Череп на рукаве - Ник Перумов

– С такими обер-ефрейторами, как Фатеев, – вполне возможно, что и не раскатаете, а раскатают вас, – усмехнувшись, ответил контрразведчик.

Я никак не ожидал, что мой лейтенант не выдержит. Однако лицо его сделалось совершенно белым, он резко поднялся, столь же резко одёрнул китель.

– Милостивый государь, оскорбляя моего обер-ефрейтора, вы оскорбляете мой взвод и меня лично. Будучи младше по званию, не вижу иного выхода защитить свою честь, кроме как...

– Рудольф! – громыхнул Мёхбау. – Сядь. Только дуэлей мне тут и не хватало. А вы, господин риттмейстер...

– А я забираю вашего обер-ефрейтора с собой, – ухмыльнулся тот.

Теперь уже побледнел и Мёхбау.

– Ордер на арест, – ледяным голосом потребовал он. – Ордер, подписанный военным прокурором сектора. Вы поняли меня, господин риттмейстер? Ордер, подписанный военным прокурором, а не главой вашей службы. Без этого в моей роте вы ничего не сделаете. Слышите, сударь? Ни-че-го!

Секурист, похоже, здорово растерялся. Формально он не был старше Мёхбау по званию, приказывать ему не имел никакого права – ни один устав Империи не ставил секретные службы над остальными армейскими частями, только в случае чрезвычайных обстоятельств и с предъявлением соответствующим образом подписанных полномочий – причём подписанных, как уже заметил мой ротный, «не главой вашей службы». Контрразведка не могла сама себе присвоить диктаторские возможности. Его Величество кайзер, очевидно, слишком хорошо понимал, что может случиться с его Империей, если тайная полиция – неважно, как она будет называться, – получит всю полноту власти.

Контрразведчик не покраснел, не побелел, не стал сыпать пустыми угрозами (впрочем, в его-то случае они как раз могли оказаться и не пустыми). Некоторое время он пристально смотрел в глаза Мёхбау, потом пожал плечами, словно делая нам большое одолжение.

– Пожалуйста, господин гауптманн, если вы так настаиваете... я принесу вам этот несчастный ордер. Сможете либо повесить его на стенку, либо... употребить по прямому назначению.

Мёхбау шагнул вперёд, сильно прищурившись. Я знал, что он происходит из древнего баронского рода, потомственный военный, известный своей выдержкой, – но в тот миг мне показалось, что он сейчас ударит секуриста.

– Ещё одно слово, сударь, и уже я принуждён буду вызвать вас на дуэль. Считаю, что вам следует немедленно покинуть расположение вверенной мне части. И что вам не следует появляться здесь, пока вы не сможете мне предъявить соответствующим образом оформленный ордер. А о вашем возмутительном поведении будет немедленно доложено по команде. В строгом соответствии с полевым уставом Императорских Вооружённых сил.

– Как вам будет угодно, – равнодушно бросил безопасник, поворачиваясь к нам спиной. Ещё раз пожал плечами и вышел вон, не сказав больше ни слова.

Несколько мгновений все молчали.

– Ну а теперь, обер-ефрейтор, – выразительно покрутив шеей, так, словно ему жал слишком тугой воротничок, проговорил Мёхбау, – я был бы признателен, если бы ты в конце концов рассказал нам толком, что там случилось.

– Слушаюсь, господин гауптманн. Дело обстояло так. Девушка, о которой я сказал... госпожа Дзамайте... она действительно была очень зла на меня.

– Насколько я понимаю, она из интербригады? – хмуро осведомился лейтенант.

– Так точно. Поэтому... она сильно возненавидела меня, когда я поступил на службу...

– Это нам известно, – кивнул Мёхбау.

– И когда мы столкнулись... она выплеснула накопившееся. Это было обращено на меня, и я не мог оставить...

– Это я и хотел услышать. – К моему удивлению, Мёхбау одобрительно усмехнулся. – Ты не мог бросить свою девушку в облаке «сирени», это яснее ясного. Пусть даже девчонка втянула тебя в самую большую неприятность твоей жизни. Уважаю, обер-ефрейтор. Ладно, не бери в голову. Я переговорю с фон Валленштейном. Он тоже не любит, когда контрразведка забирает у него лучших людей, гоняясь за какими-то призраками. Иди служи, обер-ефрейтор. У тебя наверняка полно дел в отделении. Разрешаю приступить к ним немедленно.

27

Шифровка 24

Гладиатор – Баклану.

По поводу запрошенных вами материалов. Отмечаю, что никакой специальной подготовки личного состава батальона «Танненберг» на предмет противостояния биоморфам не ведётся. Наставлений и методичек не разрабатывается. Тактические ротные и взводные учения проводятся по обычным шаблонам. Таким образом, можно сделать вывод, что высшее армейское руководство не рискнуло допустить широкого распространения информации о биоморфах и событиях на Зете-пять даже среди офицерского состава элитных частей рейхсвера.

28

Секурист с означенным ордером на арест так и не появился. Зато появился приказ о моём направлении на краткосрочные курсы повышения квалификации младшего начальствующего состава.

О них ничего интересного я рассказать не могу. Обычная армейская рутина. Новые системы целеуказания и управления огнём. Усовершенствованные коммуникаторы, позволяющие командиру управлять своим отделением, как одиночками, так и группами, задавать цели, указывать ориентиры и прочее. Новая система потоковой обработки разведывательных данных о противостоящем противнике, простая для понимания и удобная в работе. На моё забрало могла проецироваться чуть ли не трёхмерная карта местности с указанием вражеских огневых позиций, типа размещённого там вооружения и так далее и тому подобное. Такие системы были известны уже давно, но наконец-то их удалось привести к достаточно простому и надёжному формату. Работа с ними отныне не требовала глубоких познаний в компьютерной технике и степени «мастер программирования».

В остальном база – даже будучи расположена на другой планете – очень сильно напоминала нашу сибирскую. Гравитация тут была чуть выше, процентов на десять, а в остальном... даже девочки-феечки почти те же самые. С теми же ужимками и прихватами. Ничего интересного.

Само собой разумеется, к ним я не ходил.

На курсах я провёл десять недель и обратно вернулся, когда сибирское «лето» было уже на исходе и приближался сентябрь Я прослужил уже почти год. Уже почти год, а до цели еще...

И я вновь подумал, как мне нужен бой.

Отделение встретило меня, словно семья давно уехавшего родителя. Я даже поразился. Впрочем, причина выяснилась очень быстро. Несмотря на то что в моё отсутствие командование формально перешло к Ханю, господин Клаус-Мария Пферцегентакль вызвался быть его «куратором» и докураторствовался до того, что всё отделение едва ноги волочило от бесконечных дополнительных ночных тревог и внезапных марш-бросков.