Деревянный каземат - Сергей Дубянский

– Но их лечат? – перебила Татьяна Ивановна, не слишком интересовавшаяся теорией.

– Конечно. Существует два варианта – гормональный, но врачи сами не советуют пичкать человека лишними гормонами. И второй, типа, «клин клином». Знаете, как в сериалах – попал под машину, например, и сразу все вспомнил.

– Не дай Бог!

– Я тоже так думаю. Тем более, она дома, и постепенно сама адаптируется к знакомой обстановке. Вы ей тут фотографии покажите, расскажите, кто есть кто…

– Ой, да, конечно! А это, значит, вы нашли ее?

– Ну, так получилось… – и Аня принялась излагать легенду о том, как, проходя мимо, увидела сидевшую на остановке девушку, потом весь вечер наблюдала за ней с балкона и, наконец, решила подойти, заподозрив неладное.

– А я не помню – когда, что со мною случилось… – горестно произнесла Аревик, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Кстати, приезжал твой парень, у которого ты ночевала третьего дня, – вспомнила Татьяна Ивановна, – машина у него такая шикарная…

Аня выстрелила в Аревик взглядом, но та, словно и вправду, пребывала в состоянии анабиоза.

– И что? – спросила Аня, – я пыталась вызвать в ней хоть какие-нибудь ассоциации, но все бесполезно, хотя не может же у такой красавицы не быть молодого человека. Вы ему рассказали о ее состоянии?

– Я звонила ему, но у него самого горе – брат погиб, так что ему не до того.

– Какой кошмар! – Аня всплеснула руками, – но согласитесь, надо думать о живых. Мертвым-то, им что?..

– Конечно, надо сообщить ему, что Катюша нашлась. Телефон его на подоконнике.

– Ну, не сейчас. Пусть она хоть в себя придет, – тем не менее, Аня подошла к окну и взяла визитку. Долго и внимательно изучала ее, а потом вынесла окончательное решение, – нет, не сейчас… а с работы ее не искали?

– Так она ж не работает. Она последние дни ходила, искала работу, но так и не нашла. В какой-то обувной магазин приглашали, но она не согласилась почему-то.

– В наше время безработные, не редкость, – Аня махнула рукой, – кстати, Кать, если у тебя такая ситуация, могу устроить тебя к нам в «Сфинкс». Знаешь такую гостиницу?

– Нет, – честно ответила Аревик.

– Ой, хорошо бы! – воскликнула Татьяна Ивановна, – знаете, с одной пенсией-то так тяжело! Пока Катюша работала в магазине, хоть три тысячи получала – и то легче было. Но она ж у меня девочка с характером – чуть не по ее, хвостом вильнет…

– А вы вдвоем живете, да? – Аня оглядела комнату.

– Муж у меня давно умер; других детей нет. Представляете, что я пережила, когда Катюша пропала?..

– Да уж, – заключила Аня глубокомысленно, – но хорошо то, что хорошо кончается. Я думаю, со временем все у нее восстановится. А теперь мне пора идти. Татьяна Ивановна, всего хорошего. Кать, не проводишь меня до остановки?

– Конечно, провожу, – Аревик с готовностью поднялась.

– Может, покушаете? – спохватилась Татьяна Ивановна.

– Нет, спасибо. Мне, действительно, пора. Надеюсь, больше Катя не потеряется.

– Теперь я дома, – ответила Аревик безрадостно.

– Возвращайся побыстрее, Катюш, я пока обед разогрею, – Татьяна Ивановна поймала Катину руку, словно не желая с ней расставаться, но не почувствовала ответной реакции.

– Все не так уж плохо, – сделала вывод Аня, когда они отошли от калитки метров на двадцать, – родственников минимум; работы нет; зато есть богатый любовник.

– Почему ты думаешь, что любовник? – растерялась Аревик.

