Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон

«Спокойно!» — сказал он себе. То, что сначала ощущалось как обида, стало перерастать в панику. Он поднял голову, посмотрел на островерхую крышу над колодцем. Футов двадцать карабкаться, не меньше. Он начинал по-настоящему замерзать, его била дрожь.

Грейтхаус снова закашлялся. Прикрыв рот рукой и потом отняв ее, он увидел красное пятно и зажмурился.

— Хорошо он меня уделал, — прохрипел он. — Мэтью… послушай…

— Времени нет. Поберегите силы. — Он подгребал руками и ногами, приходилось полностью выкладываться, и он боялся, что если правая пятка Грейтхауса соскользнет с узкого выступа камня, то его старший товарищ уже окончательно пойдет ко дну.

— Я сказал, что… — Грейтхаус замолчал, проглотил кровь, собираясь все-таки что-то произнести. В падавшем сверху тусклом свете лицо его было мертвенно-серым. Измученные глаза превратились в щелки. — Сказал… что… справлюсь с ним. Ошибся я. Извини.

Мэтью не знал, что ответить: он и сам почти готов был просить прощения у Грейтхауса. Все это подождет, решил он в следующие несколько секунд. Нужно снять сапоги, пока те его не утопили. Он свернулся под водой калачиком, стал стягивать чертов балласт с одной ноги, а освободив ее, всплыл на поверхность, чтобы отдышаться. Потом повторил это тяжкое испытание. У него мелькнула мысль, что к тому времени, когда все это закончится, может быть, лучше было бы остаться в сапогах.

Голова Грейтхауса все еще была над водой, руки раскинуты в стороны, пальцами он старался ухватиться за малейший выступ в каменных стенах. Глаза его были закрыты, дышал он прерывисто.

Мэтью снова изучающе посмотрел вверх. Господи, как далеко! Если что-то предпринимать, то нужно поторопиться: силы, сама его жизненная энергия, воля к существованию уходили из него, как шатающаяся больная лошадь.

Неожиданно Грейтхаус сорвался с уступа, на который опирался, и вода сомкнулась над его макушкой. Мэтью сразу же схватил его за сюртук и стал вытаскивать. На этот раз партнер помогал ему, брыкаясь, барахтаясь, молотя руками и царапая стены, дабы хоть за что-нибудь уцепиться. Наконец Грейтхаус затих, ухватившись за края двух едва выступавших камней, где мог бы удержаться разве что червяк.

Мэтью еще раз оглядел колодец и прикинул расстояние до верха. Он вспомнил о лопате. Она сейчас на дне. Далеко ли до него и можно ли ее достать?

— Я — вниз, — сказал Мэтью и добавил: — Так нужно. Держитесь за стенку.

Грейтхаус не ответил. Его трясло — не то от усилий, не то от холода, не то от того и другого. Мэтью сделал вдох, потом выдохнул, чтобы быстрее погрузиться на дно. Ногами вперед он ушел под воду, сложил ладони ковшиком и погреб вниз. Глаза можно было вообще не открывать: так было черно. Он ощупывал пространство вокруг себя, слева и справа, двигая также ногами, и уходил все глубже. Вдруг его обтянутые чулками ступни коснулись каких-то камней. Он стал лихорадочно искать: легкие судорожно требовали воздуха. Он боялся, что не сможет всплыть и что у него не хватит сил повторить спуск на дно.

Левый локоть на что-то наткнулся. Повернувшись в ту сторону, Мэтью нащупал стенку, пробежал по ней пальцами и нашел лопату — она упала железной кромкой вниз и стояла, будто ожидая, когда ее возьмет могильщик. Но Мэтью надеялся, что сейчас она как раз поможет отсрочить их похороны.

Он схватил лопату, оттолкнулся от дна и стал быстро подниматься к поверхности.

Вынырнув и ловя ртом воздух, он стряхнул с лица воду и увидел, что Грейтхаус висит уже только на одной руке. В этом отчаянном положении чувства и мыслительные способности Мэтью обострились — можно сказать, оголились, — и он точно знал, что сейчас нужно найти. В нескольких дюймах над уровнем воды он заметил между камнями подходящую расщелину и, занеся лопату над головой, воткнул ее железной кромкой в это узкое пространство. Потом резко дернул черенок вниз, и лопата, длина которой была больше диаметра колодца, успешно втиснулась между стенками. Он ухватил ее обеими руками посередине, чтобы проверить на прочность, — держится надежно. Теперь Грейтхаусу было за что уцепиться — если удастся заставить его еще немного побороться за свою жизнь.

Мэтью взял Грейтхауса за свободную руку и подвел ее к лопате, которую тот, к его удовлетворению, стиснул пальцами. Только бы черенок под весом Грейтхауса не треснул посередине и не сместился, но тут уж — или полковник, или покойник. Мэтью сказал, как ребенку:

— Ну-ка, ну-ка, вот так! — И Грейтхаус позволил Мэтью подвести другую свою руку к импровизированному «якорю».

Лопата не сдвинулась и не переломилась пополам. Грейтхаус висел на ней, подняв лицо к свету.

Но это была всего лишь временная победа. Мэтью взял плававшую рядом веревку. Наполнившееся водой ведро ушло под воду, но деревянный вал, толщиной с небольшое бревно и длиной около трех футов, покачивался на поверхности. Мэтью сразу же отказался от идеи отвязать веревку от вала: узел был запечатан смолой. У него не было выбора: если он полезет с веревкой наверх, чтобы привязать ее к деревянным опорам, на которых держится крыша колодца (а это единственный способ поднять отсюда Грейтхауса), то придется тащить и вал. Если вообще удастся вылезти.

Перебирая ногами в воде, он дважды обмотал веревку вокруг груди, пропустив ее под мышками.

— Хадсон! — позвал он. — Продержитесь?

Вместо ответа Грейтхаус что-то тихо, гортанно проворчал — этого Мэтью было достаточно.

— Я полез наверх. — Он сознательно не стал говорить: «Попытаюсь полезть». Если у него не получится, они пропали. — Держитесь, — призвал он Грейтхауса, одновременно укрепляя собственную решимость.

Затем уперся ступнями в стенки колодца, ища пальцами, за какие камни можно зацепиться, и в то же время прижатыми к стенкам ладонями пытаясь удержаться с помощью силы трения. Медленно, дюйм за дюймом, он выбрался из воды и пополз вверх по центру, словно паук, тянущий за собой паутину.

Он поднялся футов на шесть, когда вдруг его правая