Некровиль - Йен Макдональд

– Квебек, я наладила безопасный канал связи с «Маркусом Гарви».

– Соедини нас, пожалуйста.

Перемещение. Смещение. Над головой повисли четверть миллиона тонн, прицепленные к тонкой стреле длиной в километр: космический корабль. Широкоугольный объектив делает пространство бескрайним. Голова кружится. Но можно понять, в чем фокус. На одном конце хребта-ускорителя – бугристая сфера из кометного льда с вкраплениями никеля, озаренная призрачным мерцанием плазменной отдачи, которая возникает всякий раз, когда прикрепленные к ней двигатели проецируют волны обманом, каждая с радиолокационной сигнатурой «хлопушки». Сферу уравновешивает приближающийся сияющий опал Земли, на котором перевернутый укоризненный палец Южной Африки периодически затмевает сине-белое мелькание сближающихся на своих орбитах электромагнитных катапульт. А посередине, прямо над головой, в центре излучаемой энергии – укосины с прикрепленным вооружением и аппаратурой связи, скопления жилых капсул и приютившиеся среди них мягкие, несообразные зеленые шары. Вакуумные деревья. Ночные леса. Силуэты движутся с проворством обезьян по деревьям, капсулам, вдоль стержней и укосин. Туссену не нужны отцовские проги улучшения изображения, он и так знает, что эти существа четырехрукие, самодостаточные, соприкасаются с космосом всей кожей. Длинные цепочки огней, развешанные по ночным небесам – бесшумные корабли-побратимы; резкие и быстрые фотохимические вспышки – разведчики, приманки, истребители и ракеты, движущиеся впереди флота.

Великолепно. Прекрасно. Ради такого Туссен улетел из отцовского дома, но так и не нашел то, что искал.

Смещение. Перемещение. Пузырь-обиталище, за прозрачной стеной – космос. На заднем плане: квадро с пестрыми шкурами собрались вокруг парящих в невесомости приборных панелей. В центре авансцены расположилась красивая мертвячка неопределенного возраста. Ее кожу покрывал узор из светлых листьев на темном фоне.

– Отлично выглядишь, Мари-Клер, – сказал Квебек.

– Спасибо, compañero, – сказала женщина на испанском с легким акцентом. Биолюминесцентные пятна на ее плечах и сосках светились, когда она говорила. Нежно-голубые цветы рассыпались по небу позади нее и увяли. Она взглянула на невидимый дисплей. – Коэффициент убыли на линии огня составляет тридцать процентов в час. Ждем увеличения до семидесяти процентов по мере приближения к перигею. Потеряли «Вавилон и Тинг» – в него попали из рельсотрона почти сразу – и «Сьюзи Кью», полуавтоматический производственный комплекс на фотонной тяге, принял на себя удар эскадрильи логических бомбардировщиков. Наши собственные рельсотроны уничтожили бомбардировщики, но «Сьюзи Кью» – летающий остов, пока мы не сможем послать полную техническую команду для перезагрузки. В остальном проникновение основного флота на сорок процентов ниже прогнозов. Огневая завеса поглощает залпы их рельсотронов и теслеров, а перехватчики уничтожают ракеты и истребители. Мы их сдерживаем, Квебек.

Блестящие искры вырвались из костяка «Маркуса Гарви»: перехватчики управления виртуальностью, сообщила Туссену всплывающая подсказка, уточнив спецификации, комплекты вооружения, скорость и параметры орбиты.

– Они эвакуируют фабрики, Мари-Клер. Первая фаза завершена. Мы подключились к их внутрисистемным каналам. Покажи ей, Тешейра.

Пакет данных с фрагментами учиненной бойни помчался по адресу. Мертвячка поджала губы. Ее кожа потемнела; внезапная осень. На мгновение у нее появился нимб из взрывов в отдаленном космосе.

– Вспомогательные войска тащат модули массового воскрешения, – мрачно сказала она. – Пусть мясо дождется своей очереди. Вы подключились?

