Лучшее во мне - Николас Спаркс

— Мне трудно сказать вам это по телефону. Не могли бы вы заехать ко мне в офис сегодня вечером или завтра утром?

— Нет, — ответила она. — Я в Дареме. Что все же происходит, что случилось?

— Я считаю, что это можно рассказать только лично.

— Но это невозможно, — сказала Аманда с нотками нетерпения в голосе. — Скажите мне, что случилось в «Тайдуотере»? Почему вы не можете отправить письмо Доусону?

Тэннер помедлил, потом откашлялся.

— В баре случилась… жуткая потасовка. В заведении не осталось живого места. Была перестрелка. Теда и Эби Коулов арестовали, серьезно пострадал молодой человек по имени Алан Боннер. Он до сих пор в больнице, но, насколько я знаю, он поправится.

Услышав эти имена, Аманда почувствовала, как кровь с силой начала стучать в висках. Она, конечно же, знала того, кто связывает их всех.

— Доусон был там? — почти прошептала она.

— Да, — ответил Тэннер.

— Что с ним?

— Насколько мне известно, Тед и Эби Коулы напали на Алана Боннера, когда в бар вдруг вошел Доусон. И вот тогда Тед и Эби Коулы взялись за него. — Тэннер помолчал. — Дело в том, что официальный полицейский отчет еще не составлен…

— Что с Доусоном? — спросила она. — Это все, что я хочу знать. На другом конце слышалось дыхание Тэннера.

— Доусон тащил Алана Боннера из бара, когда Тед выстрелил. Прямо в Доусона. Аманда почувствовала, как напрягся каждый ее мускул, готовя ее к тому, что ей предстояло услышать. Эти слова, как и многие другие, что она слышала за последние несколько дней, казалось, невозможно постичь.

— Пуля попала ему в голову, у него не было шанса, Аманда. Его мозг уже был мертв, когда его доставили в больницу.

Аманда выпустила телефон из рук, и он звякнул о землю. Она посмотрела вниз, потом наклонилась и отключила его. «Доусон. Только не Доусон. Он не может умереть».

Но она снова слышала слова Тэннера. Доусон пошел в «Тайдуотер», там были Тед и Эби. Он спас Алана Боннера, и теперь его нет.

«Жизнь за жизнь, — подумала Аманда. — Жестокий поворот судьбы».

Она вдруг вспомнила, как они, держась за руки, шли по усеянному полевыми цветами полю.

Из ее глаз потекли слезы, она оплакивала Доусона и те дни, которые они уже никогда не проведут вместе. Пока, подобно Таку с Кларой, их прах не соединится над залитым солнцем полем, где-то вдали от простых смертных.

Эпилог

Два года спустя

Аманда сунула два противня с лазаньей в холодильник, потом заглянула в духовку проверить торт. Праздновать совершеннолетие — двадцать один год — Джареду можно будет через два месяца. Но сегодня двадцать третье июля, и они считали его вторым рождением. В этот день два года назад он получил новое сердце и второй шанс на жизнь. И это, как ничто другое, требовалось отметить.

Сейчас она была одна дома. Фрэнк на работе, Аннет еще не вернулась с вечеринки, Линн на лето устроилась в «Гэп». Джаред наслаждался последними свободными днями перед стажировкой в фирме, играя в софтбол с друзьями. Аманда предупредила его, что будет жарко, и заставила пообещать, что он будет пить побольше воды.

— Я буду осторожен, — заверил ее Джаред перед уходом. Последнее время он, может, потому, что повзрослел, а может, из-за того, что с ним случилось, кажется, понял, что беспокойство — неотъемлемая часть материнства.

Хотя он не всегда проявлял такое терпение. После катастрофы его почти все раздражало.

Если она проявляла заботу, он, не сдерживаясь, заявлял, что она его душит. Выздоровление происходило тяжело. Лекарства, которые он принимал, часто вызывали у него тошноту.

Когда-то сильные, его мускулы атрофировались, несмотря на физиотерапию, и он чувствовал себя от этого еще более беспомощным. Его эмоциональное выздоровление осложнилось еще тем, что в отличие от многих пациентов с пересаженными органами, которые по нескольку лет ждали операций в надежде продлить свою жизнь, Джаред считал, что он, напротив, потерял несколько лет своей жизни. Было дело, он срывался на своих друзей, приходивших его навестить. А Мелоди, его девушка, о которой он думал в тот роковой день, через несколько недель после аварии сообщила ему о том, что встречается с другим. Впав в депрессию, Джаред решил пропустить год в школе.

Его путь был тернист, но с помощью своего психолога Джаред начал возвращаться к жизни.

