Дорога мстителя - Алексей Алексеевич Доронин

крестьянской или мусульманской одежде и в платках… и даже кукольный опричник в шапке, с топориком. Много было солдатиков, танчиков, деревянного оружия.

Но все эти бабские и детские вещицы его, сурового воина, которому скоро семнадцать и который решил наконец-то отрастить щетину на подбородке, не интересовали.

В продуктовых рядах народу было больше. Наливали кумыс и айран, можно было купить лепёшки и пироги под диковинным названием «зур бэлиш».

Младший заметил, что сладости тут дешевле, чем у Рината. Продавались и изюм, и разные орехи, и курага, и урюк, и даже какой-то аштак-паштак. Всё это он не опознал бы без надписей на картонках. Раз даже на такие товары, и даже на дорогущие пряности, которые явно везли издалека, находились покупатели, значит, город не бедствовал.

А вот душистое мыло здесь стоит дороже, чем на ярмарке в Орловке. Было бы нечем заняться – закупить его там воз, привезти сюда… и прогореть, потому что спроса на такое количество может не найтись. Да ещё и местные побьют за конкуренцию.

Но быть купцом точно безопаснее, чем мстителем. Жаль, этот путь не для него. К мылу душистому ему нужна верёвка пушистая. Для одного человека. Хотя человека ли?

Самым дальним был ряд с «промышленными товарами». Теми, которые не для домохозяек. Тут продавалось всё, что связано с производством, охотой, выживанием. И войной тоже.

Наконец, Саша увидел то, что и ожидал и боялся найти. Трофеи из Заринска. Товары с клеймом заводов, вывезенных в ходе оккупации или взорванных фугасами, когда захватчики бежали после восстания. Вещи и оружие со знаками мастерских города Томска (такие он уже встречал). И других городов, тоже далёких, о которых Саша и не слышал. Сюда они могли попасть только не очень честным путём. Как и другие вещи, непонятного назначения, но слишком сложные, чтобы быть изготовленными кустарно.

Хотя предметы ручной работы или «полуручной» – когда берётся довоенная вещь и восстанавливается полностью, чистится от ржавчины, полируется – тоже могли попасть сюда от «сахалинских» мародёров. А ведь всё это плоды чьего-то труда.

Что бы Младший сделал, увидев тут вещи из Прокопы? Пусть даже люди, которые их награбили, в основном не выжили и оттуда не вернулись.

Да ничего бы он барыгам не сделал. Эти торговцы с Урала и Башкирии ни при чём. Знали они, что этот товар – «честно украденное»? Наверное, знали. Но всё упирается в вечное: «Жить-то надо». Саша не считал себя вправе их осуждать.

В выцветшей палатке из нескольких слоёв ткани, на которой ещё угадывались логотипы газировки «Соса-Сола», он нашел Марата. Странное имя у брата чайханщика, вроде как французское, революционное.

Именно у него Младший должен был закупить припасы в дорогу, которые отсутствовали у Рината.

Нашлось даже то, что Саша и не надеялся найти. Никаких вопросов Марат (похожий на брата, но более потрёпанный) не задавал, и не удивился, с чего тощий подросток имеет средства заплатить за такое количество продуктов. Видимо, его брат часто мутил всякие дела и с более мутными типами.

Впрочем, продуктов только с виду было много. Младший уже по опыту знал, что съест это за пару месяцев.

Вернулся с полным рюкзаком в чайхану, поел уже полноценно, а потом пошёл в номер и целых полтора часа потратил на свои записи.

В номере оказалось довольно уютно. Имелись кровать, столик, шкафчик, даже ковёр на полу, хоть и пыльный. Сначала можно было подумать, что на этаже пусто, потому что, проходя по коридору, Саша никого не встретил, но он слышал голоса и разные звуки. Стенки были тонкие, однако его это не пугало. У каждого – своя жизнь, свои дела, и он, атом, ставший ионом, «свободным радикалом», летел по своей траектории, никому не нужный.

Из перехода с караваном, из разговора с болтливым чайханщиком, потолкавшись на рынке, походив по городу, Саша сделал выводы. О том, что мир вокруг довольно велик. В нём есть не только Сибирская Держава, таинственная Орда и несколько изолированных деревень между ними.

Поселений – сотни. Среди них десяток довольно крупных, и это только поблизости. Крупных – это больше тысячи жителей. Между ними существует сеть торговых маршрутов, хоть и не стабильная. Ещё есть кочевники-животноводы, которых никто не пересчитывал, затерянные деревни, секты, бродячие старатели-находчики, которых легко спутать с шайками и бандами.

Сашина карта мира сильно пополнилась… Конечно, девяносто процентов этих знаний ему никогда не пригодится. Но он привык делать всё досконально.

Получается, что только на Южном Урале живут десятки тысяч. А от Башкирии до Волги, если не врут, – несколько сотен тысяч. Похоже, что людей не было разве что на северном Урале, в горах не жил никто, и за радиоактивный пояс не совались. В основном из-за пояса и не имелось отношений у Сибири с теми территориями, что лежали западнее. Он не столько убивал, сколько пугал.

Пояс перекрыл самые удобные дороги, и хотя его можно было обойти, никто пока не видел в этом необходимости.

В крупных поселениях Урала были церкви и мечети, мануфактуры, конюшни, ярмарки, несколько шахт и карьеров. Всё это пёстрое разнообразие не имело единого центра.

Орда, ворвавшаяся сюда недавно, заставила всех с собой считаться, но абсолютной власть её тут не была. Отношения с СЧП у этих городов-государств, вечно недоедающих селян, жуликоватых находчиков и коробейников, бродячих коневодов да овцепасов были неоднозначные.

Самые отдалённые слухи доходили даже не от Волгограда и Нижнего Новгорода, не от Самары и Саратова, а с юга, куда вроде бы теперь нацелилась Орда. А ещё где-то далеко было то, что осталось от Москвы. На север тоже тянулись тонкие ниточки караванных путей, где-то там, возможно, жили люди, даже в Питере, бывшей северной столице. Ходили слухи и про заграницу, где на чужих языках говорят. Вот такой огромный оказался этот мир. Всей жизни не хватит, чтобы обойти.

Но Саше это и не нужно.

С кучей новых знаний и впечатлений в голове надо как следует выспаться. Утро вечера мудренее. Впервые он ночевал не в подвале, не в сарае, не в курятнике и даже не в чужом доме, а в гостинице.

Темнело. Когда зашло солнце, записанный призыв муэдзина прокатился над городом, напомнил правоверным о молитве. Младший уже к этому привык.

Вскоре все огни в окнах домов погасли.

Улицы освещали редкие фонари, судя по ровному свету, электрические, и это было роскошью. Вроде бы тут несколько паровозов приспособили, чтобы вырабатывать электроэнергию и тепло. Солнечных батарей на это точно бы не хватило. И того одинокого