Ретранслятор - Владислав Жеребьёв

Вслед за удачными экспериментами с приговоренными на поверхность всплыла новая проблема. Сначала думали, что она локальна и персонализирована, однако чем дальше продвигались исследования, тем больше вопросов возникало.

— И что же это была за проблема? — осторожно поинтересовался я. За время монолога я успел успокоиться и собраться с мыслями.

— Если будет угодно, деградация морали. — Василиса, похоже, тоже успокоилась и теперь, с новым интересом поглядывала то на меня, то на хмурящего брови в своей клетушке Дмитрия, стараясь предугадать нашу реакцию.

— Деградация морали? — нахмурился я. — И в чем же это проявлялось?

— Испытуемый переставал считаться с чужими ценностями, от материальных эквивалентов того или иного блага до собственно жизни. Человеческая жизнь переставала, что-либо значить. Перед псиоником, пусть то природный и мегачувствительный, или взращенный искусственно с имплантатом в голове, ставилась задача и предлагалось несколько путей решения, среди которых будущему солдату нужно было выбрать наименее энергозатратный, дешевый и безопасный. Вот только самый простой и очевидный путь начинался только после, для многих, непреодолимого препятствия, вроде раненого товарища или колонны с беженцами, через которых пришлось бы „перешагнуть“ для отстаивания собственных интересов.

— И что? — усмехнулся я, внутренне содрогнувшись от плохого предчувствия.

— Все без исключения, имевшие до этого высокие моральные нормы, выбирали простой путь, — вздохнула Василиса. — Если нужно было преодолеть большее расстояние за меньшее время, отказавшись от транспортировки раненых, то их всегда бросали. Если нужно было пресечь атаку противника, пустив под откос пассажирский поезд, в игровой вариации события, его неизменно пускали под откос, не считаясь с ужасными жертвами. Вот ты, подумай хорошенько, ты остановился хоть раз, когда, вступая в драку с другим, колебался, прежде чем лишить его жизни.

Волна тихой паники накрыла меня с головой и, подхватив, закружила в причудливом вальсе сомнений и иллюзий. Все что говорила девчонка с фото, кстати, не забыть об этом спросить, было правдой. Я не церемонился ни с одним из тех, кто желал причинить вред мне, моим друзья или смешать мои карты, однако так бы я поступил и раньше, еще до появления уродливого шрама у меня на голове.

— Однако была и другая цель.

— И какая же?

— А вот с этим придется повременить. — Василиса покосилась на заверещавшую на плече рацию и вновь посмотрела на меня. — Так ты с нами?

— Ладно, черт с вами. — Печально вздохнул я, внутренне, впрочем, ликуя от того, что вскоре, без особых последствий, я смогу выбраться из тюрьмы и по возможности уйти с поля боя. — Повоюем немного, но ничего не обещаю.

— Хорошо. — Василиса заспешила к стене, вдавила невидимую кнопку. Магнитные замки щелкнули почти синхронно, освобождая проход, и не дожидаясь, пока девица опомнится, мы с пиром бросились наружу. Заминка у Василисы вышла совершенно непроизвольная. Не ожидая, что мы больше не скованы по рукам и ногам, она даже не озаботилась охраной, и в тот же миг, поплатившись за свою опрометчивость, оказалась на земле, припечатанная коленом к бетонному полу.

— Дернешься, убью, — жизнерадостно пообещал я своему потенциальному нанимателю. — Мишаня, обыщи.

Ворох тряпья в углу ожил, и, вынырнув на белый свет, мальчишка сноровисто оказался рядом, а затем его маленькие гибкие пальцы с виртуозностью пианиста заскользили по карманам пленницы.

— Вы… как… но, — писк из-под моего колена почему-то не был похож на ехидный голос самодовольной девицы, что, пользуясь положением, совершенно недавно общалась со мной через решетку. Вот ведь какая ирония. Только что ты хозяин положения, и вот уже все поменялось, и далеко не в лучшую сторону.

— Чисто. — Голос пира был удивленный и обрадованный одновременно. Пока я исполнял акробатические этюды на полу, Дима кинулся к двери и, выглянув, наружу с удовольствием отметил, что коридор пуст.

Однако пира беспокоило другое. Тонкие струйки дыма, стелящиеся под потолком, уверенно заполняли проход сизыми клубами. Горело где-то, тлело, и по-любому было что-то не в порядке. Особенно факт пожара смущал под землей, в замкнутом пространстве.

— Пожар, — сморщившись от неприятного запаха, продолжил пир. — Что делать будем?

