Лучшее во мне - Николас Спаркс

Фрэнк, казалось, за ночь постарел лет на десять. Он был буквально сокрушен виной и горем, но Аманда, несмотря ни на что, не находила в себе к нему сочувствия.

Она провела пальцами по волосам Джареда, отмечая временные интервалы по писку приборов. Медсестры порхали возле других пациентов реанимации, проверяли внутривенные катетеры, нажимали какие-то кнопки, действуя так, словно это был самый обычный день. Да, это был самый обычный день в насыщенной больничной жизни, но для Аманды и ее семьи ничего обычного в этом не было. Для них это была катастрофа.

Вскоре должно было состояться заседание комитета по трансплантации. Никогда раньше пациенты вроде Джареда не вносились в лист ожидания. Если ее сыну откажут, он умрет.

Линн появилась в больнице вместе с Аннет, сжимавшей в руке свою любимую мягкую игрушку — обезьянку. В качестве исключения медсестры позволили сестрам пройти в реанимацию к брату. Линн побледнела и поцеловала Джареда в щеку. Аннет положила рядом с ним на больничную койку свою игрушку.

В актовом зале несколькими этажами выше над реанимацией шло заседание комитета по трансплантации. Доктор Миллз представил им дело Джареда и срочность ситуации.

— Здесь говорится, что у него острая сердечная недостаточность, — сказал один из членов комитета, хмуро глядя в лежащий перед его глазами отчет.

Доктор Миллз кивнул.

— Правый желудочек пациента серьезно поражен инфарктом.

— Инфарктом, который скорее всего явился результатом автомобильной аварии, — заметил член совета. — Согласно общей политике, донорские органы не выделяются для жертв аварий.

— Лишь потому, что они, как правило, живут недостаточно долго, чтобы получить эту привилегию, — заметил доктор Миллз. — Но этот пациент выжил. Это молодой, здоровый мужчина, у которого отличные жизненные перспективы. Истинная причина инфаркта пока неизвестна, и, насколько мы знаем, острая сердечная недостаточность — диагноз, имеющий показания для пересадки. — Он отложил папку в сторону и подался всем телом вперед, вглядываясь в лица коллег. — Без донорского органа этот пациент может не прожить и суток.

Его просто необходимо внести в лист ожидания. — В его голосе появились молящие нотки.

— Он еще очень молод. Ему нужно дать шанс.

Несколько членов комитета скептически переглянулись. Он знал, о чем они думали: такого прецедента раньше не было, и времени было в обрез. В общем, шансов почти никаких: найти донора за это время практически невозможно, а значит, пациент скорее всего умрет, что бы они ни решили. Но никто из членов совета не обмолвился о меркантильной стороне дела.

Удачная операция означала дальнейшую поддержку программы по пересадке органов, а удачная операция сложного случая, например, такого, как у Джареда, обещала укрепление хорошей репутации больницы, а следовательно, дополнительные ассигнования на исследования и операции, в том числе и на трансплантацию. В перспективе это означало больше спасенных жизней. Поэтому приходилось ставить на кон жизнь одного человека, чтобы многие другие имели шанс выжить. Но доктор Миллз сердцем чувствовал своих коллег-врачей, которые отдавали себе отчет, что жизнь каждого пациента уникальна, что сухие цифры — еще не все. Настоящие профессионалы всегда пойдут на риск, если есть хоть малейший шанс спасти больного. И это главная причина, полагал доктор Миллз, по которой большинство его коллег, как и он, пошли в медицину. В этот день они приняли решение попытаться спасти Джареда.

Рекомендация от комитета по трансплантологии была единодушной. Пациенту был дан статус А1, то есть высший приоритет — в том случае если магическим образом найдется донор.

Услышав от доктора Миллза эту новость, Аманда вскочила и сжала его в своих объятиях со всей силой своего отчаяния.

— Спасибо, — выдохнула она. — Спасибо, — снова и снова повторяла она. Уж очень было страшно сказать что-либо другое, вслух высказать свою надежду, что волшебным образом найдется донор.

Когда Эвелин вошла в комнату ожидания, ей хватило одного беглого взгляда на своих подавленных родственников, чтобы понять: кому-то нужно взять контроль в свои руки.

Нужен был кто-то, кто бы мог их поддержать, а не тот, кто сам нуждался в поддержке.

Она обняла каждого по очереди, продержав в своих объятиях Аманду дольше всего. Эвелин отступила назад, оглядела их и сказала:

— Ну, кто хочет есть?

Оставив Аманду с Фрэнком наедине, Эвелин быстро отвела Линн и Аннет в кафетерий.

Аманда и думать не могла о еде. Что до Фрэнка, то он ее больше не заботил. Все ее мысли были только о Джареде.

