Адъютант его превосходительства - И. Болгарин

– А вы не предлагаете нам объединиться с петлюровцами? – вдруг спро­сил Бинский, желая, чтобы и его заметил и отличил представитель ставки.

Все с интересом смотрели на «гостя» в почтительном ожидании, что он ответит.

В гостиную вошла Ксения Аристарховна, она принесла поднос с чашками горячего чая.

– Я ничего не предлагаю, – продолжил Лебедев, когда она вышла, не обернувшись к Бинскому и не повысив голоса. – Но время мелких диверсии прошло. Поджоги складов, диверсии на железной дороге, саботаж – это, скажем, хорошо, господа. Но не это главное!..

– В таком случае, может быть, вы скажете, что же главное? – спросил верткий заведующий оружием инженерных курсов Палешко и торжествующе ог­ляделся по сторонам: вот, мол, какие вопросы нужно задавать. – Может, вам там со стороны виднее?

– Скажу! – торжественным взглядом оглядел всех подполковник Лебедев.

– Надо готовить вооруженное выступление по примеру Московского центра. Надо как можно шире вербовать людей, а может быть, и объединиться с людьми, у которых общие с нами интересы.

– Значит, все-таки с петлюровцами? – вновь подал голос Бинский. – Но в борьбе с большевиками у петлюровцев иные задачи, они дерутся за самос­тийную Украину, а у нас другие цели.

На этот раз подполковник, бросив на Бинского короткий взгляд, досад­ливо поморщился: он не любил людей, торопливых на выводы.

– Важен, господа, конечный результат – свергнуть большевиков. И не будем сейчас заботиться об остальном. Придет время – разберемся, кто что заслужил… Николай Григорьевич недавно встречался с руководителями пет­люровского заговора Стодолей и Корисом. Сожалею, что этого не сделали вы прежде. У них есть силы, есть оружие. Кроме того, им оказывает поддержку атаман Зеленый. А как известно из арифметики, сила, умноженная на силу, дает двойную силу!

– Николай Григорьевич поддерживает объединение? – почтительно привс­тав с места, спросил Прохоров. – Так надо вас понимать?

– Полковник Щукин считает, что важна конечная цель, средства же не имеют значения. Такой же точки зрения придерживаются Владимир Зенонович Ковалевский и Антон Иванович Деникин, – сослался на авторитеты для еще большей убедительности Лебедев.

Вечером старенький «бенц» остановился на Жилянской улице, откуда было рукой подать до Большой Васильковской. Человек десять чекистов прошли на Большую Васильковскую, окружили дом, в котором проживал ювелир Федотов. Красильников и еще трое поднялись на третий этаж, постучали. Им открыл грузный Лев Борисович Федотов, оглядел всех сонными, недоумевающими гла­зами, проводил в богато обставленную старинной мебелью комнату, предло­жил сесть. Сам тоже опустился в мягкое кресло, переплел на животе пальцы рук. Своей обстоятельной неторопливостью, всем своим видом и фигурой он выражал полное, даже добродушное, спокойствие.

У Красильникова на мгновение даже мелькнула мысль, что они напрасно поверили Либерзону и потревожили этого, такого Домашнего и обстоятельно­го, человека. За свою недолгую службу в Чека он видел много разных людей в подобных обстоятельствах. Виноватые, едва им показывали мандат Чека, хоть чемнибудь, да выдавали себя: суетливостью ли, заискивающей улыбоч­кой или льстивыми интонациями в голосе. Лев Борисович же был предельно спокоен и в то же время не скрывал неприязни К столь поздним гостям.

– Напрасно сами тревожитесь и людей тревожите по ночам, – исподлобья глядя на Красильникова, сухо сказал он. – Как приказ Советов… ваш то есть приказ, вышел, я все сдал. У вас там, в Чека, должно быть все запи­сано, проверили бы. Золотишко кое-какое было, бриллианты… – не спеша, жалуясь на судьбу, объяснялся с чекистами Федотов.

– Значит, сдали? – с тихой иронией спросил Красильников.

– А попробовал бы не сдать – сами бы забрали. – Федотов прямо взгля­нул на Красильникова из-под насупленных бровей, и такая безнадежность была во взоре ювелира, что Красильников опять заколебался. – Я знаю та­ких, кто не сразу сдал. По пять обысков было.

– А у вас? – продолжал спрашивать Красильников, зная, что именно на таких, с виду пустых, вопросах многие поскальзываются.

– Три обыска. Только ничего не нашли. А приезжали специалисты по час­ти обысков, – с горькой иронией над самим собой и своим утраченным бо­гатством продолжал Федотов.

– И выходит, что никакого золота у вас и в помине нет? – исподволь допытывался Семен Алексеевич.

– А откуда ж ему взяться? Я не алхимик. Изготовлять золото из воздуха пока не научился, – сказал Федотов, всем видом показывая, что этот визит ему не нравится и что он изрядно устал.

– Я вам, в общем-то, верю, – похоже, даже посочувствовал Красильни­ков. – Но работа у нас, Лев Борисович, такая, что приходится иногда и проверять. Так сказать, доверяя, проверяй. Так что не обессудьте! Вот ордер на обыск!

Федотов слегка скосил глаза на ордер, пожал плечами: дескать, хотите проверять – проверяйте – и снова принял скучающе-безразличный ко всему происходящему вид. Лишь большие пальцы рук, помимо воли хозяина, разомк­нулись и стали выделывать замысловатые фигуры. И это не ускользнуло от внимания Семена Алексеевича.

– Приступайте! – повернувшись к чекистам, решительно кивнул он голо­вой.

Поначалу чекисты вершок за вершком прощупали валики дивана, спинку, сиденье, заглянули в старинные часы с кукушкой, просмотрели граммофон – это был привычный «ритуал» при обысках. Молоденький чекист подошел к кадке с фикусом, остановился в нерешительности, вопросительно взглянул на Красильникова. Федотов перехватил этот взгляд, великодушно бросил:

– Рвите, чего там! Его уже три раза вырывали, может, ив четвертый раз приживется.

Но Красильников рассудил по-своему. Если и есть у Федотова золото, то не такой он простак, чтобы прятать его на виду у всех в кадке с цветком. И поэтому сказал чекисту:

– Оставь пока!

Двое других тем временем досконально простучали стены, оконные переп­леты. Сняли с гвоздей картины в толстых золоченых рамах, просмотрели ра­мы. Ничего.

Затем чекисты подошли к буфету, в котором за крупными стеклами тускло отсвечивал хрусталь.

На лице Льва Борисовича появилось подобие саркастической улыбки. Он продолжал все так же сидеть в кресле, обхватив руками большой живот. Пальцы его теперь были спокойны.

– Чудно все-таки, – сказал он. – Вот четвертый обыск наблюдаю, и все одинаково. Ищут-ищут, и в граммофон и в буфет заглядывают, плюнут и уй­дут. Вроде как даже обижаются, что не нашли ничего.

– Посмотрим, – неопределенно ответил Семен Алексеевич Федотову и за­тем бросил молоденькому чекисту: – Вы буфет аккуратненько поднимите и тщательно осмотрите ножки.