Четыре угла - Виктория Лысенкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да? – заинтересовавшись, риторически спросил человек, уже пошаливая своими бровями. – А может это? Скатимся на нем?
– Да ты сумасшедший. Я не знаю, куда он ведет. – Улыбаясь с досадой проговорила Окала.
– Не знаю, как твоя, но моя жизнь в последнее время только и состоит из неизвестных дорог, которые ведут меня туда, куда я не знаю. Так почему бы не продолжить это? Тем более, мы же в мире любви и счастья, так что, нам нечего опасаться.
Собеседница покачала головой. На нее сработали уговоры молодого человека, и они вместе вскочили из за стола и побежали к склону.
– Стой, стой, стой! А на чем мы съедем, у нас нет даже простой доски. – Остановившись возле блестящего льдом спуска, удаляющегося в темнотой окутанную неизвестность, произнесла Окала.
– Как на чем? А, прости за выражение, попы нам зачем? На них и съедем вниз. – И заулыбавшись, предвкушая осуществление сомнительной забавы, ответил человек.
Окале эта идея показалась безумной, но заманчивой и сулящей веселье. Пара напоследок посмотрела на заснеженную площадь, снегом окутанные деревья и блестящие снежинками улицы, на гирлянды и фонари, освещающие падающие с неба и отражающие мерцанием свет кристаллы льда. Герман взглянул на спутницу, она на него, и оба сели на начало спуска. Окала держалась за спину человека, пытаясь успокоить себя хорошими мыслями. В человеке же закипела кровь и проснулся азарт.
– Поехали! – прокричал Герман.
Сначала медленно, а затем ускоряясь начали съезжать по спуску прямо на попах, как с горки, Риц и Окала. Скорость увеличивалась, и нашим весельчакам становилось всё смешнее и интереснее. Всё вокруг слилось в одну быстро меняющуюся картинку. Спуск начал плавно поворачивать, а потом вести ввысь, поднимая человека и синекожую женщину всё выше к небу на большой скорости. И вдруг, трамплин, спуск обрывается и Риц с Окалой летят прямо над заснеженными улицами и фонарями, смотря вниз и видя, как всё это удаляется, оставаясь позади. Высота начала снижаться и в это время начал уже ощущаться теплый ветер, приносящий запах свежей травы. Выглянуло солнце. Герман и Окала рухнули с неба в мягкий зеленый куст. Из куста первой выглянула головы Германа со взъерошенными волосами, безумным и довольным взглядом глаз и улыбкой на всё лицо.
– Да! Это было невероятно! Чувство полета и небывалой свободы! – выпрыгнув из куста ураганом сносящим печаль, закричал подпрыгивая и размахивая руками Риц. – Окала! Окала? – остановившись и перестав радоваться, забеспокоился человек. – Ты где, Окала?
Герман подошел к кусту обратно в надежде не увидеть чего-то страшного. И только человек наклонился посмотреть, нет ли в ветвях бездыханного синего тела, из куста показалось улыбающееся лицо Окалы. Она моргала и посматривала в небо. Услышав всё таки звуки голоса пришельца, она резко встала и радостно ответила:
– Да, да, я тут.
Герман отшатнулся.
– Ты как? – ожидая чего угодно, спросил Риц.
– Замечательно! Ты видел, как всё вокруг плыло, превращаясь в одну большую размазанную кляксу? А потом всё стало таким маленьким и далеким?
Рассказывая свои ощущения на протяжении получаса, человек и синекожая женщина не замечали, где они находятся. Остановив поток речей, Герман посмотрел на окружающее его пространство и узнал уже знакомую мармеладноподобную траву, деревья с широкими и распущенными светло зелеными кронами и будто живые двигающиеся корни. Всё было как в изначально описанном мире любви и счастья, кроме стоявшей квадратной башни в готическом стиле из красного кирпича. На её вершине формой четырехгранной пирамиды от ветерка покачивался металлический флигель – петушок. Идущие по фасаду широкие к верху закругленные окна были заполнены разноцветными стеклами. Башня имела в половину своей высоты широкую арку с левой стороны, соединяющую капеллу со второй уже разрушенной башней. Над аркой на плоской крыше располагалась смотровая площадка, пол которой покрывали деревянные доски. Каменная лестница к площадке находилась с другой стороны сооружения, скрываясь от взора Германа. К ней можно было пройти через туннель арки, обрамленной белым кирпичом. Перед башней из земли тянулись полуразрушенные колонны, одни из которых были выше или ниже других.
Окала показала рукой на башню и сказала, что местные давно прозвали ее Адиной.
– В нее можно зайти, только поднявшись на смотровую площадку.
Герман и его спутница зашагали вперед, прошли под высокой аркой, внутри которой хорошо звучало эхо, и вышли к лестнице из белого камня, ведущей к площадке. Взявшись рукой об железный поручень, человек пытался не смотреть под ноги и не думать о том, что можно легко соскользнуть. Наступив наконец-то на деревянный пол смотровой площадки, Риц выдохнула. Первое, что ему бросилось в глаза, так это нарисованные «готические» окна со стороны входа в башню. Другие были настоящие, а эти нет, они были лишь имитирующими наличие настоящих окон, занавешенных светлой тканью. По правую и левую сторону человеку открылись красоты мира. Окала подошла к железной перегородке справа от входа на смотровую площадку, положила руки и начала смотреть вперед. Герман принялся похаживать по деревянному полу от одной стороны к другой, сравнивая пейзажи. С левой стороны открывался вид на озера с их блестящими от солнца водными гладями, пускающими солнечных зайчиков и покачивающимися вялыми волнами. С правой стороны можно было хорошо рассмотреть среди зазеленевших «с приходом весны» деревьев тропинки и сложенный искусственно здешними жителями лабиринт из камней. Человек понял, что его больше завораживает вид с озерами. Он встал, как Окала, и принялся рассматривать маленькие фигурки, находящиеся на водной гладе озер. Приглядевшись, Риц понял, что никакие это не фигурки, а живые существа, плывущие на маленьких деревянных лодочках. Существа сидели по парам, медленно плыли, почти не прибегая к веслам. В каждом из шести озер плыло от трех до пяти парочек.
– Окала, а что это за озера? – крикнул человека спутнице, стоявшей на другой стороне площадки. Она, услышав обращение к себе, решила подойти к человеку и ответить на его вопросы.
– Каждый называет их по-разному. Кто-то озерами мудрости, кто-то озерами старшин, а кто-то озерами стариков. Видишь пары, что плывут в деревянных лодках? Все они в преклонном возрасте и влюблены в свою вторую половинку большую часть жизни. Они плывут в тихих водах годами пока не… – и Окала замолчала, боясь говорить правду. Она надеялась, что Герман не заметит недосказанности и не узнает, что является тем самым «пока не».
– Пока не что? – Напряженно спросил Риц.
Окала покачала головой, показывая тем самым, что не хочет говорить.
Но, как бы ни старалась Окала,
