то неуловимое предчувствие посетило его мозг, в голову пришла совсем неожиданная мысль, он чуть запнулся, тотчас перевёл взгляд на Серёжу, брови поползли вверх и поднялись почти на лоб…

Заикаясь, хриплым, словно сильно простуженным голосом произнёс:

– Та-а-к, пон-н – нятно. Мой с-сын?! Хотя за-чччем тебя спрашивать, я и так ви-ии-жу…

Тамара ничего не ответила, шмякнулась тяжело задом на стул и заплакала от досады на саму себя. Струйка солёных слёз текла по её щекам, и ей нечем было их стереть. Серёжа ладошкой стал вытирать с лица матери слёзы. Рик радостно бегал рядом, визжал, прыгал на них, виляя хвостом, но на него никто не обращал внимания и он громко заскулил…

– Мама, не плачь, мне не больно! Этот дядя, мой папа?! Он разве не умер? – мальчик смотрел на неё глазами, которые требовали немедленного ответа. Врать было нельзя.

– Серёженька, милый, прости меня, сынок, я думала, что папа умер, а он попал на машине в аварию и только болел сильно. Лежал долго в больнице. Это твой папа, иди к нему, – тихо прошептала она сквозь слезы, – и подтолкнула легонько мальчика в спину. – Иди…

Серёжа медленно отошёл от Тамары. Он подошёл к Леониду Павловичу, задрал вверх свое личико и спросил:

– Почему ты не прислал нам телеграмму, что лежишь в больнице? Мы бы к тебе с мамой приехали и мандарины привезли. Правда, мам?

Видя, что мать продолжает плакать он и сам громко заревел.

Леонид Павлович, наверное, первый раз в жизни не знал, что ему ответить на этот неожиданный вопрос о телеграмме и мандаринах. Он растерянно молчал и гладил сына ладошкой по голове. Тамара и Серёжа плакали, но он ни думал их успокаивать. Охранник с открытым от изумления ртом, прирос к порогу и продолжал держать пистолет в руке. Судя по выражению лица Леонида Павловича, мысли у него работали со скоростью света, он быстро опомнился от шока, пришёл в себя и рявкнул на мужчину:

– Сказал, ребёнка идиот напугаешь, вот и напугал.

Мужчине не надо было дважды повторять, он резко развернулся и быстро выбежал из кухни. Леонид Павлович, достал из кармана куртки носовой платок и тщательно вытер у Серёже слёзы, а затем крупные капельки пота со своего лица.

– А ты, Серёжа, хорошо на английском языке разговариваешь, понял, что я сказал? Хотя, что я у тебя спрашиваю, сам слышал прекрасное произношение, – проговорил он растерянно…

Серёжа гордо ответил:

– Я ещё по-немецки и по-французски разговариваю, но хочу научиться по-китайски, это сейчас самым важным языком во всём мире будет, так Олег сказал. Мы его начали только учить.

Леонид Павлович автоматически задавал Сереже расхожие вопросы, а его мозг уже давно обдумывал сложившуюся ситуацию.