Пустующий трон - Кен Лю

– Она неправильно произносит слова? – спросила Тэра.

– Отнюдь. Она говорит так, будто выросла в моем родном племени. Я общался в Гондэ с некоторыми пленниками-дара, которые выучили степной язык, но они всегда говорили с причудливым акцентом, примерно как ты. А эта девочка произносит все так… словно бы родилась в Гондэ.

– Если бы она притворялась и обманывала вас, с Таквалом у нее бы этот номер не прошел, – обратилась Тэра к адмиралу Росо. – В нашей экспедиции никто не владеет в совершенстве языком степей и уж тем более не говорит на нем без акцента. Думаю, девочка в самом деле не знает человеческого языка, но прекрасно умеет подражать звукам.

– Полагаю, нужно заковать ее и отправить под стражу, – отчасти смягчившись, предложил адмирал Росо. – Мы не знаем, кто она такая и что у нее на уме. Вдруг шпионка? Или…

– Я не чувствую исходящей от нее угрозы, – перебила его Тэра, качая головой. – Иногда боги посылают непрошеных гостей, чтобы испытать нас.

Свет. Столько света. Столько пространства. Она не могла поверить, каким ярким и огромным может быть мир, сколько в нем всяких разных цветов и форм. Она была поражена.

Но тут она заметила в воде какие-то продолговатые предметы. Пригляделась. Они были той же формы, как она сама, и стало ясно, что они воспринимают мир так же, как она сама. Вот только они не шевелились. Да и вообще ничем не отличались от сломанных рей, разбитых бочонков, бултыхающихся кувшинов и густой белой пены на гребнях волн. От того длиннохвостого существа, которое плавало в холодной воде в трюме.

Они были мертвы.

Она оплакивала их. Разрушение вызывало у нее отвращение. Смерть – самое страшное, что есть на свете, и нет хуже зла, чем причинить смерть другому.

Вокруг были и другие существа одной с ней формы. Они не были мертвы. Они пели ей, но эти песни отличались от той, что она знала. В этих песнях слышались красота, любовь, тоска, понимание внутреннего устройства вещей, того, что крылось под поверхностью. Эти песни трогали сердце и ласкали его, заставляли легкие, глотку и язык трепетать от сопереживания. Она поняла, что смерть не приблизится к ней, покуда звуки пробуждают в ней эти чувства, а она сама пробуждает своими звуками чувства других.

И больше всего на свете ей захотелось научиться так петь.

Когда ремонтные работы на «Прогоняющей скорбь» были завершены, флотилия покинула водное кладбище и продолжила путь.

Экспедиция дара направилась на запад, а затем на юг, следуя океаническому течению. Все это время девочка училась говорить.

Тооф, Радия и Таквал учили ее языку степняков. Девочке предстояло жить в Укьу и Гондэ, а потому выглядело вполне логичным, что ей пригодится знание тамошних наречий. Тэра также приставила к девочке ученых мужей, которые обучали ее языку дара. В числе наставников был и возделыватель Радзутана Пон, которого остальные невольно зауважали, когда разошлись слухи о его отваге и находчивости: ведь именно он во время абордажа принял решение выпустить на городе-корабле гаринафина.

– Когда девочка научится говорить, – рассуждала Тэра, – то, быть может, расскажет нам, как оказалась здесь и что ей нужно.

Принцессе хотелось узнать, откуда взялась незнакомка, но у нее были дела поважнее. Впрочем, появление девочки позволило решить одну проблему, давно мучившую Тэру. Многие участники экспедиции, будучи людьми весьма образованными и заслуженными, неохотно учили язык степей. Они чересчур дорожили своей репутацией и принимали уважение окружающих как нечто само собой разумеющееся, а потому не желали заниматься столь пустяковыми, по их мнению, делами, опасаясь выставить себя глупыми или неспособными. Они считали, что им ни к чему осваивать язык варваров, прикладывать лишние усилия, чтобы выразить свои мысли. Да и вдобавок им не хотелось показаться беспомощными, как дети.

Даже самой Тэре приходилось бороться с подобными чувствами. Но она понимала, что нет такого мудреца, который во время учебы не попадал бы впросак.

А вот у девочки, ехавшей зайцем на их корабле, таких психологических преград не было, и участники экспедиции, присутствуя на уроках, предназначенных для маленькой незнакомки, учились вместе с ней.

Тэре пришло в голову, что для овладения новыми знаниями требуется забыть многое из того, что ты знал до этого.

Учителя, конечно же, нередко спорили между собой. Таквал и объездчики гаринафинов из числа льуку не могли решить, какому из степных наречий отдать предпочтение. Наставники, назначенные Тэрой, тоже были из разных областей Дара, и каждый настаивал, что именно его говор единственно правильный. Девочка, впрочем, успешно имитировала любые акценты и быстро научилась называть одни и те же предметы на разных наречиях.

Главные споры шли о том, какое имя дать найденышу.

– Нельзя же всю жизнь звать ее «девочкой», – заметил Радзутана. – Как говорил Поти Маджи: «Рэфигэрука кадаэ фа тикрую ко мапидатинэло», то есть: «Надлежащее имя есть первый шаг к познанию».

– Право выбрать для нее имя должно принадлежать людям степей, – заявил Таквал, – ибо состояние девочки стало понятно лишь тогда, когда она заговорила на нашем языке. Давайте назовем ее Рьояной, в честь Торьояны, милосердного бога целителей. Пусть она станет первым вестником целительного ветра, что неминуемо придет в сте́пи.

Тооф и Радия дружно поддержали его. Наро льуку еще на городе-корабле прониклись симпатией к принцу агонов, а Таквал, в свою очередь, настоял, чтобы им разрешили обучать девочку их (по большей части) общему языку. Теперь пленникам было позволено относительно свободно ходить по «Прогоняющей скорбь».

Предложение Таквала было весьма удачным. Принц выбрал не воинственное имя, отсылающее к грядущему противостоянию льуку и агонов, о неизбежности которого можно было судить столь же уверенно, сколь о том, что океаническое течение доставит их к месту назначения. Он решил отметить таким образом период относительного мира и покоя.

– Почему это мы должны называть ее варвар… именем, которого не существует в классическом ано? – возразил Радзутана. – Она родом из Дара. Лучше дадим ей имя в честь Луто, бога мудрости, и будем звать Йемилуто. Пусть она станет предвестником просвещения, которого так долго ждали жители степей.

– С чего это вы взяли, что девочка родом из Дара? – парировал Таквал. Он заметил, что Радзутана едва не допустил в своей речи оскорбление, и разгневался.

– Но… ее ведь нашли на этом корабле, – ответил ученый. – Откуда же еще ей быть?

– Мы тоже находимся на этом корабле, – вставила Радия. – По крайней мере, сейчас. По вашей логике, мы теперь тоже из Дара?

Тооф и Радия презирали Радзутану за то, что он стал виновником гибели Таны, и ни в чем