Сэйл-мастер - Варвара Мадоши

Все ходили пешком: движение транспорта в городе остановили, и только красные от тонального крема жрецы правопорядка с короткими копьями патрулировали улицы на огромных черных мустангах.

Пилот вертела головой, ничем не отличаясь от прочих:  по сторонам глазели все. 

"Исполнительские сцены - туда (и стрелка). Начало конкурсной программы в час дня!" "Праздничные блюда мексиканской кухни. Только на время праздника - национальные рецепты за полцены" (на плакате - жрец, пожирающий трепещущее, еще живое сердце). "Конкурс фейерверков - через час после заката" "Не пропустите Большой Праздничный Карнавал: 4 день Фестиваля! Маски, костюмы и чары: лучшее - только у нас!" "Финал конкурса комикса - 10 утра!" 

Комиксы читал тут, похоже, чуть ли не каждый третий. Прямо на ходу, на открытых верандах ресторанчиков и кафе, на ботиках фонтанов. Бэла прищурилась на солнце - финал комикс-конкурса уже начался. Пока не интересно - им скоро выступать. А потом можно и взглянуть: в детстве Бэле не давали читать комиксы. Родители полагали эту человечью забаву недостойной маленького оборотня.

- На конкурс фейерверков надо сходить, - заметил Белобрысов. - Обязательно. Как думаешь, концерт уже закончится?

Сашка купался в атмосфере беззаботного веселья. На отдельных людей он не смотрел - просто пил и пил праздничный воздух полной грудью. В глубине души у него крепла уверенность, что они выступят необычно, просто превосходно хорошо. С таким настроением можно играть, не глядя на ноты и не следя за руками - просто играть, изливая из глубины души накопившееся радостное томление, чувствуя, как под ложечкой образуется восхитительная волнующая пустота. О, это упоительнейшее ощущение собственной власти над музыкой и вообще всем миром. Ему казалось, еще немного - он сам взорвется, как фейерверк. И правильно, он заслужил. После всего-то, после этих отчаянных маневров, после напряжения воли и духа, после замирания сердца, когда он глядел на Княгиню, устало откинувшуюся на спинку пилотского кресла...

- Скорее всего, закончится, - пожала плечами Санька. - Но не факт. Ого, глядите!

Огромный толстый канатоходец, похожий на надутый воздушный шар, балансировал на узеньком канате. Он был в красных шароварах и от этого немного походил на борца сумо, только одетого.

Глава 31, о путях искусства

- Вот и пришли. - Людоедка широким жестом обвела помещение. Рядом с недавно отстроенной концертной зоной теснились частные склады, ныне под корень снятые организаторами. Временная перегородка отделяла помещение от остального склада, но ни звука не долетало: на стенах, на полу и даже потолке чернели свежие печати звукоизоляции. Знакомые ящики и футляры обнаружились в углу.

- Располагайтесь. Я тут навещу... оргкомитет. Если кто припрется - ваше выступление самое позднее в три часа дня, если вот прямо всех до вас будут вызывать на бис, и вы в этом помещении до трех. Попытаются выгнать раньше, шлите на... продюсера Берг, - сейчас улыбке Берг мог бы обзавидоваться иной лев.

Потом за Людоедкой закрылась дверь, и музыканты остались одни. 

- Распаковываем инструменты, полчаса на настройку и начинаем репетировать осеннюю, - скомандовала Белка.

- Белка, у меня все равно слуха не хватает строить альт, - смущенно признался Сашка. - Может, помочь тебе с барабанами?

К тому моменту, как Людоедка вернулась в компании краба-погрузчика и платформы, "Контрабандисты" успели и настроить инструменты, и отыграть решенный саунд, и даже повторить остальной репертуар. "Если вызовут на бис", как объяснила Белка. Катерина Бэле возразила - какой, к черту, бис у любительской группы?

- Да ладно, - сказала Санька. - Наш оборотень дело говорит: надо быть готовым ко всему.

- Вот именно, - кивнула Белка. 

- Время, время, - Людоедка ткнула пальцем в небо, хотя солнца через крышу, понятное дело, не увидишь. - Поторапливаемся.

Путь до кулис никаких неожиданностей не преподнес: с краба ничего не уронили, никто ничего не сломал, не впал в истерику и не отказался выступать.

- Значит так, ребята, - с концертмейстера можно было писать картину "воплощенная усталость". Его равнодушный взгляд пронзал насквозь, а слова звучали заученным заклинанием. 

- Вы выходите на сцену за кулисами. Сцены две, пока на одной выступают, вторая готовится, чтобы без перерыва. Ваша, по жребию, левая. Погрузчик, - кивок на краба, в клешнях которого застыла платформа с инструментами (невозмутимый водитель курил трубку), - ставит платформу. Вас объявляют, занавес раскрывается. Сразу начинайте проигрыш на вступление - представляться не надо, вас уже представили. Играйте как играете обычно - не нужны ужимки и кривлянья, все равно вас четко видят первые пять рядов, остальные только слушают. Если - ну вдруг, бывает - вас вызовут на разговор зрители - скажите пару простых банальностей. Вы их любите, вы играете для них. Если не умолкают минуту - мы опять включаем сценический свет, играйте что хотите из своего, сами выбирайте. Потом кланяетесь, и занавес опускается. Больше одного раза не повторяйте - у нас конкурс, а не персонально ваш концерт. 

