Дорога мстителя - Алексей Алексеевич Доронин

Он сначала обрадовался, подумал, что осмотр – формальность. А потом понял причину «доброты» стражников. Толстого начальника не интересовало, кто перед ним, потому что все платили бакшиш. Каждый клал на расстеленный брезент одну ценную вещь и мог проходить.

Если «пропуск» не устраивал вахтёров, на пути у бедняги оказывалась рука с резиновым «жезлом». Приходилось развязывать мешки да рюкзаки и предлагать что-то ещё. Очередь стопорилась, идущие позади злились. Лучше было не жадничать. Нескольких находчиков, у которых не оказалось ничего ценного, стражники выгнали с концами. Получив дубинкой по хребту, те понуро пошли к Старому городу.

Саше пришлось расстаться с последними респираторами («распираторы» – называли их в Орловке). Товар это был ходовой, главный стражник довольно хрюкнул и кивнул, а один из его подручных сложил маски в мешок.

Вскоре Младший был внутри периметра.

Никто так и не узнал, насколько он был напряжён при проходе. Даже подслушанное в очереди перешёптывание его не успокоило: «Наши на посту… Пропустят. А ихние могут и увести с концом. Наши не борзеют. У всех родные. А вот за городом…».

Чуть более внимательно стражники осматривали тех, у кого длинная борода. Понятно, что Сашка привлёк меньше их внимания.

Прямо перед ним, заставив его напрячься, по покрытой пылью и выбоинами дороге прошёл патруль в каракулевых шапках, нашивки с куницей на рукавах. Не ордынцы, а местная милиция. Но хрен моржовый морковки не слаще. Странно, что в такую жару они шапки не снимают. Вот она, сила привычки.

«Сахалинцы» тут тоже были. На севере, всего в километре от въездных ворот он заметил на территории бывшего завода что-то вроде военной базы. И заправлять ею могла только одна сила. Даже отсюда были видны сторожевые вышки и мощный блокпост на въезде. На флагштоке реял знакомый флаг с орлом. А рядом – второй, с изображением человеческого черепа с горящими глазницами на чёрном фоне.

А вот это уже не просто ордынцы, а отряд «Череп». Разве его не уничтожили в Сибири? Или новый набран?

Похоже, знание геральдики (слово всплыло из книжной памяти) в более цивилизованных краях постепенно переходило из разряда экзотики в насущную потребность. У Прокопы вообще никакого флага не было, и Саша не мог точно вспомнить даже флаг Заринска. Вроде что-то с солнцем связано. Тот редко использовали. Хотя, может, сейчас что-то и там изменилось. Наверное, рейд СЧП избавил Сибирскую Державу от иллюзий об окружающем мире.

Недалеко, отделённый проспектом от базы, на берегу небольшого озера расположился компактный укрепрайон из многоэтажек. Там тоже имелись разнообразные оборонительные штуки. Он видел прожекторы, сейчас отключённые, и что-то вроде бетонного дота. Но ему туда и не надо. Там, похоже, расположилась местная власть.

Прогуливаясь, Александр попутно изучал людей на улицах. Если брать только тип лица, то никакой особой разницы с Сибирью нет. Татар и башкир от русских отличить трудно. Типичных «степняков», как троица «апачей»-караванщиков, почти не встречалось. Но вот он заметил, как несколько погонщиков, похожих на братьев-башкир, гонят отару овец по главной улице.

Попадались люди в экзотических нарядах или головных уборах. Всё это были мужики, женщин Саша пока ещё здесь не видел.

Вот всадник проскакал – здоровенный, на хорошем коне, с карабином и ножнами, в которых мог быть ножик размером с тесак; явно очень знатный. На кого он поехал охотиться?

Из палатки у дороги доносился запах жарящегося мяса. Может, шашлыков, а может, беляшей или чебургенов. Восхитительный запах. Сашка еле удержался, чтобы не подойти. Нет, сначала ночлег.

Палатка была всего одна, а ведь Ермолаев, да и Витёк, говорили, что где-то тут есть большой базар.

Звучала музыка, почему-то напомнившая Саше о сказках «Тысяча и одной ночи». И вот, медленной походкой проплыли две женщины в длинных чёрных закрытых платьях с длинными рукавами. Волосы закрыты платками. Лица вроде бы славянские, из их щебетания он ничего не успел разобрать.

Младший пошел дальше, ориентируясь на движение прохожих. База и правительственный район остались позади, наконец, он увидел крытый рынок. Частично крытый. Тот располагался на бывшей ледовой арене, похожей на чашу или Колизей. Половины крыши не было, видимо, обрушилась, или её разобрали. Оставшаяся часть хоть и имела проломы, но служила навесом, защищавшим от дождя и снега.

На его глазах по пандусу, по которому раньше, наверное, поднимались инвалиды на колясках, к воротам арены подогнали тех самых овец, которых он видел раньше. Створки распахнулись со скрипом, и отара скрылась в гигантском чреве. Этот вход был служебный, не для посетителей.

Ну и громадина! На такой огромной площадке можно скачки проводить.

По рынку он обязательно походит, но сначала надо найти приют. Почему-то Сашка решил, что останавливаться в заброшках – дурной тон. В этом городе обязана быть гостиница.

Пошёл дальше.

Прошёл мимо мечети. Она находилась в новом краснокирпичном здании, явно перестроенном после Войны из чего-то другого. Почти без окон, похожее на маленькую восточную крепость. Именно отсюда муэдзин звал на молитву с высокой башенки. Кричал он очень громко, и голос его Саша услышал ещё за воротами. Но только сейчас до него дошло, что звучал тот из усилителя. А может, вообще в записи. Башня была очень узкой, и человек бы там не поместился.

Напротив мечети примостилась маленькая русская церковь. Невысокое бревенчатое здание с покрытым жёлтым металлом куполом, тоже выглядело недавно построенным.

А возле развалин здания вокзала на постаменте, где раньше стоял какой-то памятник, он увидел посаженного на кол человека. Вроде бы, в древности так карали. Значит, хранят традиции… Только вместо деревянного обструганного кола палачи использовали железный толстый прут. Саша считал, что его уже ничем не проймёшь, но тут с трудом сдержал рвоту. Уж очень отталкивающе выглядело надетое на арматуру тело. Сразу прикинул его последние ощущения на себя. Подумал, что надо всегда иметь одну пулю для себя. Вспомнил, как в Орловке говорили, что сажают ещё живыми и фиксируют так, чтобы прут не проткнул насквозь, а медленно входил во внутренности. Пару дней некоторые умирают, им даже воды дают. К груди худого синюшного бывшего человека была прибита гвоздями фанерная табличка, уже после смерти, потому что ни капли крови не выступило – «Конокрад, людоед. Нарушил Железный Закон».

После вокзала Саша стал замечать на стенах домов стрелки, указывающие в одну сторону.

«Ночлег – там!». Чуть дальше была ещё одна, уточняющая, надпись: «Вы почти пришли!».

Глава 6

Чайхана

Стрелки привели к серой пятиэтажке. Большие