Череп на рукаве - Ник Перумов

Вместе с нами выбросили пропасть всяческой техники. По ровной, как тарелка, степи ехать было легко и даже приятно, хотя нас, само собой, немилосердно трясло и швыряло в железном чреве БМД. К вечеру мы должны были выйти в район ожидания. К полуночи – приблизиться на расстояние выстрела. И глубокой ночью – атаковать.

Неудачи не должно быть.

Увы, мы не тот десант, что может падать прямо на головы врагов. Нет у нас ни капсул, чтобы сбрасываться прямо из космоса, ни скафандров, чтобы прыгали, как говорится, выше крыш. Мы такие же солдаты, как в двадцатом веке, как в двадцать первом. И сидеть бы нам тихо-мирно на матушке-Земле, приводя в порядок экологию, мало-помалу переводя цивилизацию на биологический путь развития...

Действительно, это было очень интересное время. Запасы нефти и газа иссякали. Леса рубили, но не больше, чем могло вырасти. Амазонию вообще объявили заповедником. Лучше уж ходить пешком или ездить верхом, чем загубить «лёгкие планеты». Ударными темпами выводили метансинтезирующие штаммы бактерий. Известны они были очень давно, просто надо было довести КПД до промышленно-обоснованного уровня. Энергетику переводили на термояд. И всем было понятно, что потребление пора урезать, что на красивую жизнь всем ресурсов планеты просто не хватает, когда...

...Когда было открыто подпространство. Когда мы вырвались из пределов Солнечной системы. И как стремглав, за какие-то двести лет прошли путь от одной-единственной планеты до могущественной звёздной цивилизации.

К сожалению, не республики и даже не конфедерации. Империи. Во главе с Его Императорским Величеством кайзером.

– Фатеев! Спишь?! – прервал мои философические размышления родной глас господина старшего вахмистра.

– Никак нет, господин...

– Отставить! Мы прибываем в район ожидания, твоё отделение я посылаю для рекогносцировки. Господин лейтенант хочет увидеть их передний край собственными глазами.

Ночи на Сильвании глухие и тёмные. У неё есть аж три маленьких луны, но света от них – кот наплакал. Растянувшись в цепь, мы пробирались ползком. Вахмистр запретил пользоваться даже переговорниками, которые, как нас уверяли техники, перехватить и запеленговать вообще невозможно.

Близко лейтенант подбираться не рискнул – наверное, помнил о минах. Мы о них тоже помнили. И, чёрт возьми, это были малоприятные мысли.

Однако, как я уже сказал, лейтенант Рудольф имел голову на плечах. Далеко он не пошёл. До небольшого холма, с которого открывался неплохой вид на «предмостное укрепление» мятежников.

Вообще все наши действия носили отпечаток отчаянной спешки. Так, не было приказа взять «языка» – пришлось бы долго и упорно отыскивать проходы в минных полях. Правда, когда мы приближались к холмику, лейтенант сделал знак, означавший – «возможен противник, брать живым». Устроить на этой высотке ПНП для мятежников было бы очень резонно; однако холм оказался пуст.

Мы лежали, распластавшись, а над нами плыла местная тёплая ночь. Перекликались какие-то твари и тварюшки странными квакающими голосами, чуть веял ароматный ветерок, и я невольно подумал – как хорошо было бы оказаться здесь с Далькой. Она всегда мечтала путешествовать, видеть далёкие миры – наш Новый Крым хорош, спору нет, но уж слишком однообразен – вся планета сплошной океан с россыпью покрытых буйными джунглями тропических островов. Морехозяйства, громадные рыбозаводы, дрейфующие следом за рыбьими косяками; только Сибирь несколько отличалась от прочих, и, собственно говоря, любители экстремального туризма собирались именно там. Интербригады, например, всю Сибирь пропахали чуть ли не на брюхе.

Впереди, километрах в трёх, лежал передний край противника. Противника... Я поймал себя на том, что на самом деле думаю уже как истинный солдат Его Императорского Величества кайзера: повстанцы есть противник, подлежащий эрадикации. Я только и мог что горько усмехнуться: самое трудное в армии на самом деле – это остаться человеком, не зверем, даже если тебя никто не унижает и не оскорбляет.

В приборе ночного видения можно было чётко различить траншеи и окопы, вздутия над вкопанными в землю бетонными колпаками, башни танков, которые мятежники также врыли в землю. Конечно, по правилам, такую оборону надо взламывать основательной артиллерийской подготовкой, атаку поддерживать тяжёлыми танками прорыва, беспрестанно утюжить противника с воздуха, свои идущие в наступление войска прикрывать вертолётами и так далее и тому подобное. Всё согласно правилам военной науки.

У нас была артиллерия – но не так много и не столь «тяжёлая», как мне бы того хотелось. У нас были танки – но не «королевские тигры», способные протаранить любую оборону. У нас было даже несколько вертолётов – но если у защитников моста в достатке ПЗРК [11], геликоптерам придётся солоно. А ещё солонее придётся их пилотам и стрелкам-наводчикам.

Наш сектор атаки высвечивался на моём внутреннем дисплее тёмно-зелёным. Ярко-алым горели доты, ярко-голубым – врытые танки, оранжевым – пулемётные гнёзда, синими росчерками легли траншеи. Эту систему строили профессионалы. Яснее ясного чувствовался почерк императорского корпуса военных инженеров.

Лейтенант, похоже, думал о том же самом, что и я. Прорывать эту прелесть должен не батальон, пусть даже прозванный «десантно-штурмовым», а по меньшей мере усиленный танковый полк. Идти в лоб на эти укрепления – просто даром положить людей и не выполнить задания.

И вот ведь что погано – мне до чёртиков нужен этот бой. Я должен идти дальше, а не гнить в обер-ефрейторах. Но в то же время – люди, которые защищают этот чёртов мост, могли бы стать моими настоящими друзьями и боевыми товарищами.

Но я не могу ничего сделать. Не могу. Морально, аморально – всё это слова. Если дураки лезут поперёд батьки в пекло, так их и в алтаре бьют.

– Обер-ефрейтор, – шёпотом сказал мне лейтенант. Не через переговорник, просто приблизив лицо. – Я так понимаю, что шанс у нас только один.

– Ночью, но без артподготовки, скрытно приблизиться на расстояние броска – и вперёд, в рукопашную? – предположил я. Ничего более безумного мне не пришло в голову.

– Нет, – усмехнулся лейтенант. – Есть вариант поинтереснее. И ты мне в этом поможешь. Твоему отделению я доверяю больше всех.

– Слушаюсь! – по-уставному, но ничего не понимая, отчеканил я.

Вместе с остальными обер-ефрейторами мы собрались в расположении взвода.

– Ну, какие у кого мысли? – Лейтенант обвёл всех взглядом. – Ротный ждёт наших предложений. В штабе всё спланировать не могут. Это не простая атака. Нужна наша инициатива. Фатеев?