Обращение в слух - Антон Понизовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я просто показываю, и вы сразу идёте! Смотрите: сын. По гражданской специальности повар. По военной — механик-водитель БМП[37], первая Чечня, девяносто пятый — девяносто шестой год, ни одной царапины. Погиб в мирное время. Завистники отравили. Поэтому я в конфликте с милицией. Осталась у меня от семьи одна Ксюшенька. При отце-пьянице закончила политехникум, бухучёт-аудит с красным дипломом. Работает на шестом этаже, основные фонды. Вот ей девять лет, она родилась в День погранца. Первый раз, когда не отметили ей день рождения. Просто вот так подошли, и сделали (чмокает)…Ксюшка. Сейчас ей двадцать семь будет. Вот уже сколько она без мамы. Любочка, рак молочной железы, она прожила немножко. Это было шестого апреля девяностого года, а второго июля девяносто второго года ушла из жизни. Я был не согласен с врачами, я стал оспаривать их лечение, я не очень сладко сказал лечащему врачу… Людмила Олеговна Рыбина была. А потом она изменила фамилию, стала Окулова.
(очень громко, почти кричит) Подождите! вы знаете, здесь есть храмовая комната на втором этаже, сегодня я был там, я получил хорошую информацию! Я всех простил, это огромнейшая победа над личностью! Я очень прошу прощения, отойдите немножко… Мы делаем так… Вот… Можно ниже… Я вам поклонился. Простите за то, что я вас заговорил, пишите всё что угодно, я буду рад.
Только вот посмотрите! (ликуя) Я вам не показывал, уникальные: пепельная акула, акула-слон… Вот акула-банкир — она светится!.. Смотрите только, «Курьер» — газета, видите, написали — сейчас… на девяностой странице… Вот! Дальше, видите? (в упоении) «Деревянная сказка», всё про меня… Рыба-стол… Это вы видели… Это дерево мне подарили с Кавказа такое весёленькое… Сейчас, сейчас! Я вызову, вас отвезут… Минуту! Одну минуту! я вам не сказал, с какой целью сюда поступил! Вы слышали такое слово — регенерация? Это восстановление мышечных тканей и костных тканей на микроклеточном уровне. Если в нас заложено вот такую лапку иметь — она будет! Если у меня нет ноги — значит, здесь в полушарии какой-то орган на уровне ДНК заблокирован. Его разблокировать — и тогда вырастет! Как у ящерки хвостик! Я над этим работаю каждый день! Я рад каждому дню, каждой мухе, каждому лучику солнца… А Королёв — это вообще удивительный город! Вам надо поговорить здесь с людьми! Это, знаете, просто другая Россия! Идите, идите! Меня — простите, а вам — удачи и доброй дороги! Я вам — благодарен!!!
Третий день (окончание)
I. Лишний
В сплошном тумане смутно маячила мачта с обвисшим швейцарским флагом. За ней еле-еле угадывался контур ближайшего дома.
Эрик самолично внёс блюдо с дымящейся бараньей ляжкой. Анна втянула носом и на удивление приветливо спросила:
— Розмарин?..
«Romarin, sans aucun doute![38]» — пылко подтвердил Эрик.
— Шалфей? — продолжила Анна и — чего Фёдор раньше за нею не замечал — помогла Эрику переставить тарелки, освобождая место для блюда с бараниной.
Дмитрий Всеволодович с отвращением посмотрел на гору блестящего и шкворчащего мяса.
Расселись — дамы лицом к окну, Дмитрий Всеволодович и Фёдор — спиной: Анна напротив мужа, Лёля напротив Фёдора. Между Белявским и Фёдором — и, соответственно, между Анной и Лёлей — оказалось по одному свободному стулу.
Анна ловко орудовала ножом, нарезая себе почти прозрачные ломтики. Фёдор вновь подивился, как ювелирно она с помощью мелких, на первый взгляд чисто внешних действий умела менять ситуацию: так скрипач-виртуоз исполняет сложнейшую партию, почти не передвигая пальцы по грифу, или борец в захвате делает маленькое движение — а соперник уже стучит по полу ладонью. Отсядь Анна дальше — через два стула — это выглядело бы вызывающе, демонстративно. А сейчас все оставались как будто в едином пространстве, но, чтобы обратиться к соседу или к соседке по диагонали, требовалось преодолеть дополнительное расстояние, чуть-чуть повысить голос… Какое бы то ни было приватное общение кроме как с визави — оказывалось исключено.
Белявский налил себе из графинчика (руки его при этом подрагивали), выпил, налил ещё, шлёпнул на тарелку шмат баранины, стал угрюмо жевать.
Фёдор видел сбоку, как двигается его ухо во время жевания, как лоснится лицо.
— Илья звонил, — буркнул себе под нос Дмитрий Всеволодович, ни на кого не глядя, жуя.
