Повести о Куликовской битве - М. Н. Тихомиров

бьющеся напрасно, сами себе разбиваху, не токмо оружием, и под конми умираху, от великия тесноты задыхахуся, не мощно бо вместитися на поле Куликове. На том бо поле силно ступишася полцы, а из них выступишася кровавая заря, в них же трепещут силнии молнии от облистания мечнаго и от ломления копейнаго и от мечнаго сечения. И бысть трус велик и страшен и грозно есть в тот час зрети сего грознаго часа и дни; в мегновении ока погибе толико народа божия создания. Но воля божия совершается. Уже бо час 4 и 5 бьются християне же не ослабевают, а печенези ж болши наступают. Уже бо час 6 и 7 наставше. Божиим попущением грех ради наших начаша поганий одолевати християн, уже много побита, мнози же от сановитых падоша руских богатырей, аки древа поклонишася или аки трава от солнца усыхает и концы под копыта постилаются. Мнози же сынове рустии спадошася, а самого же великого князя Дмитрия Ивановича велми уязвиша копием под левую пазуху. Он же уклонися с побоища на седмом часу дни того, яко немощно ему бе велми имается. Уже бо многажды стяг великого князя подсекоша татарове, но силою божиею вышняго творца но паче еще укрепишася стяг. Се же слышахом от перваго самовидца, глаголаше: «Се же сказахом великому князю Владимиру видение таково. Бысть же в тое время видехом над нами небо отверсто, из него же изыде багряная заря над вами ниско держаща тот облак руками апостольскими и пророческими. В седмый же час опустися облак на полк великаго князя Дмитрия». В то же время християнстия полцы оскудеша, уже бо мало християн, а все татарове. Слышав же то князь Владимер восплакася горко, не могий терпети. И рече Дмитрию Волынцу: «Что убо, брате, Дмитрей, польза стоянию нашему?» И рече ему Дмитрей: «Беда велика, князь, уже пришла година, князь, уже[464] класы пшеничныя подавляемы, а терние растуще. Еще потерпим мало время и ожидаем подобнаго часа себе, ждем, во нь же имать даровя ютдавати противо. Токмо, в сей час пожди, в он же имать благодать божия и помощь християном». Князь же Владимер воздев руце на небо и рече: «Господи боже, вышний творец, царь небесный, сотворивый небо и землю, предстани над злодеи сими. Не предаждь, господи, порадоватися врагу нашему царю Мамаю, мало показни, а много помилуй, воздаждь, господи, милость свою».

Сынове же рустии в полку его плачющеся, видят свою братию погибающу непрестанно, поревающеся, яко звани на брак вина пити. Волынец же Дмитрей возбраняше на них глаголаше: «Пождите, буеви сынове; будет вам время утешитися с ними с нечестивыми». В то же время прииде 8 час, абие дух он возвеет по нас. Волынец же возопи гласом великим: «Государь князь Владимер Андреевич, час наш прииде!» Дмитрей же Волынец и паки рече Владимиру: «Братие и друзи милые, ныне дерзайте, сила бо святаго духа помогает нам». Слышав же се единомысленные друзи и борзо выехаша из дубровы зеленой, аки соколы, отревающеся от златых колодиц и ударишася На многие стада журавлиные, но горазно сынове рустии наехаша на силу татарскую и бияхуся, стязи же их направлены крепким воеводою. И биша же, яко отроцы Давыдовы образом лвовым, а сердцем бяше, аки серые звери, похищающе овчие стада и поядающе, тако же и сии рустии сынове, секуще оба полки и силу тотарскую и гораздно дарове отдаване.

Уже бо сила тотарская, аки трава, постилается пред русскими. Сынове поганстии, видевше своих храбрых много падающих, и кликнута от горести сердца своего, глаголаше: «Увы нам, Русь мудрая, худые с нами бьющеся, а добрых соблюдоша вперед всех!» И обратишася наши полцы. И даша плещи свои и побегоша тотарове. А по них гониша рустии сынове, глаголюще: «С нами бог, боже, помози нам!» Тотарове же бежаще, глаголюще: «Увы нам, честный Мамаю, высоко вознеслся еси и до ада сниде». Многи уязвлени рустии сынове воставаху и помогаху Руси удалцом, а биюще их без милости, но не могуще уже добре, а сами велми изнемогбша. Видев же царь Мамай своих агарян побежение и начата боги своя призывати, Перуна и Савита и Раклия и Гуса, великаго пособника Махмета. И не бысть же им помощи ни единыя от них, сила бо святаго духа, аки огнь пожигая их. Татарские же полки оскудеша от рук руских мечев. Мамай же видев в рати новых людей являются, божиим же повелением показахуся рустии сынове, аки зверие лютые, рыстаху по побоищу, изрываху, аки овчие стада. И рече царь Мамай своим князем еллинским языком: «Побегаем, братие, уже бо нам не ждати добра себе, хотя свои головы унесем». Абие царь Мамай побежит сам девять серым волком в лукоморьи и скрегчюще зубы своими, плачюще и глаголюще еллинским языком, поминающе своих друзей, исаулове, и алпатове, и князи, рекуще: «Уже бо нам, братие, у себя во дворе не бывати и на своей отчине и дедине, а детей своих не видати, а катун своих не трепати, а трепати нам сырая земля, а целовати нам зеленая дуброва». Мнози же рустии сынове гонишася по них последи царя Мамая, но не достигоша его, уже бо кони их притомишася, а сами добре изнемогоша, руце же руских сынов уже отерпли, не могуще сещи их, а мечи их и сабли притупишася о головы тотарские. И возвратишася рустии сынове, и коего тотарина обретоша об ону страну реки Неп рядно в тое пору не мертва, они же того убиваху. Сия же суть молитвами святых мученик и страстотерпец Бориса и Глеба.

Некто же есть Фома Хацыбесов разбойник стоял на сторожи от великого князя и узре князя Владимера под стягом стояще, и борзо пригони к нему Фома разбойник под стяг сам десять с товарищи, и рад быстъ князь Владимер своим людем, а Владимерова войска ни един человек, не остался под стягом, вси гонишася последи татар. Уже день преиде солнцу заходящу, вострубиша все стязи в трубы руские. И князь же Владимер Андреевич стал на костех татарских под черным знаменем великого князя Дмитрия. Грозно зрети и жалостно смотрети кровопролития руских сынов, а трупу человечно, аки силные стоги сворочены, борзо конь не может скочити, в крове по колено бродяще, а реки по три дни текуще кровию.

Князь же Владимер не обрете брата своего, великого князя Дмитрия Ивановича, в полку, но токмо литовские князи с бою приехаша. И начата князь Владимер и литовские князи плакати и убиватися о сырую землю и по