Во власти обольстителя - Анна Бартон

— Мне очень жаль.

— Когда мамочка заболела, я не могла позволить, чтобы ее постигла ты же участь.

— У тебя не было каких-нибудь родственников, к которым можно было обратиться? — Почему, черт возьми, дед Аннабелл — виконт, как сказала миссис Боумен, — не помог им?

Она выпрямилась.

— Нет. Поверь мне. Вымогательство было моей последней возможностью.

— Ты бы сделала это?

— Сделала что?

— Опубликовала слухи об Оливии в «Таттлере». Если бы я не схватил тебя или не заплатил сорок фунтов, ты пошла бы на то, чтобы погубить сестру?

Аннабелл проглотила комок в горле.

— Все это произошло до того, как я узнала ее. И тебя.

— Значит, сделала бы. — Голова снова разболелась.

— Я не могу честно сказать, что я сделала бы или не сделала. Другого способа найти деньги не было. В тот момент я была в отчаянии. — Она приложила ему ладонь к щеке, заставила его повернуть голову и посмотреть ей в глаза. — Мне и правда очень жаль. Молюсь о том, чтобы они никогда не узнали о моей злой выходке.

— Я тоже на это рассчитываю. — Решив, что их разговор становится каким-то мрачным, Оуэн резко поменял тему: — Другим оружием умеешь пользоваться? Помимо кувшина, конечно.

Аннабелл приложила указательный палец к подбородку.

— Я очень искусна в обращении с зонтиком, но если бы пришлось выбирать оружие, предпочла бы… подсвечник.

Оуэн поморщился.

— Будем считать, что мне повезло.

— Пожалуй, — согласилась она. Так они провели в дружеском молчании еще какое-то время, пока Аннабелл, подавив зевок, не посмотрела тоскливо на свою подушку.

Уходить не хотелось, но ей нужно было ложиться спать. Оуэн сел и спустил ноги на пол, обрадовавшись, что комната перестала раскачиваться перед глазами.

— Чем ты занималась так поздно?

Она покраснела.

— Перешивала платье.

— Вот это, желтое?

— Да.

— Ни к чему засиживаться за работой так поздно. И не важно, как скоро тебе удастся выполнить наш договор.

— Это не для Роуз или Оливии, — смущенно призналась она. — Это для меня.

Оуэн удивленно приподнял брови.

— Наконец-то! — Он действительно обрадовался. Ее убогое темное платье стало таким привычным, что ему трудно было представить ее одетой в нечто солнечно-желтое. — Можно посмотреть на него?

Покусывая губы, она подошла к изножью кровати, взяла платье и приложила его к себе.

Оно показалось ему знакомым. Красивое. И что-то в нем было странное, что-то… зловещее. Он, должно быть, пьян до полубессознательного состояния.

— Ты сама его сшила?

— Нет. Оливия с Роуз отдали мне его. — Она с опаской посмотрела на Оуэна, как будто он был львом, готовившимся к прыжку.

— Мои сестры носили такой размер, когда им было по двенадцать лет. Где они его взяли?

— Вообще-то, — у Аннабелл дрогнул голос, — это платье… твоей матери.

И он вспомнил. Как яркая бабочка, мать впорхнула в детскую, где у него был урок, чтобы узнать о его успехах. Учитель латыни выглядел не просто потрясенным, когда докладывал об этом. Мать вдруг объявила, что изучение мертвого языка — это пустая трата времени, с треском захлопнула том Овидия и удалилась.

Оуэн отлично помнил это платье.

И не хотел, чтобы Аннабелл носила его.

Край постели просел под тяжестью тела Оуэна. Положив руки на колени, он пытался усвоить тот факт, что Аннабелл стала владелицей платья его матери. Черные брови Оуэна сошлись вместе на необычно бледном лице. Несмотря на травму, он излучал силу и энергию. В его присутствии комната стала казаться еще меньше. Он бросил на нее сердитый взгляд.

— Как сестры додумались отдать тебе материнские наряды?

До этого момента Аннабелл больше всего беспокоилась о том, что он может упасть и умереть, а не о том, что стоит перед ним раздетой. Но почувствовав на себе его пристальный взгляд, выронила платье и скрестила руки на груди. Она боялась, что он именно так и среагирует. Ей не нужно было принимать этот подарок.

— Не вини их. Я просто упомянула, что хотела бы выглядеть более модной. — Это признание далось ей с трудом.

Оуэн приподнял бровь и поморщился, словно это незначительное движение причинило ему боль.

— Я понял. Тебе захотелось произвести впечатление на участников вечеринки.

Аннабелл пожала плечами.

— Наверное, да.

— Чтобы привлечь к себе взгляды влиятельных мужчин.

Ей даже в голову это не пришло.

— Возможно.

На его лице заходили желваки, и он выпрямился еще больше.

— У тебя будет много поклонников.

Она вздохнула.

— Если честно, моим первым стремлением было сделать так, чтобы твои сестры меня не стеснялись. То, как выглядит их компаньонка, скажется на отношении общества к ним. — Конечно, Аннабелл к тому же надеялась обратить на себя внимание Оуэна, но ничего об этом не сказала.

Он, казалось, взвешивал ее слова.

— Как бы там ни было, мне кажется, что настал момент, когда тебе нужно перестать скрывать свою красоту. Но только не надевай платье моей матери.

Аннабелл присела на уголок кровати в самом дальнем от него конце.

— Хорошо. Я скажу твоим сестрам, что не могу принять эти наряды.

— А что, есть еще?

— Они привезли целый чемодан. Большинство из них уж слишком элегантны для меня, но некоторые вполне подходящие.

— Лучше не надо.

— Да, ты вполне ясно выразился. — Внутри возникла пустота, как будто все надежды, которые питала Аннабелл, неожиданно рухнули. Она не могла понять почему. Ведь Оуэн лишь подтвердил то, что ей было известно и без него. Она — чужая в его мире.

Оуэн медленно повернулся к ней и положил свою руку поверх ее.

— Я думаю, ты не понимаешь.

Она высвободила свою руку.

— Как раз наоборот. — Гнев и отчаяние боролись в ней, грозя выплеснуться наружу. — Я достаточно хороша, чтобы развлекать тебя, но недостаточно, чтобы надеть обноски твоей матери.

— Нет, — решительно заявил он. — Не в этом дело, Белл. Ты слишком хороша, чтобы носить ее платья. В тебе есть все, чего не было в ней, — верность, теплота, искренность.

О! На глаза навернулись слезы.

— Это всего лишь одежда, Оуэн. Куски материи, сшитые вместе. Если я надену ее платье, оно не изменит мою суть.

— Обещаешь?

Она не могла не улыбнуться.

— Обещаю.

Оуэн тяжело вздохнул:

— Тогда не стану запрещать носить их. Хотя эта идея мне не по душе.

— Что, если я буду одевать их только во время этого приема? У меня нет ничего подходящего для такого случая.

— Это разумно. — Помолчав, он склонил голову набок. — Не могу представить, что ты позволишь мне купить тебе новые наряды.