— Лазебный? — заинтересовалась Анна.
— Угм, из Кортины…
Федя подумал, что если сейчас он поднимется и уйдёт, то они на него и не взглянут.
— Эрик! — Хозяину, заглянувшему посмотреть, всё ли в порядке, Дмитрий Всеволодович указал на пустой графинчик. — Репит[39].
— На старые дрожжи? — мягко укорила Анна.
— Нормаль-нормаль! — отмахнулся Белявский, накладывая себе ещё мяса с картошкой.
— Подожди, был же прямой поезд из Ниццы?..
— Забудь! Скупили за две минуты. Люди реальные деньги делают…
Супруги Белявские говорили одновременно о двух вещах. О том, каким транспортом они могли бы вернуться в Россию (все аэропорты по-прежнему были закрыты из-за вулкана) — и о некоем общем знакомом и женщине, с которой тот встретил в Италии новый год.
— …Да помнишь ты эту Ольгу! — убеждал Дмитрий Всеволодович, а на щеках у него расцветали тёмно-красные пятна. — «Мечта юности»!
— Ах, эта жуткая?.. — смеялась Анна. — Всё-таки уломал?..
— Поехала с ним в Кортину, — давился Белявский в ответ, — неделю закатывала трагедии, он плюнул, выгнал на фиг её… Обратно к мужу…
В этот момент у него зазвонил сотовый телефон. Заговорив, Белявский важно нахмурился, как бы весь погрузился в звучащее в трубке, и поднял палец, показывая «не мешать!»
Фёдор мельком взглянул на Анну — и остановился: его поразило её лицо. Она смотрела на мужа с тревогой, нежностью и состраданием. Между бровями пролегла глубокая складка. Федя, не веря своим глазам, посмотрел на Белявского — на его лоснящийся лоб, толстый нос с крупными порами — и обратно на Анну.
Закончив разговор, Дмитрий Всеволодович щелчком сложил телефон — и в то же мгновение складка между бровями разгладилась и лицо Анны приняло прежнее, лёгкое и прохладное выражение.
— Открыли Софию, — сказал Белявский значительно. — Всё, надо звонить Черносвитову. — Он дожевал, отвалился на спинку стула, дыша. — Сейчас… Сейчас пойду…
— Если будет лишний билетик, вам взять? — вдруг обратилась Анна к Лёле, улыбнувшись, как показалось Фёдору, издевательски.
— Отчего не взять, — ответила Лёля в тон, — если «лишний».
«Первая женщина знает, что никогда не позволит сопернице сесть с её мужем в один самолёт, — подумал Федя. — Другая женщина лучше умрёт, чем воспользуется предложением первой. И обе делают вид…»
Ему было печально и одиноко. Даже Белявского кто-то любил. А его, Фёдора, здесь никто не любил.
Выпив ещё одну рюмочку, Дмитрий Всеволодович замурлыкал:
— Ты погоди, не спеши дать от-вет… Жаль, что на свете всего лишь два слова… — Глаза у него при этом были пустые, — …всего только два слова, всего «да», и «н-нет»… Ну ладно. Пока не пронюхали, надо скорей… — Слегка пошатнувшись, Белявский поднялся из-за стола: — …звонить.
На столе осталась неряшливая тарелка, мятые скомканные салфетки.
«Всё прошло, — думал Федя. — Всё кончилось. Всё было зря…»
II. Рассказ еле слышным голосом, или Tabula Rasa[40]
[Армия]Больше всего армия мне запомнилась.
Даже на самолёте удалось полетать.
[Пятидесятидневка]Вот, служил в морской авиации, а моря не видел.
Я в полку служил, в штабе. Ночевать ходил в базовскую казарму.
На базе нас дембеля ненавидели, полковых, избивали.
Потом был один такой день, пятидесть… пятидесятидневка.
Я в первый раз-то не понял: иду в столовую, впереди дембеля — смотрю, они куда-то в кусты убежали.
Вечером прихожу в казарму — они в курилке сидят. Я зашёл — они разбежались, место мне уступили!
Я не пойму: чего это они шарахаются все по кустам, по углам? А мне говорят: так сегодня же пятидесятидневка. Это праздник такой у молодых, когда молодые становятся на сутки дембелями, а дембеля на сутки становятся духами. То есть молодые гоняют стариков: заставляют их полы мыть, сказки рассказывать на ночь…
Дембеля заставляют же молодых всё делать. А тут молодые могут себе позволить командовать: вот такой один день, одни сутки.
После этого, конечно, молодые прячутся уже: дембеля-то злятся…
Ну, я сел в курилку, гонять их начал — сигареты чтоб мне принести, постель заправить, откидочку: чтоб пришёл — уже кровать расстелена: лёг и всё.
