Танец с герцогом - Тесса Дэр

Но более всего ее заворожила черточка перед словом «приходи». Она выглядела так, словно Спенсер начал писать какое-то слово, а потом передумал. Амелия внимательно посмотрел на косую черту, похожую на начало петли. Судя по всему, здесь должна была стоять буква «п». И несмотря на то что в мире существовали тысячи слов, начинающихся на эту букву, Амелии на ум пришло только одно.

Спенсер едва не написал слово «пожалуйста».

— О да. Она готова, ваша светлость. Немного нервничает, ведь для нее это впервые. — Тихо заржав, кобыла начала перебирать ногами. Грум успокоил ее щелчком кнута. — Очень уж беспокойная.

Спенсер покачал головой. Его животные были тщательно выдрессированы, и его раздражало, когда джентльмены присылали к нему неподготовленных лошадей. По мнению Спенсера, не существовало в мире животного, более восприимчивого к ласке, чем лошадь. Хозяин, не сумевший завоевать доверие лошади и добиться от нее сотрудничества, был, с его точки зрения, так же недостоин уважения, как и тот, который забывал покормить и напоить своих животных.

Спенсер потрепал кобылу по холке.

— Ты уже выпускал к ней пробника? — поинтересовался он у грума.

— Да, — ответил грум. — Она была достаточно податливой, но попятилась, когда он попытался покрыть ее. Придется ее стреножить, иначе она лягается.

Кивнув, Спенсер почесал кобылу за темным ухом. Жеребцы, называемые пробниками, использовались для проверки готовности кобылы к случке. Делалось это для того, чтобы она не измотала и не покалечила дорогостоящего производителя. Пробник гоняет кобылу по загону, пытается за ней ухаживать, а в самый последний момент его уводят и выпускают производителя. Это была стандартная процедура для коневодческих ферм, но сегодня утром она навела Спенсера на размышления.

С одной стороны, он раздумывал над тем, не наносила ли подобная практика вред здоровью и психике его животных. Ведь он, к примеру, чувствовал себя гораздо лучше теперь, когда не играл больше роль «пробника». А с другой стороны, он понимал, что обвинения Амелии справедливы. Он действительно заботился о своих кобылах больше, нежели о собственной жене. При воспоминании о том, как он пригвоздил ее к матрасу прошлой ночью, Спенсер виновато поморщился. А ведь они были вместе первый раз… И все же, несмотря на чувство вины, он вновь ощутил прилив желания.

Спенсер вздохнул, стараясь направить свои мысли в другое русло.

Грум увел кобылу в стойло, а Спенсер оперся о стену конюшни и сделал вид, будто стряхивает с сапог солому. Менее всего ему хотелось, чтобы на его лице отразилось ожидание. Это все остальные должны ждать герцога, а не наоборот.

— Спенсер?

Герцог поднял голову и увидел ее — стоявшую в дверном проеме Амелию. Вернее, ее полупрозрачную светящуюся версию.

— Ты… — Спенсер осекся. В конце концов, он не из тех, кто может выпалить посреди конюшни: «Бог мой, как чудесно ты выглядишь!» Спенсер откашлялся. — Ты пришла.

— Ты как будто удивлен. — Вскинув бровь, Амелия кокетливо улыбнулась. — Спасибо, — добавила она, любовно пригладив подол платья. — За это.

Спенсер лишь отмахнулся. На самом деле это он должен был ее благодарить. Он не помнил, какого именно цвета он заказывал для нее амазонку, но теперь было ясно, что удачнее выбрать он все равно не смог бы. Драпировка на темно-голубой юбке из бархата производила ошеломляющий эффект. Полы короткого жакета соединялись наподобие створок ракушки, а его ворс переливался на солнце, отчего казалось, будто Амелия светится. И не просто светится, а блистает, точно искусно ограненный сапфир, оправленный в золото тугих локонов…

Дьявол. Когда это он стал мыслить подобным образом?

Чем дольше Спенсер стоял, таращась на жену и не произнося ни слова, тем шире становилась ее улыбка.

— Я готова к первому уроку, — произнесла Амелия. — А ты?

— Тоже. — Спенсеру не составило труда заговорить. А вот его ноги, казалось, приросли к полу.

Когда Амелия двинулась ему навстречу, Спенсер понял, как сильно он ошибался. Не новое платье делало его жену столь притягательной. Очарование было в том, как она его носила. В том, как взлетал из стороны в сторону подол, когда она скользила по земле, покачивая бедрами. Амелия словно надела на себя пелерину чувственной уверенности, и та очень шла ей.

Спенсер откашлялся.

— Не станем торопиться. Конечно же, я не намерен сажать тебя в седло сегодня, после того как… — Спенсер снова откашлялся, ощутив, как к его лицу прилила краска. Господи, неужели он действительно покраснел?

— Наверное, это плохая идея, — произнесла Амелия, внезапно ощутив робость и неуверенность. — Может быть, немного подождать?

— Нет, нет, идея очень хорошая. Каждая леди должна знать, как управляться с лошадьми. Хотя бы для собственной безопасности.

По мнению Спенсера, идея была хороша и по ряду других причин. Он с нетерпением ждал встреч с женой за пределами спальни. Если он расскажет об этой очень важной стороне его жизни, она сможет понять, что для него значит коневодческая ферма. Спенсера порадовало ее проявление ревности, и все же он не хотел, чтобы каждое утро в груди его жены пробуждалось раздражение.

Амелия запрокинула голову, чтобы посмотреть на сводчатый потолок.

— При дневном свете это место выглядит иначе. Не покажешь мне конюшни?

Спенсер шумно выдохнул.

— Конечно.

Он предложил Амелии руку, и она благодарно оперлась о нее. Они медленно двинулись в путешествие, переходя из здания в здание. Спенсер рассказывал жене о том, что построил эту ферму его дед, расширил ее его дядя, и вот теперь бразды правления перешли в его руки. Спенсер попутно объяснял, что происходит на ферме и для чего это делается. Амелия редко задавала вопросы, но они свидетельствовали о ее неподдельном интересе. Никаких «понятно» или «ах, как интересно». Все ее вопросы были по существу.

— Кирпичи производятся здесь же?

— Да.

— Твои кобылы жеребятся каждый год?

— Нет.

— А есть сейчас жеребята? О, пожалуйста, могу я на них посмотреть?

Ну конечно же. С жеребят и следовало начать. Господи, то, как Амелия ворковала с маленькими тонконогими существами… А когда она присела на корточки и погладила беленького жеребенка, просунув руку через ограду, у Спенсера возникла мысль повязать на его шею ленточку и забрать с собой в дом. Тогда теплый прием со стороны жены ему гарантирован.

— Сколько ей? — Амелия радостно захлопала в ладоши, когда жеребенок поскакал на другую сторону загона, смешно вскидывая ноги.

— Скоро три месяца. А уже такая задавака.