Алая Завеса. Наследие Меркольта - Роман Александрович Покровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сожалею! – вернулся Ганс Сорвенгер. – Сожалею, герр, но последний экземпляр совсем недавно был отдан.
Юлиан совсем не удивился, потому что примерно на это он и рассчитывал. Везение никогда не было его верным спутником, в особенности же, в последнее время.
– Очень жаль, – ответил Юлиан.
Он заранее подготовил себя к худшему. Да и кому будет с этого хуже – ему или Гарету?
– Это была очень красивая девушка, – сообщил Сорвенгер. – Но я всё ещё могу предложить вам Дюма.
– А в ближайшее время у вас не появится эта книга? – спросил Юлиан.
– Вы что – думаете, что я забираю книги из типографии? Дебровски уже давно не печатают, и, не забывайте – он был запрещён! Я с законом не играю, потому даже рад, что избавился от последнего экземпляра. Предупреждаю, – Ганс Сорвенгер наклонился к Юлиану и прошептал, словно открывал какую-то страшную тайну. – Об этой книге ходят очень нехорошие слухи. Она крайне опасна для неокрепшей психики. Поговаривают, что многие из тех, кто читали её, проникались идеями Меркольта и творили… Ужасные вещи.
Напряжение спало, когда Сорвенгер принял естественную позицию и вновь стал похож на неудачную копию старшего брата.
– Тогда извините за беспокойство, – развеял обстановку Юлиан.
– У меня есть редкие коллекционные экземпляры Виктора Гюго.
– Как-нибудь в следующий раз, – отмахнулся Юлиан.
– Приходите ещё.
Юлиан кивнул на прощание. Конечно, он сюда больше не придёт, и на это было много причин. Во-первых, антиквариат его никогда не интересовал, а во-вторых, каким бы невинным ни был Ганс Сорвенгер, он оставался братом того, кто своими руками вырвал сердце из груди Ривальды Скуэйн. Юлиан не был сторонником кровной мести, но призраки прошлого не позволяли ему переносить это спокойно.
Он постарается забыть об этой книге раз и навсегда, потому что она – последнее, что должно его сейчас интересовать.
Назначенный день наконец наступил – Пенелопа Лютнер сегодня праздновала своё восемнадцатилетие. Никто не мог поверить, что скромная девочка, ещё вчера носившая смешные косички, стала совершеннолетней. Не скрывала своих слёз мать – Флеерта Лютнер, багровел, но держался строгий отец – Моритц Лютнер, пребывал в полной растерянности её парень – Юлиан Мерлин.
Пожалуй, именно ему было сейчас тяжелее всех. Такие дни не бывают рядовыми – они представляют собой нечто необычное, и Юлиан должен был подарить своей девушке какие-то невероятные впечатление, но абсолютно не знал как.
Он должен быть особенным гостем – произвести впечатление не только на Пенелопу, но и на её родителях, не упасть в грязь лицом перед другими её родственниками и не теряться на фоне сверстников.
Гарет Тейлор просил Юлиана не переживать, потому что в днях рождениях девушек нет совершенно ничего особенного. По его словам, он присутствовал на днях рождениях своим девушек двадцать или тридцать раз, и всего лишь на всего оставался самим собой. Такой расклад устраивал абсолютно всех, потому Гарет настраивал Юлиана схожим образом.
Он вежливо предоставил Юлиану свой вечерний костюм, состоящий из длинного пепельно-чёрного пиджака, белоснежной рубашки, золотистого галстука и зауженных брюк. Пришлось расчесаться и с помощью лака уложить волосы, что его очень раздражало. Юлиан чувствовал себя очень неловко и опасался, что не понравится Пенелопе в таком виде, потому она привыкла видеть его при более неформальном стиле.
– Красивая цепочка, – сказал Гарет перед самым выходом. – Это и вправду золото?
– Да, – сглотнул слюну Юлиан.
Он всё ещё беспокоился, что Пенелопе не понравится его подарок.
– А что это за красивый синий камень?
– Аметист.
– Дорогой подарок. Учитывая, что вы не отпраздновали и первой годовщины.
– И что? – удивился Юлиан.
– Откуда такие деньги?
– Это всё мой дед, – осторожно сказал Юлиан.
Было неловко признавать это, но прямо сейчас Юлиан был благодарен сеньору Раньери, пусть и весьма сдержанно. Вспоминая последние разногласия со своим дедом, Юлиан ощущал некий стыд, потому что в тех порывах обещал и себе, и ему, что никогда не будет принимать ни подарков, ни денег. Увы, но в этот раз пришлось поскупиться принципами, потому что Пенелопа не имели никакого отношения к их семейной драме.
– Тебе стоит быть осторожней, – сказал Юлиан. – Первая любовь редко бывает последней.
– Это просто подарок. Ты сам советовал расслабиться и вести себя естественно.
Гарет усмехнулся и посмотрел на свои наручные часы.
– Всему есть предел, – сказал он. – Идём, мы опаздываем.
Юлиан не ожидал, что Пенелопа пригласит на свой день рождения и Гарета, которого видела в своей жизни всего пару раз. Вряд ли он произвёл на неё должное впечатление, но на приглашении настояла Хелен.
Юлиан всё ещё не верил в то, как Гарет сблизился с ней. Всё это казалось шуткой, потому что эти два человека были однозначно из разных вселенных. Один – лёд, другой пламя, один туча, другой – солнце, один – стихи, другой – проза. Юлиан не мог отделаться от этих банальных аллюзий, и они преследовали его по пятам.
К примеру, себя и Пенелопу он идентифицировал как идеальную пару, если не одно целое. У них было много схожего в увлечениях и интересах, но вместе с этим они и дополняли друг друга.
Юлиан не один раз отмечал, что в её присутствии чувствует себя настоящим – таким, каким он и должен быть. Возможно, это всё-таки любовь? Юлиан боялся этого слова, потому и боялся сказать самому себе «да».
Ведь нет ничего больнее, чем терять то, что любишь. Это сродни вырыванию куска мяса из тела, после чего рана не заживает, а лишь болит с каждым днём всё сильнее и сильнее. Что угодно можно перенести и, в конечном счёте, смириться, но этот случай был совершенно другим.
Юлиан никогда не признавался никому в любви из-за всё той же боязни потерять. Он понимал, что впереди ещё долгая жизнь, и рано или поздно придётся это пережить. Но пусть не сегодня. Он отсрочит этот день настолько, насколько это возможно.
К счастью, Юлиан и Гарет успели прибыть к дому Лютнеров в назначенный час. Наступил вечер, потому аллею, ведущую к входной двери, освещали только стоящие вдоль неё фонари с тускло-жёлтым светом.
Юлиан позвонил в дверь, и уже спустя несколько секунд Пенелопа раскрыла её. Примерно месяц назад, когда ещё повсюду лежал снег, Юлиан впервые после своего отъезда прибыл сюда и так же позвонил сюда. Несмотря на то, что тогда и обстановка была иной, и время дня, и