– Нет, почитатель таланта, – Аня рассмеялась, – меценат, который тебе по десять штук отстегивает… а, вообще-то, ты стерва. Могла б и с матерью поделиться, а то она, бедная, концы с концами еле сводит со своей пенсией, а ты… Кстати, насчет работы, я серьезно. Завтра вечером позвони, а я с начальством пока переговорю, – Аня махнула рукой, останавливая маршрутку, – пока, подруга. Будь умницей.

По инерции Аревик поплелась в свой… «старый» или «новый» дом – ничего другого ей просто не оставалось.

Проснулась Аревик с тяжелой головой, совсем не чувствуя себя отдохнувшей. Вернее, первая мысль, еще питавшаяся прошлыми ощущениями, была спокойной и умиротворенной – она подумала, что сейчас достанет из холодильника коробочку кефира, сделает бутерброд с сыром и перейдя через двор, окажется в привычном обществе медвежьего семейства и молчаливой, отлитой из металла русалочки. Но мысль эта прокатилась, как большой мяч, который, подпрыгнув, исчез в овраге с таблетками. Тут-то голова и наполнилась тяжестью…

Осмотрела комнату, к которой вчера уже начала привыкать, но сегодня будто забыла, и приходилось все начинать заново.

Весь прошедший вечер они с «матерью» провели за просмотром семейных альбомов. Аревик с любопытством смотрела на голенького младенца, ползавшего по постели. Потом младенец подрос, облачился в розовое платьице и отрастил косички. Потом косички исчезли, а в руках появился портфель. При всех этих превращениях постоянно присутствовали какие-то незнакомые люди, никак не ассоциировавшиеся с понятием «мать», «отец», «дядя Боря» (или он был не Борей?..)

Потом повзрослевшая девочка вышла замуж. Вот, жениха Аревик разглядывала долго и внимательно, прикидывая, как выглядела рядом с ним, и пришла к выводу, что Катя – дура, раз ушла от такого красавца с капитанскими погонами (особенно после того, как он нес ее на руках через какой-то мостик). …Может, его еще можно вернуть, ведь, сколько семей восстанавливаются после развода?.. – но эта мысль была мимолетной, и просуществовала лишь до тех пор, пока страница альбома не перевернулась.

Вообще, наплыв информации оказался настолько огромным, что часам к десяти Аревик перестала в ней ориентироваться, а Татьяна Ивановна все рассказывала и рассказывала о чем-то своем. Казалось, ей самой приятно окунаться в воспоминания, ведь одно, делать это мысленно, охватывая взглядом знакомую хронологическую таблицу, и совсем другое – вслух, пересказывая мельчайшие детали.

Наконец Аревик призналась, что устала. Мать разочарованно вздохнула, видимо, оттого, что Кате так не удалось ничего вспомнить самостоятельно, но потом они обе решили, что ночь должна все расставить по своим местам.

И вот ночь прошла. Ничего не изменилось (да и не могло измениться), если не считать, конечно, отяжелевшей головы, не желавшей больше воспринимать никакой информации.

Аревик долго прислушивалась к посторонним звукам, и только определив, что Татьяна Ивановна на улице, все-таки встала. Неизвестно, во сколько вставала «настоящая» Катя, но часы показывали половину седьмого.

…Это она меня разбудила, – подумала Аревик, глядя на огромную черную муху, ползавшую по потолку. Выполнив свою миссию, муха угомонилась; счастливая – она могла спать даже вниз головой, а Аревик поняла, что больше заснуть не сможет. Но и просто лежать с открытыми глазами было невыносимо – какой-то беспричинный страх, исходивший от мебели, от вещей, от всего дома спрессовывался внутри так плотно, что сердце даже начинало пропускать удары. Отсюда надо было бежать немедленно!.. С другой стороны, если быть реалистом, то бежать ей пока некуда, и сюда придется возвращаться, по крайней мере, ночевать. Ох, это спасительное, так внезапно возникшее слово «пока»! Какой глубокий смысл в нем заключен! Оставалось только найти ему материальное воплощение.