Четыре угла - Виктория Лысенкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Стой, Окала! Я хочу кое-что сделать. – Герман встал на месте, дождался, пока его спутница услышит его слова и, повернувшись к нему, посмотрит на него.
Риц сошел с тропинки, прокладываемой впереди идущей Окалой, и зашагал в левую сторону, обходя фонари. Зайдя за фонари, Герман встал лицом к Окале и упал спиной на воздушный и мягкий снег. Человек почувствовал, как лежит в облаке, прохладой обнимающем спину. Риц развел руки по сторонам, раздвинул ноги и начал делать «снежного ангела». Раздался человеческий смех.
– Ещё снега! Больше снега! – вознеся руки к небу, прокричал Риц.
Окала засмеялась в ответ.
– Сейчас бы еще встать, чтобы не повредить мое творенье! – Где-то из под снега, закрываемым впереди стоящими сугробами, прозвучал голос юноши.
Герман вскочил на две свои ноги, посмотрел вниз влево, вниз вправо, поднял голову и шагнул аккуратно вперед.
– Окала, подойди, посмотри!
Не собираясь противостоять, Окала подошла к пришельцу. Он гордо смотрел вниз, показывая правой рукой на снежного ангела.
– Я тоже могу так сделать? – восхитившись, спросила синекожая спутница нашего героя.
– Конечно! Просто нужно лечь в снег, развести ноги и руки в стороны и махать ими. Вот так. – И дурачась, человек вновь упал на спину в снег, собравшись сотворить еще одного «ангела».
Окала взяла пример со своего человека и рухнула в снег, подняв за собой маленькую метель из гонимых ветром ввысь подлетевших снежинок. Через пару секунд она встала, сделала шаг вперед и позвала Германа. Он посмотрел вниз и увидел самого прекрасного тонкого, аккуратного снежного «ангела» в своей жизни.
– Прекрасно. В шутку хочу сказать, что не так прекрасно, как мое творенье, но не могу.
Окала и Герман вернулись на тропинку, идущую между фонарей, и продолжили путь. Через пару минут впереди показались разноцветные огни гирлянд, колокольчики и блестящие подвешенные на ниточках меленькие стеклянные игрушки. Гирлянды пускались по голым, но окутанным снежными покрывалами деревьям. Ветви блестели разными цветами от мерцающих снежинок, на которых падал свет разноцветных гирлянд. Игрушки и колокольчики свисали с балок деревянной решетчатой крыши небольшой постройки, стоящей в центре идущих по кругу деревьев. Из постройки, а точнее её трубы, шёл дым. Откуда-то раздавался запах свежей горячей выпечки и сладкого чая, какао или кофе. Под той самой решетчатой крышей стоял столик с двумя стульями. Окала предложила присесть.
Войдя на площадь с блестящими от фонарных огней и огней гирлянд деревьями, окутанными снежным покровом, Герман всмотрелся в переплетающиеся над головой ветви. В них он увидел сразу нечто восхитительное в блеске упавшего на них снега и нечто печальное в темноте пустующих участков. Он закрыл глаза, вдыхая морозный воздух и выдыхая теплый пар. Ветерок покусывал покрасневшие щеки, создавая приятные совсем не болезненные ощущения. И в этот момент, когда человек сомкнув веки, пытался насладиться чувством свободы и умиротворения, возник призрак из прошлого. Риц резко открыл будто обезумевшие глаза и сжался всем своим нутром, не давая боли бить в самое сердце. Окала, повернувшись в сторону сзади стоящего Германа, заметила изменения в настроении человека и мягким голосом предложила горячего хрустящего хлеба и чая с ягодным вареньем. Она взяла всё перечисленное из небольшой постройки и поставила на столик под решетчатой крышей. Пошевелив стулья, она сбила с них снежные подушки.
Герман смотрел на Окалу и не давал ответа, он просто качал головой и медленно приближался к ней, пока она ставила яства на стол. Сев на один из стульев, Риц взял чашку ароматного чая, слегка источающего сладковатый запах. Он немного отпил и взялся за хлеб. Кусок свежего мягкого хлеба в хрустящей корочке растаял во рту человека, и он издал лишь немногословное «мммм». Было ясно, что он готов плакать от восторга. Молчание продолжалось, и вокруг царила бы полная тишина, если бы не звон колокольчиков и тонкое звучание бьющихся друг об друга стеклянных игрушек. Риц приподнял голову, жуя очередной кусочек выпечки, и посмотрел в небо, где расходящиеся белые снежные тучи открыли взору блестящие звезды. Окала посмотрела на человека и слегка наклонила голову, пытаясь понять, откуда столько романтики в новом знакомом. Она решила для себя, что ночью люди становятся привлекательнее. Видимо, приглушенный свет скрывает недостатки внешности почти так же хорошо, как недостатки характера.
Прошло немного времени, Герман успел пресытиться и насытиться для того, чтобы заговорить.
– Вкуснее я еще ничего не ел. Казалось бы, просто свежий хлеб и чай, да варенье самое обычное, но столько наслаждения! Наверно, я очень замерз и проголодался. Кстати, а почему тут есть чай, а в другом месте мы пили нектар?
– В Инфарно нет такого чудесного сарайчика, готовящего всё, что только душе угодно, но в пределах простоты и вкуса. Там еду готовил Кабачок своими копытами. – Окала говорила, в прочем как и всегда, медленно, спокойно, но в данную секунду со слегка уловимой улыбкой.
– Точно, точно. – Улыбнувшись, ответил Риц.
Окала взглянула на свои синеватые по природе, а не от холода руки и решилась спросить, что всё же случилось с Германом пару минут назад и почему он стоял обезумевши смотря перед собой. Молодой человек, обычно не желавший отвечать на подобные вопросы, решил открыться Окале и рассказать про Марлен и про то, что потерял её. Завершая ответ, Герман сказал:
– И когда я увидел ее сейчас в кромешной тьме закрытых глаза, то почувствовал только одно: желание любоваться ею и притронуться к ней. Весь остальной мир с переплетением чувств перестал существовать. В голове раздался собственный голос: «не думал, что смогу увидеть тебя снова»… а дальше незаметно подступили слезы к глазам, пускаясь вниз по лицу и к ушам, удушливо причиняя боль.
Окала молча встала из за стола, зашла в постройку и принесла оттуда тарелку полную мармелада. Она опечалено посмотрела на неё и проговорила:
– Мне жаль, что я заставила тебя пережить боль заново. Надеюсь, что мармелад из самого сладкого нектара и самых вкусных фруктов поможет забыть мой поступок и сделать жизнь чуть слаще.
Герман улыбнулся Окале и предложил съесть всё вместе. Удивительно, но мармелад был даже не сладким, а прекрасно сочетающим кислинку и сладость и раскрывающим естественный фруктовый вкус. Опять зазвучало «мммм».
Пытаясь дышать с набитым едой животом, Риц покручивал голову по сторонам, пытаясь рассмотреть окрестности. Выдохнув, он спросил у Окалы, что находится
