Во власти обольстителя - Анна Бартон

— Я не принцесса. И выживу после ночи на полу. — Хотя после целого дня, проведенного в карете, само слово «кровать» звучало божественно.

Оуэн недовольно нахмурился:

— Я заплатил за две комнаты плюс за свою, но если вам хочется набиться в одну, — это ваше дело.

Оливия взяла Аннабелл под руку.

— Мы их осмотрим, а потом все решим. Ведь так, дамы? А сейчас мне необходимо освежиться перед ужином.

Оуэн провел их через крошечную переднюю и вместе с ними поднялся по узкой лестнице. В первой комнате стояла огромная кровать. Окна выходили во внутренний дворик. Слегка пало плесенью, но белье на постели было свежим, а прикроватный столик — тщательно вытертым. Багаж Роуз и Оливии уже сложили у стены. Свой чемодан Аннабелл внесла сама.

Оливия подошла к окну и подняла раму.

— А тут хорошо!

Оуэн пожал плечами.

— Комната рядом ваша, мисс Ханикоут. — Взяв Аннабелл за руку, он вложил в нее ключ. — Если я потребуюсь, найдете меня в конце коридора, моя комната слева. Я зайду за вами в восемь и отведу всех на ужин.

Роуз ласково улыбнулась ему, и он вышел, затворив за собой дверь.

— Я думала, он никогда не уйдет. — Оливия взялась за свой чемодан. Взгромоздив его на край кровати, они с Роуз уселись по бокам.

— Что происходит? — слегка встревожилась Аннабелл. — Пожалуйста, успокойте меня — вы ведь не взяли с собой собаку или кошку?

Роуз покачала головой и повернулась к Оливии, которая тут же заговорила:

— Мы с Роуз считаем, что ты очень хорошая. И заметили, что для других ты стараешься больше, чем для себя.

Аннабелл открыла рот, чтобы запротестовать — надо же, святую нашли! — но Оливия остановила ее:

— Ты много работаешь, и поэтому у тебя не остается времени сшить какую-нибудь красивую вещь себе. Поэтому мы решили отдать тебе вот эти платья. Они, конечно, не такие великолепные, какие создаешь ты, но зато из прекрасного материала. Можешь переделать их, как захочешь.

Оливия вынула из чемодана платье цвета светлой морской воды с короткими рукавами фонариком. Талия на нем была заложена несколько ниже, чем носили сейчас, но покрой оказался восхитительным. Ткань замерцала в уходящем свете дня. Ее зеленовато-голубой цвет заставил сердце Аннабелл взволнованно забиться.

— Я не могу, — заявила она. Даже если бы Аннабелл смогла принять такой экстравагантный подарок, когда она стала бы носить его? Когда будет таскаться по загаженным лондонским мостовым в магазин на работу?

— Но почему? Может, они и не вполне в твоем вкусе, но мы с Роуз постарались отобрать такие, которые будут тебе впору. Они вышли из моды, так ведь ты сделаешь из них чудо. Мы давно хотели предложить их тебе, но боялись обидеть. Когда сегодня в карете ты сказала, что хочешь одеться получше, мы очень обрадовались. — Она вытащила еще одно платье, на этот раз из темно-розового шелка, и приложила к Аннабелл. — Я была права, Роуз. Этот цвет ей очень идет!

Аннабелл осторожно отодвинула платье от себя.

— Мне не хочется показаться неблагодарной, но я не могу.

— Глупости! Они только собирают пыль. А Роуз и мне они не годятся.

— Откуда вы их взяли?

Сестры украдкой глянули друг на друга.

— Они принадлежали нашей матери, — сказала Оливия. — Она исчезла неожиданно, и весь ее гардероб остался висеть в шкафу. Этим платьям уже три или четыре года, но у мамы всегда был отличный вкус.

От того, как Оливия сказала об этом, — словно уже похоронив мать, — у Аннабелл холодок пробежал по спине. Что же до платьев, то сама идея, что какая-то портниха может носить наряды, сшитые для герцогини, была нелепой. Полностью абсурдной.

— Платья великолепные, но излишне роскошные для меня. Спасибо вам за заботу. Я тронута, что вы помните обо мне. — Чтобы показать, что разговор окончен, Аннабелл опустила на пол свой чемодан и, протиснувшись между сестрами, подошла к рукомойнику. Нажала на кран, и в таз полилась холодная вода. — Вы собираетесь сполоснуться перед ужином?

Роуз нахмурилась, а Оливия, будто не слыша вопроса, быстро достала еще одно платье из чемодана.

— Они не все такие непрактичные, — заметила она. — Вот это платье для прогулок более модное и немного откровенное, как ты считаешь?

Полная скептицизма, Аннабелл обернулась, чтобы посмотреть на платье. Пошитое из светло-желтого муслина с узором в виде веточек, оно было прелестно, а низкий вырез можно было прикрыть кружевной косынкой или шалью. Оно было раз в десять красивее ее самого красивого платья. Но у Оливии с Роуз не было права раздавать эти наряды.

— Что, если… Если ваша мать сможет…

— Мама не вернется, если ты беспокоишься об этом, — сказала Оливия. — И поверь нам, даже если она вернется, ей не придет в голову носить платья, вышедшие из моды несколько сезонов назад.

Аннабелл проглотила комок в горле. У нее осталась еще одна отговорка:

— А что скажет герцог?

— Оуэн?

— Ему может не понравиться то, что вы раздаете материнские вещи.

Роуз покусала губу, а Оливия вздохнула:

— Ему все равно. Для него мама перестала существовать в тот момент, когда ушла от нас.

Аннабелл сглотнула.

— Извините.

Оливия обхватила себя за плечи.

— Нам с Роуз будет очень приятно, если ты возьмешь эти платья. Но дело за тобой, это твой выбор.

Аннабелл немного подумала.

— Наверное, я возьму пару.

Роуз зааплодировала, а Оливия заключила:

— Вот и чудесно. Теперь, когда мы все обговорили, я собираюсь смыть с себя дорожную пыль. — Попытавшись обойти кровать, чтобы добраться до умывальника, она стукнулась об изножье. — Вот те на! В комнатенке и не развернуться.

— Проходи здесь, — сказала Аннабелл. — А я оттащу чемоданы в соседнюю комнату.

Оливия покачала головой:

— Позже. Давай до ужина посмотрим остальные платья.

Девушки по очереди умылись и были готовы — и голодны — к тому времени, когда Оуэн пришел за ними. Они спустились вниз, где их встретил хозяин и через пивную повел ужинать в отдельную комнату. Тут было уютно, но довольно темно. Лишь с трудом можно было различить писанные маслом пейзажи, висящие высоко на стенах. В центре грубого деревенского стола, накрытого на четверых, стояла лампа, которая приветливо им подмигивала. Оуэн придержал стул для каждой сестры по очереди и насупился, увидев, что Аннабелл пододвинула себе стул сама. Она решила не обращать на него внимания. Господи, сколько она себя помнила, ей никто не придерживал стул.

Как только они расселись, жена хозяина внесла запеканку из мяса с картофелем, хлеб с хрустящей корочкой и масло. Оуэн проворчал, что мяса почти нет, но Аннабелл наслаждалась каждым кусочком картофельной поджарки. А после пары пропущенных бокалов эля все почувствовали, что наелись до отвала.