С этими словами он бросил на них последний взгляд, задержал взгляд на Белке (красный шарф ее молодил: пилоту нельзя было дать больше шестнадцати, при ее-то росте), покачал головой и отошел в сторону.

- Интересно, мы можем выиграть? - спросила Катерина как бы между прочим.

- Это совершенно не важно. Если бы мы решили делать карьеру музыкантов, главное - именно запомниться. Как можно большему числу людей. Такие фестивали - место идеальное. Потом нас бы стали приглашать по клубам и ресторанам, возможно - по небольшим городам. А потом - если бы набрали популярность - и на крупные концерты, уже не на конкурс, а за плату, неплохую, - разъяснила Бэла.

Катерина удивленно посмотрела на Бэлу, но спросить, откуда она все это знает, не успела - вернулся концертмейстер. За ним шествовала Берг.

- Ваш выход через минуту, готовьтесь.

А Людоедка одновременно хлопнула по плечам Сашку и Сандру, подмигнула Белке и показала зубы в ухмылке Катерине.

- Я давно мечтала побыть продюсером, - сообщила она группе, - так что не разочаруйте старую больную женщину!

От сцены протопал чужой краб, неся платформу, на которой сидели несколько человек. Три девушки в ярких, очень мало что скрывающих как-бы-платьях, двое парней. Их собственный краб потопал вперед, и "Контрабандисты" совершенно синхронно выступили рядом. 

На еще закрытой занавесом сцене Белка сразу уселась за свои барабаны, Сашка, Сандра и Катерина разобрали инструменты и разошлись, выбрав себе по печати звукоусиления - они были раскиданы по всему полу, одну большую накрывала платформа. Вдох-выдох: пилот прокрутила палочки в пальцах, в очередной раз поправили шарф, осмотрела спины друзей-коллег, и поняла, как на самом деле по всему этому соскучилась. Сама за собой не замечая, она улыбалась, легко и спокойно. 

Голос ведущего, долетая как сквозь вату через занавес, протараторил: "Номер 12, музыкальная группа "Контрабандисты", "Осень навсегда". Встречайте!"

Занавес пошел вверх, и Сашка начал считать про себя: "И раз, и два, и три..." На счет "и пять" он пошел вперед, занавес над его головой замер. Он не видел, но знал: Сандра пристраивает скрипку у плеча, Катерина выверенным жестом перехватывает гитару. А он сам идет прямо на публику, смотрит вперед - на людей, и под ноги. Вот, последняя печать. Пауза в семь секунд - как учила Бэла. 

Им невероятно повезло, что оборотень откуда-то достоверно знала все мелкие сценические хитрости, из которых складывается первое впечатление о группе. 

На последнем из трех шагов он встал четко впереди, чуть наискось - зрителям должно быть видно и ударника. Первые ряды неожиданно взорвались свистом, одобрительными невнятными выкриками. 

"Что бы ни делали зрители - выступайте четко по плану", - инструктировала их пилот. - Вообще-то, скорее всего, они будут просто зевать и молчать".

Ладно, все могут ошибаться. 

Сашка поднял альт и наложил смычок, радуясь, что у него был некоторый опыт театральных выступлений. Тело охватила знакомая веселая беззаботность. Вперед!

Обычно, сначала вступают ударные. В крайнем случае, скрипка. Классика жанра. Бэла и тут решила применить свой собственный подход: партию начал альтист. Звуки альта, нежные и низкие, секундой позже подхватила скрипка, поддержала гитара, и только после этого в ритм незаметно вписались ударные. Едва первые звуки мелодии воспарили над сценой, толпа зрителей притихла, потом замолчала совсем. Отлично, внимание публики они захватили. Сейчас опять Сашкин черед. Она видела, как Белобрысов отнял инструмент от плеча, опуская руки, плечи, голову, потом вновь выпрямился и запел:

Белка вздрогнула, мысленно, конечно - приученное тело держало темп и ритм барабанной дроби. Голос! Сашка пел - но как он пел! Ни разу ни на репетициях, ни на посиделках в кают-компании, ни даже в редкие моменты опьянения он не пел так. Его словно подменили - глубокий и четкий, кристально чистый баритон пробивал толпу до самых задних рядов, не оставляя равнодушными никого. Она видела, как качаются волны людских голов, как открываются в удивлении рты... Да что там! Белке даже начало казаться, что она слышит остальные инструменты - хотя обычно на концертах кроме себя не слышно вообще никого. Скрипка и гитара вторили, барабаны отзывались, и вскоре она сама почувствовала, что больше не ведет ритм, и вообще, музыка больше не ведет исполнителя - он ведет их музыку...