– Все готово, – сказал голос Хуэнь. – Вы подключились к системе административного управления корпорады «Теслер-Танос». Канал сфокусированный и зашифрованный, его можно взломать только с этого конца. У них есть связь с Тихоокеанским советом и, косвенно, с Орбитальным командованием. Кроме того, имеется неинтерактивный доступ только для чтения к полной управленческой иерархии «Теслер-Танос» и поисковым системам и компиляторам новостей.

Вид из космоса растворился в коллаже низкокачественных снимков грузовых шаттлов, отрывающихся от стыковочных узлов, вида горящих городов с высоты, орбитальных орудий, включивших маневровые двигатели, чтобы нацелиться на нечто невидимое.

– Проги предупредят вас, если «Теслер-Танос» заметит прослушку, так что шпион и жертва шпионажа не поменяются ролями.

На внутреннем экране шлема опять появилась мертвая капитанша, чей тихий и изящный флот падал в сторону Земли.

– Хорошая работа, Квебек. – Она снова взглянула на дисплей за кадром. – Проги прямо сейчас все пересчитывают. Должна сказать, с учетом информации, которую вы нам предоставили, мы почти у цели. Спасибо, compañeros. Переходим ко второй фазе.

Пузырь наполнился белым светом, а потом – красным и пульсирующим. Изображение сильно тряхнуло. Буквы и цифры на экране возопили о двадцати видах опасности. Мертвячка схватилась за перекладины над головой, чтобы удержаться на месте. В поле зрения появились ее нижние руки, облаченные в тяжелые перчатки-манипуляторы.

– Красная тревога, – спокойно сказала она, доставая из-за границы кадра аудиовизуальный шлем. – Один снаряд почти промахнулся и шесть, восемь, Господи, двенадцать приближаются.

На заднем плане ее красиво раскрашенный экипаж покинул места вокруг скоплений приборов и бросился на боевые посты.

– Увидимся на небесах, Мари-Клер.

– Увидимся на небесах, Квебек, – улыбнулась женщина. – Удачи тебе с отцом.

Экран погас. В наушниках зазвучал белый шум. Связь прервалась. Разбитый, подавленный, прикованный к Земле и болезненно смертный, Туссен вскочил из инфокресла. Ему показали настоящий полет, абсолютный полет, полет как поэзию – и на пике подъема вырвали перья.

Истина и тайна. Все вопросы, которые Туссен припас на потом, завопили, что их надо задать здесь и сейчас.

Настоящее имя и подлинная суть. Он знал то, о чем мог лишь догадываться. Знал, что правильная цифра – шесть. Порфирио Казандзекес, добрый и верный слуга, не смог отвести от него глаз, даже когда смерть сомкнула пальцы на черепе. И это небрежное прощание мертвой космической капитанши.

– Квебек, я должен знать. Кто ты такой?

Человек, назвавшийся Квебеком, посмотрел на своих помощников.

– Я запер комнату, – сказал Хуэнь/Тешейра, последним вышедший из виртуальности. – Потребуется мощный резак, чтобы одолеть замки на этих дверях. Пентхаус надежно изолирован. Человек наверху никуда не денется. У тебя есть столько времени, сколько потребуется.

– Расскажи, Квебек, – прибавила Шипли, потирая старые кости и затекшие суставы. – Он заслуживает знать. Всю правду.

Квебек указал на пустой стул в основании колонны белого света.

– Присядь-ка, Ксавье. Я знаю, ты слышал много историй этой ночью, но хочу, чтобы ты узнал еще одну – и тогда ты поймешь. Всю правду.

Сорок два часа двадцать семь минут.

– Жить легко, а вот умирание пугает меня до смерти, – сказал Камагуэй.

Он стоял на краю «Лос-Роблес», дрожа на ветру, промокший насквозь. Внизу начинался некровиль.

– Совсем как в той старой песне, – продолжил Камагуэй и сел на край, свесив ноги над пустотой. – Устал жить и боюсь умереть. Однажды я видел повтор старого шоу с Джуди Гарленд, его записали еще до моего рождения. Первая половина состояла из номеров с участием Синатры и Дина Мартина, дуэтов, трио. Безжизненная показуха, хотя сами песни великие. А во второй части на сцене была только сама Джуди, на фоне собственного