Во власти обольстителя - Анна Бартон

— Что-нибудь случилось? — спросила она, побледнев.

Повернувшись к ней, Оливия шмыгнула носом.

— Это от счастья. — И громко высморкалась в носовой платок, который вытащила из кармана брата.

Аннабелл тревожно посмотрела на герцога.

— Я не вовремя?

— О нет, — ответила за брата Оливия. — Мы с Роуз как раз уходим. — Поднявшись на цыпочки, она чмокнула Оуэна в щеку. Повторив ее движение, Роуз чмокнула его в другую щеку. Может быть — вот уж чудеса из чудес! — ему, наконец, удалось сделать что-то хорошее для своих сестер. Девушки взяли друг друга за руки и, выходя из комнаты, заговорщически улыбнулись Аннабелл.

— Вы хотели видеть меня, ваша светлость?

— Да. — Несколько вьющихся прядок выбились из ее всегда тщательно заколотой прически и падали на лицо. Это лицо каждую ночь стояло перед глазами Оуэна, когда он отправлялся в постель, и постоянно преследовало в течение всего дня. Теперь чепец ему не мешал. Почти не мешал.

Ощупав свой влажный от слез сюртук, он сказал:

— Мне хочется подышать свежим воздухом. — И промочить горло! — Давай посидим в саду.

Несмотря на то, что он попытался увести ее из кабинета, Аннабелл не двинулась с места, словно ноги у нее прилипли к полу.

— Это приказ или просьба?

— Понятия не имею. Это важно? Мне нужно кое-что обсудить с тобой.

Аннабелл вздернула подбородок. Жест настоящей внучки виконта.

— Как пожелаете, ваша светлость!

Ее чопорность словно отрицала все, что произошло между ними, и от этого становилось больнее, чем ему хотелось признать. Но Оуэн не собирался винить ее в том, что она так холодна с ним. Именно он установил эту дистанцию, и только ради ее же блага.

Через библиотеку Аннабелл последовала за ним на террасу, а потом в небольшой, но ухоженный сад с задней стороны дома. Там Оуэн указал ей на скамью в густой тени от деревьев и сел рядом. На почтительном расстоянии.

Он не выходил в сад месяцами, не обращая никакого внимания на травы и цветы, не наслаждаясь сладкими ароматами лета. Но теперь ему захотелось проскакать на своем коне через луга, и чтобы теплый ветер продувал его насквозь.

Хотя они находились в центре Лондона, Оуэн мог с легкостью представить, что они с Аннабелл сидят на лугу, вокруг них полевые цветы и травы. Сияет солнце, и, кроме них двоих, нет никого на мили и мили вокруг.

Если бы так было в действительности, он сорвал бы ярко-желтый цветок и воткнул ей в волосы. А потом, сняв с нее всю одежду до последней, уложил бы спиной на мягкую траву и ублажил бы дюжиной разных способов, прежде чем войти в нее и сделать своей. Целиком и полностью своей!

— О чем вы хотите поговорить? — Спина у Аннабелл была прямая, как всегда. Как так получилось, что он не обратил внимания на ее горделивую осанку и манеры? Сразу стало бы понятно, что она не простая портниха. Сложись обстоятельства по-другому, и он оказался бы свидетелем ее выхода в свет несколько сезонов назад. При таком шарме многие джентльмены, включая некоторых его беспутных друзей, вылезали бы из кожи, лишь бы добиться ее благосклонности, и сделали бы ей предложение.

Оуэн раздраженно отбросил эти мысли.

— Ты хочешь поехать на вечеринку к лорду Харсби?

— Прошу прощения?

— Я думаю, сестры уже пригласили тебя.

Она покусала нижнюю губу.

— Да, пригласили.

— Поедешь? Это была их идея, но, должен признаться, мне она тоже нравится.

Искоса глянув на него, Аннабелл уточнила:

— Правда?

— Ты умеешь делать моих сестер счастливыми.

— Хоть я и похожа на компаньонку, — она поправила очки на переносице, — тем не менее я не гожусь для этой роли.

Оуэну захотелось сказать, что как внучка виконта она куда как хорошо разбирается в этих делах, но он удержался, потому что ей вряд ли понравилось бы, что он узнал о ее происхождении.

— На мой взгляд, сгодишься.

— Ты забыл, при каких обстоятельствах мы познакомились? И про скандальные вещи, которыми мы занимались не так давно?

Оуэна бросило в жар при упоминании об их первом опыте страстного общения. Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Я ничего не забыл.

Аннабелл вспыхнула:

— И ты не боишься, что я плохо повлияю на твоих сестер?

— Наверно, должен бы, — усмехнулся он. — Но не боюсь.

— Как это будет выглядеть, если я буду сопровождать вас на этом приеме?

— Так, как если бы у моих сестер имелась компаньонка, которая намного моложе и красивее всех прочих компаньонок.

Щеки Аннабелл стали густопунцовыми. Явно раздраженная, она встала и зашагала перед скамейкой из стороны в сторону.

— Все захотят узнать, кто я такая! И что мне тогда говорить?

— Правду.

Аннабелл всплеснула руками, взволнованная и одновременно потрясающе красивая.

— Что я — служанка, с которой у тебя шашни и которую ты теперь сделал компаньонкой своих сестер?

— Забыла упомянуть, что ты еще и вымогательница.

— Это несерьезно, Оуэн!

Ободренный тем, что Аннабелл назвала его по имени, Хантфорд встал и взял ее за руку. Его тело моментально откликнулось на прикосновение к ее коже, и Оуэну пришлось потрудиться, чтобы вспомнить, что он хотел сказать.

— Твоя мать прекрасно себя чувствует. За пару недель с ней и твоей сестрой ничего не случится. А тебе будет полезно съездить за город.

— Мне надо закончить работу.

Понятно, ей нужно покончить с платьями. И заодно с ним.

Словно ничего особенного не происходило, он равнодушно поинтересовался:

— Сколько тебе еще осталось?

— Шесть.

В переводе на время это немного. Но ведь поездка за город как раз и отдалит ее уход.

— Закончишь, когда мы вернемся.

— Не могу. Два последних платья — это для первого бала Роуз, а он состоится меньше чем через месяц.

Аннабелл ускользала от него, и он сам был в этом виноват. Избегать ее оказалось проще, чем признаться в глубине своих чувств. Оуэн переплел свои пальцы с ее и сжал ей руки.

— Что мне сказать, чтобы ты согласилась поехать? Есть что-нибудь такое?

— Да. — Серые глаза Аннабелл нашли его, и Оуэн понял, что должен сделать.

— Белл, — тихо начал он. — Я хочу, чтобы ты поехала с нами. Совсем не из-за того, что я собираюсь избегать леди Харсби и ее мать, или потому что с тобой сестры чувствуют себя счастливыми, или потому что деревенский воздух пойдет тебе на пользу. Я хочу, чтобы ты поехала, потому что если ты откажешься… Мне будет не хватать тебя.

Он говорил правду и все равно чувствовал себя дураком. Так говорят томимые любовью юнцы.

Аннабелл улыбнулась, и ее лицо преобразилось.