— Валить будем, — честно признался я, и с новой силой надавил на свою пленницу коленом, из-за чего вызвал вскрик негодования и получил нелестное прозвище, по моему мнению, нисколько мне не подходившее. Ну какой же я мерзавец, скажите, пожалуйста? Какая же я грязная свинья? — Тише, тише, дорогая, — принялся я загробным голосом успокаивать пленницу, — не дергайся пока. Миша, ты что полезное нашел?

— Да, на первый взгляд, ничего особенного, — замешкался мальчишка.

— А на второй из ничего особенного что интересного?

— Два ключа, — начал перечислять содержимое карманов Василисы Мишаня. — Один электронный, вон лампочка на нем мигает, второй самый обычный, наверное. Портсигар, нож, рожок от „Калаша“, но самого автомата почему-то нет. Может, оставила где по ходу движения?

— Все?

— Все, — почти жалостливо признался мой несовершеннолетний приятель. — Даже пожрать нечего.

— Пожрать будет, — довольно пообещал я и, вновь надавив коленом на пленницу, поинтересовался: — Второй выход есть?

— Есть, да не про вашу честь, — достаточно нагло для своего положения призналась девица, однако тут же осеклась и быстро пояснила свою новую жизненную позицию: — Ханой все перекрыл. Если ты, чертов недоумок, слезешь с моего позвоночника, то общаться нам будет значительно проще.

— А я раньше думал, что проще из клетки, — хмыкнул я, однако колено убрал и даже немного отстранился, а затем, и вовсе отпустив пленницу, сделал пару шагов назад, осторожно пятясь к двери.

Оказавшись на ногах, Василиса секунду колебалась, оценивая ситуацию, а затем сделала то, что, по моему мнению, не должен совершать человек в замкнутом пространстве в компании двух разгневанных мужчин.

Откуда только силы берутся. Уж думал совсем выдохся, однако носок ботинка, просвистевший прямо перед лицом и больно резанувший по щеке, придал новые силы. Второй удар обнаглевшей особы был предназначен моему виску, однако я, ловко поскользнувшись на бетонном полу, напрочь спутал планы нападавшей, а Дмитрий, бросившийся вперед и ударивший девицу по голове, придал поединку новые краски. Надо говорить, пир промазал, и вместо того чтобы влепить кулаком в солнечное сплетение, с воем отскочил в сторону, баюкая ушибленную о бетон руку. Пара попыток применить пси-атаку вновь потерпели крах, и, надеясь только на собственные навыки рукопашного боя, коих, признаюсь честно, у меня отродясь не было, мы закружили по бетонной тюрьме в причудливом танце.

— Сдурела, девка, пожгу, — рычал я, понимая, что следующий кульбит мне не осилить, и временно выигрышная позиция, которую получилось занять, пасует, загоняя меня в глухую оборону.

— Не пожжешь, и даже пытаться не стоит. — Носок ботинка вновь просвистел у меня перед носом, и, не задумываясь, я отступил назад, больно впечатавшись спиной в прутья клетки. — Ты же в карцере, дружочек, а он за время своего существования много бешеных псиоников повидал. Видишь же сам, новодел. В планах этого помещения, наверное, и не значилось. Было, конечно, но явно под другие нужды его архитекторы затачивали.

— Андрюха, — пир дернулся, попытался подставить ногу, но ловкий хук в челюсть, и он уже оседает на землю, а мы с Василисой заходим на второй круг. Стремительно остаюсь один, ребра болят нещадно, ненависть лютая, все еще придающая силы, не дает пропустить удар, но и она скоро исчерпает себя, оставив от меня пустую яичную скорлупу. Вот значит как, просто, почти незатейливо. Высуши, выпей до дна… сделай свое дело как можно лучше и отдай себя без остатка. Вот уж нет, вот уж спасибо… темп…

Войти в темп не получилось, однако что-то новое, неуловимое и удивительное, заструилось по венам, расцвечивая мир в красные краски. Вы представляете себе одновременно Новый год, день рождения и поход в Луна-парк в один день. Так вот, чувство было схожее. Будто ждал, долго, предвкушая и смакуя предстоящее действо, и вот, пройдя все опасности, трудности и выполнив поставленные перед собой условия, ты получил наконец долгожданный приз. Кто-то говорил про этапы, по которым я шел, будто корова на поводу. Наверно, нет, почти наверняка этот этап был завершающий.

Второй удар в челюсть пришелся блоком, ногу отбросил и, перейдя в контрнаступление, атаковал фри-контакт, в корпус, однако девица извернулась и с легким удивлением на лице приняла мой кадык на колено. Больно, хриплю, кровь горлом, однако не так все плохо. В последний момент остановился, зацепившись буквально за воздух, колено прошло вскользь, и, крутанувшись по шершавому бетонному полу, я вновь очутился на ногах. Дальше бой пошел по нарастающей, постепенно отдавая режиссуру странного кукольного спектакля в мои руки.