Четыре угла - Виктория Лысенкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И именно пустота дает чувство безграничного одиночества или делает тебя счастливым в такие минуты. Пустота от мыслей, пустота от чувств и переживаний. Наступает секундное чувство свободы от всего мирского.
– Именно. – Не отрывая взора от неба, без эмоций подтвердил Риц.
– Но зачем тебе эта пустота?
– Чудок, я не умею говорить о своих чувствах. Могу сказать лишь то, что люди часто страдают, скучая по другим людям. – И на этих словах пришелец вытянул шею прямо, вернув голову в обычное положение. Но он продолжал смотреть в небо, в далекое и звездами горящее небо.
Чудок покивал своей головой с клювом на лице, и решился на откровения.
– Скучать по человеку, который очень нравится или даже которого любишь, кажется мукой подобной пытке раскольной смолой, прожигающей тело до костей. Но есть же в этой скуке и что-то сладкое, что-то окрыляющее и дающее повод для мечтаний о любимом. Соскучившись, легко представляется момент встречи, пылкий разговор и страстный поцелуй где-нибудь в парке у пирамиды. От скуки наливается горячей кровью нутро, начинающее жаждать приключений и новых ощущений. Сердце открывается новой музыке, душа начинает подпевать в ритм, а голова кружиться, как после нескольких бокалов вина. Скучать по возлюбленному человеку, отдавая себя мыслям, полезно так же для творчества. Любить и скучать по любимому сложно, больно, но именно эта боль дает чувство жизни и желание жить. И я уверен, что именно по этой причине, ты оказался тут и именно по этой причине лучше не подпускать к себе пустоту.
Герман молчал. Он положил свою руку на плечо Чудока и мысленно благодарил, что тот дал ему вновь почувствовать в себе надежду на счастье.
Человек и клюволиций вернулись в пещеру к остальным друзьям после небольшого молчаливого осмотра звёзд и тут же приступили к болтовне. Все, кроме уже спящей Окалы, принимали участие в диалоге. Герман ощутил зарождающуюся крепкую связь между ним и Чудоком. Понял, что Кабачок нравится ему, как тот, кто всегда насмешит. А Холман привлекал готовностью всегда поддержать разговор о грустном или тревожном.
– Я говорил Холману, что он ни за что не обыграет меня в каменушки! Но этот упертый ламообразный брехун, врет, что меня обыграет даже одноногий скрипун, потому что у меня копыта. – Наигранно злился Кабачок.
– Не хочу обижать тебя, мой кабанчатый друг, но ты и вправду не можешь претендовать на звание лучшего или хотя бы хорошего игрока каменушек. Все знают, что лучший игрок я – Чудок великолепный, титан и непобежденный воин!
Кабачок рассмеялся, хрюкая и надрывая лохматый животик. Холман улыбнулся, скучно подняв брови. И Герман ничего не понимал.
– Что такое каменушки? – Наконец спросил человек. И вправду, что это?
Кабан в шляпе растолковал Герману, что каменушками у них называют игру. Она заключалась в том, что игрокам нужно в несколько разных раундов, каждый из которых знаменуется увеличением дистанции, закинуть вспахивающиеся камни в костер. Уловка в том, что вспыхалки для каменушек отскакивают, приземлившись, и не каждый сгорает именно в костре. Игра опасная, детей к ней не подпускают, но они рвутся в игру сами.
– Раз у нас появились сомнения, то их нужно развеять. Вперед! На улицу, играть в каменушки! – и Кабачок достал из за спины сумочку. Нет, не женскую, а льняную, заполненную чем-то, что стучит. – Вспыхалки у меня с собой.
– Пока дождь не начался вновь, поторопимся! – разгорячившись, заторопил всех Чудок. Ему не терпелось победить вновь.
Чудок схватил одно из бревен из костра, полыхающее огнем, и вынес его на улицу, накидав на него еще множество веток. Вспыхнул костер не хуже того, на котором жарили ужин. Все четверо участников каменушек встали по одну сторону, выстраиваясь чуть ли не в очередь. Первым хотел кинуть вспыхалку Чудок, но Кабачок его остановил.
– Почему ты? Я хочу первым кинуть!
– Ну нет, глупости не говори. – Чудок замахнулся, чтобы кинуть камень, но Кабачок бросился на его руку, повис на ней и завизжал.
– Холман, Холман, забери у него вспыхалку! Он не честно играет.
– Ну нет, я в это не полезу. – Спокойно ответил Холман. – Сам разбирайся. – И сел на зад.
– Давайте посчитаемся! – закричал Риц.
Чудок перестал отрывать от себя Кабачка, все замерли и вопросительно посмотрели на пришельца.
– Посчитаться – это решить поговоркой или короткой игрой, кто начнет игру. Смотрите, – и Риц вспомнил детскую считалочку и пальцем указал на Холмана. – Холман начинает.
– Но! – и Кабачок хотел что-то сказать, но остановился, поняв, что Чудоку это не нравится еще больше. – Хе, хрю, Холман начинай.
У Холмана вообще нет рук, а на копытах он ходит, как настоящая лама. Не то что этот Кабачок, что ходит на задних копытах. Чем кидать вспыхалку Холману? Он кидал их ртом. Взял камень, встал за начертанную на песке линию и плюнул. Камень упал совсем рядом с костром, но отскочил и вылетел за пределы площадки у пещеры. Вспыхнуло где-то внизу, вдали.
– Ха, смотри, как надо! – Кабан кидал вторым вспыхалку. Он прицелился, покачал камень и случайно уронил его рядом с собой. Раздался визг испуганного поросенка. И бух! Вспыхалка вспыхнула в воздухе, пока отскакивала в сторону костра. Очков за такое присуждают меньше, чем в случае у Холмана.
Чудок бросал камень третьим. Он молчаливо и сосредоточенно встал за линию, прицелился, попал левее костра, но камень отскочил и угодил прямо в пламя. Чудок лидировал. Наступила очередь Рица. Молодой человек размял руки, плечи, сунул руку в сумку Кабачка. Достал вспыхалку и бросил ее дальше костра. Казалось, всё проиграно. Но нет! Вспыхалка вспыхнула и камень угодил прямо в костер.
– Кажется, у нас новый претендент на звание титана. Да, Чудок? – издеваясь, сказал Кабачок, желая разозлить друга.
– Ну какой же Герман титан? Так, титанчик.
С этой фразы началась борьба Чудока и Германа за звание титана. Человек уступал опыту, но подкупал уверенностью и точностью бросков. Удача была на его стороне.
Вернулся дождь. С каждой минутой он усиливался, и костру было все сложнее поддерживать огонь. Из игры выбыли Холман и Кабачок, которые уже умоляли двух азартных друзей, промокших