Психолог предложил также Аманде с Фрэнком регулярно встречаться с ним, чтобы обсуждать проблемы Джареда. Учитывая историю их брака, им было трудно отвлечься от своих конфликтов, чтобы оказывать необходимую поддержку Джареду, но в конце концов любовь к сыну все победила. Они делали все возможное, чтобы помочь сыну преодолеть горестные периоды потерь и возмущения и в итоге смириться с новыми обстоятельствами.

В начале прошлого лета он поступил на экономические курсы в местный колледж и, к несказанной гордости и облегчению Аманды и Фрэнка, он объявил им, что осенью запишется в Дэвидсон. На той же неделе за ужином он между делом упомянул, что прочел о человеке, который прожил с пересаженным сердцем тридцать один год. А поскольку медицина с каждым годом идет вперед, он надеялся, что сможет прожить еще дольше.

Вернувшись в школу, он морально чувствовал себя все лучше и лучше. Посоветовавшись с врачами, он начал бегать и теперь пробегал по шесть миль в день. Он начал ходить в тренажерный зал по три-четыре раза в неделю и постепенно восстановил прежнюю форму.

Заинтересовавшись курсами, он решил, вернувшись в Дэвидсон, сосредоточиться на экономике. В школе он подружился еще с одним будущим экономистом, девушкой по имени Лорен. Они полюбили друг друга и даже поговаривали о женитьбе после окончания школы.

Последние две недели они вместе пробыли на Гаити с миссией, организованной ее церковью.

Кроме регулярного приема медикаментов и запрета на алкоголь, Джаред вел жизнь обыкновенного двадцатиоднолетнего молодого человека. Но и в этом случае он не сочувствовал желанию своей матери праздновать пересадку его сердца. Спустя два года он наконец понял, что ему повезло. Однако в последнее время в мыслях Джареда что-то изменилось, и Аманда не знала, как к этому относиться. Несколько вечеров назад, когда она возилась с посудой, Джаред подошел к ней и облокотился о посудомоечную машину.

— Мам, ты собираешься заниматься благотворительностью для Дьюка этой осенью? По понятным причинам, она после аварии не отошла от этих дел. Аманда кивнула:

— Думаю, да, они просили меня снова занять место председателя.

— Потому что не справлялись без тебя? Так сказала мама Лорен.

— Нельзя сказать, что не справлялись, просто дела у них шли не так хорошо, как они планировали.

— Я рад, что ты снова этим займешься. Ради Беи. Она улыбнулась.

— Я тоже.

— В больнице довольны, что ты будешь собирать деньги?

Аманда взяла полотенце и стала вытирать руки, вглядываясь в лицо Джареда.

— Почему вдруг такой интерес?

Джаред рассеянно почесал шрам под футболкой.

— Я надеялся, что ты с помощью своих контактов в больнице сможешь для меня кое-что узнать, — сказал он. — Это то, что в последнее время меня очень занимает.

Пока торт остывал на стойке, Аманда вышла через заднюю дверь посмотреть на газон.

Несмотря на то что Фрэнк в прошлом году установил автоматический разбрызгиватель, трава кое-где пожухла. Перед тем как этим утром уйти на работу, он с хмурым лицом долго разглядывал под своими ногами пожухлый островок травы. За последние пару лет Фрэнк с невероятным энтузиазмом стал относиться к своему газону и в отличие от большинства соседей сам его косил. В ответ на недоуменные вопросы он говорил, что это помогает ему расслабиться после дня, проведенного за установкой пломб и коронок. И хоть Аманда полагала, что в его словах была правда, все же в этой привычке было что-то маниакальное.

Дождь ли, солнце, он упорно косил газон, создавая на нем узоры в виде квадратов.

Несмотря на ее первоначальный скептицизм, Фрэнк после аварии ни разу не притронулся ни к пиву, ни к вину. Он поклялся, что бросил это занятие навсегда, и, надо отдать ему должное, сдержал свое обещание. Через два года она уже не боялась, что он в любой момент может вернуться к старому, и в основном лишь поэтому их отношения наладились. Эти отношения не превратились в идеальные, но так плохо, как раньше, уже не было. Сразу после аварии споры у них возникали почти каждый вечер. Боль, чувство вины и гнев превращали их слова в отточенные лезвия, и они часто срывались друг на друга. В течение долгих месяцев Фрэнк спал в комнате для гостей, а по утрам они редко смотрели друг другу в глаза.

Какими бы трудными ни были эти месяцы, Аманда не могла сделать последний шаг и подать на развод. Учитывая неустойчивое эмоциональное состояние Джареда, она не могла нанести ему еще одну травму. Однако ее решение сохранить семью не имело ожидаемого эффекта.