Она ждала.

И молилась.

Когда мимо реанимации прошла медсестра, Аманда бросилась вслед за ней. Нагнав ее в коридоре, она задала ей свой вопрос.

— Нет, — ответила медсестра, — простите. Но пока что о доноре ничего не слышно.

Стоя в коридоре, Аманда закрыла лицо ладонями.

Из комнаты ожидания появился Фрэнк. Он дождался, когда уйдет медсестра, и приблизился к Аманде.

— Они найдут донора, — сказал он.

От его прикосновения Аманда резко развернулась.

— Они обязательно найдут его, — повторил Фрэнк.

— Ты последний, кто мог бы это обещать, — сверкнула глазами Аманда.

— Я понимаю…

— Тогда молчи, — отрезала она. — Не говори того, что не имеет смысла. Фрэнк потрогал распухшую переносицу.

— Я просто стараюсь…

— Что? — повысила голос Аманда. — Заставить меня почувствовать себя лучше? Мой сын умирает! — Ее голос прозвенел в выложенном плиткой коридоре так, что люди повернули головы.

— Он и мой сын тоже, — тихо проговорил Фрэнк.

Гнев Аманды, который она так долго сдерживала, вдруг вырвался наружу.

— Тогда зачем ты вызвал его? — прокричала она. — Почему ты так напился, что сам не мог ехать?

— Аманда…

— Все ты! — кричала она. Пациенты стали выглядывать из открытых дверей, а медсестры застыли на полпути. — Он не должен был находиться за рулем! Не должен! Но ты так напился, что не мог о себе позаботиться! В очередной раз! Как всегда!

— Это был несчастный случай, — пытался возражать Фрэнк.

— Неправда! Ты что, сам этого не понимаешь? Ты налился пивом под завязку. Все началось с этого. Из-за тебя Джаред оказался в машине!

Аманда тяжело дышала, не обращая внимания на то, что на нее смотрят.

— Я просила тебя бросить пить, — шипела она. — Умоляла остановиться. Но все было напрасно.

Тебе всегда было плевать на свою семью. Ты всегда думал только о себе и только делал, что жалел себя после смерти Беи. — Она резко вздохнула. — Я тоже была убита горем. Ведь это мой ребенок. Я качала ее на руках и кормила, меняла ей подгузники, пока ты был на работе. Не отходила от нее, пока она болела. Это все я, а не ты. Я. — Она ткнула себя пальцем в грудь. — Но каким-то странным образом оказалось, что справиться с горем не можешь ты. И что в результате? Я потеряла и ребенка, и мужа. Но я даже тогда как-то сумела выстоять. — Аманда отвернулась от Фрэнка. На ее лице застыла горечь. — Мой сын в реанимации, потому что я не могла найти в себе сил оставить тебя. А должна была бы сделать это уже давно.

В середине этой тирады Фрэнк опустил глаза в пол. Аманда замолчала и отправилась вдоль коридора прочь от Фрэнка. Однако на мгновение она остановилась, обернулась к нему и прибавила:

— Я знаю, что это был несчастный случай, что ты сожалеешь. Но этого мало. Если бы не ты, он бы там не оказался, и мы оба об этом знаем.

Ее последние слова эхом отдались в коридоре, они прозвучали словно вызов, на который, она надеялась, он ответит. Но он промолчал, и Аманда ушла.

Членам семьи снова позволили пройти в реанимацию, и Аманда с девочками стали дежурить возле Джареда по очереди. Аманда просидела с сыном почти час. Когда в палату зашел Фрэнк, она ушла. Потом к Фрэнку присоединилась Эвелин, но пробыла там всего несколько минут.

Когда все попрощались с Джаредом, Аманда вернулась к нему и оставалась у его постели, пока не сменились медсестры. О доноре пока не было никаких вестей.

Пришло время ужина. Эвелин наконец вывела Аманду из реанимации и повела в кафетерий.

Мысль о еде буквально вызывала у нее тошноту, однако мать тщательно следила за тем, как Аманда молча запихивала в себя сандвич. Наконец она проглотила последний кусок и скомкала целлофановую обертку.

После этого она встала и снова отправилась в реанимацию.

После восьми вечера время посещений заканчивалось, и Эвелин решила, что детям лучше вернуться домой. Фрэнк отправлялся с ними, но для Аманды доктор Миллз опять сделал исключение, разрешив остаться в реанимации.

Больничная суета к вечеру стихла. Аманда продолжала неподвижно сидеть у постели Джареда. В полусне она замечала действия медсестер, но была не в силах вспомнить их имена. Она снова и снова молила Бога, чтобы он спас жизнь ее сыну, как когда-то молила его сохранить жизнь Бее.