Битвы, изменившие историю - Флетчер Прэтт

Такова была система, которую Бонапарт решил сломать, получив для Франции новые территории — колонии, принадлежащие только ей. Даже если новые владения империи не решат проблему дефицита колониальных товаров, они хотя бы обеспечат страну средством обмена, кроме золота, которое косвенно выкачивалось из страны даже в военное время. Если Франция хотела закрепить результаты своей революции, без подобных мер было не обойтись. До того момента правительство в значительной степени финансировало свои потребности за счет конфискованного у церкви и дворянства имущества, но этот ресурс был уже на исходе. Что касается стратегии, то Бонапарт мыслил военными категориями дезинформации и быстродействия и рассчитал, что к тому времени, когда британцы смогут оказать сопротивление, им придется считаться с fait accompli[19] французского Египта и Мальтой в качестве сторожевого поста на путях сообщения.

Правительство Директории постановило, что египетская экспедиция решит серьезную проблему снабжения довольствием нескольких тысяч солдат, которые так долго защищали страну, что стали профессионалами, и одобрило переброску войск. Но Бонапарт упустил из виду агрессивную стратегию новой плеяды британских адмиралов, а его дезинформация оказалась слишком убедительной. Оснащение тяжелых морских судов в Тулоне подавалось как подготовка к походу на Ирландию, и британцы попались на обман. Но вместо того, чтобы снять блокаду с Кадиса и пролива Гибралтар, чтобы прикрыть подходы к Ла-Маншу, лорд Сент-Винсент, адмирал гибралтарского флота, выдвинул в Средиземное море эскадру из тринадцати линкоров и одного пятидесятника, приказав ей найти тулонскую флотилию и уничтожить ее.

Командовал эскадрой невысокий однорукий и одноглазый моряк по имени Гораций Нельсон, которому недавно присвоили адмиральский чин за отвагу в действиях против испанцев. Факты свидетельствуют о том, что назначением он был обязан личному вмешательству слабоумного старика Георга III, питавшего слабость к Нельсону и не подозревавшему о некоторых его выдающихся качествах. Нельсон был готов буквально исполнить приказ об уничтожении врага, а не просто разгромить его или разрушить его планы, как поступали все флотоводцы прошлого, за исключением Сюффрена. Ему нужно было все; как-то он написал: «Если бы мы захватили десять парусников, а одиннадцатому дали сбежать, притом было бы возможно догнать его, я ни за что не сказал бы, что дело хорошо сделано». Во-вторых, он называл своих капитанов «братством» и относился к ним как к братьям. Сегодня трудно понять, что это значило в 1798 году. Поскольку уже более столетия после любого морского сражения, где британцы (как это обычно бывало) одерживали победу, следовал военно-морской трибунал, который судил капитана, справившегося хуже остальных, и награждал его утешительным призом — отставкой. Это вошло в обычай, как порка и боевые инструкции. Нельсон же постановил, что «капитан, ставящий корабль борт о борт с противником, не может совершить большой ошибки», и предоставил своему «братству» возможность действовать по собственному усмотрению, ограничив их распоряжениями самого общего характера.

К 7 июня он сосредоточил флот у Сардинии и вскоре узнал, что тулонская тяжелая эскадра покинула порт 19 мая. Она не могла пройти по проливу в Ирландию, иначе Нельсон встретил бы французов. В инструкциях, которыми его снабдили, предусматривалась возможность того, что армия революционной Франции отправится в Неаполитанское и Сицилийское королевства, находившиеся под скверным управлением монарха, прозванного Фердинандом Взломщиком, — идеальный объект нападения для страны, объявившей о намерении уничтожить монархию. Приплыв к берегам Сицилии, Нельсон узнал, что французы взяли Мальту и направились на восток. Ему было приказано уничтожить неприятельский флот, и он пустился вдогонку за французами. В течение нескольких недель он искал их у берегов Александрии (куда прибыл слишком рано), Крита, Турции, Греции.

К вечеру 1 августа Нельсон наконец обнаружил французов, а именно четырнадцать линейных кораблей, ставших на якорь в заливе Абукир против слабого северного ветра. Сэр Гораций, неделю не бравший в рот практически ни крошки, приказал приготовить обильный обед и заметил: «Прежде чем наступит обеденный час завтрашнего дня, я завоюю себе звание пэра или место в Вестминстерском аббатстве». Получив общие инструкции, британские линкоры построились и обрушились на французскую линию. Четыре головных британских корабля обошли ее спереди и со стороны берега, а другие заняли позицию с внешней стороны. Таким образом, у каждого французского корабля в авангарде строя было по два противника, а корабли французского арьергарда не могли спуститься под ветер, чтобы вступить в бой. Когда головная часть французской линии была разгромлена и спустила флаги, британцы пошли дальше. Всю ночь в заливе грохотали пушки, французский флагман загорелся и взорвался, и к утру уцелели лишь два их корабля, которые попытались ускользнуть.

Нильская битва

Сэр Гораций дословно выполнил приказ уничтожить французский флот (два беглеца недолго продержались) и завоевал себе пэрство; Вестминстерское аббатство будет позже.

Нильская битва, как потом ее назвали, была решающей во многих отношениях. Она поставила крест на восточных надеждах Бонапарта, а самого его в опасное положение. В XVIII веке войны за колонии велись на суше; английская военно-морская мощь давала громадные преимущества в том, что касалось отправки и обеспечения экспедиций. Как правило, англичане побеждали, но французский флот выживал даже после разгрома и мог оказывать хотя бы непостоянную поддержку заморским территориям, как это было с Монкальмом. Ночь в заливе Абукир уничтожила лишь часть французского флота, которая играла существенную роль в этом регионе. Прекратилось даже ненадежное сообщение с французской метрополией. Сохранение Египта потребовало таких усилий, на какие был способен не всякий военный гений; колонии, отрезанные от путей сообщения и снабжения, испытывали большой дефицит по многим пунктам.

Бонапарт прекрасно понимал, что перед лицом британской морской мощи Франции никогда не видать заморских доминионов, если они не будут материально независимы от метрополии. Когда он стал первым консулом Франции, одним из первых его проектов было образование такого доминиона в Луизиане при Сан-Доминго в качестве промежуточной станции. Принято считать, что проект провалился из-за эпидемии желтой лихорадки и сопротивления негров Сан-Доминго. Но первый консул Бонапарт был упрям и умен, и возможно, что в конце концов он преуспел бы в этом начинании, если ему хватило бы времени. Пожалуй, немногие войны имели в основании причины, имеющие так мало отношения к действительности, как война, которая закончилась кратким англо-французским миром в 1803 году. Предлогом для конфликта с британской стороны было вмешательство Бонапарта в дела Швейцарии и Голландии; французы утверждали, что британские войска не оставили Мальту и Кейптаун, как следовало по международному договору. На самом деле обе стороны отлично понимали, что истинной причиной были французские законы, не допускающие британские корабли и товары в порты, контролируемые правительством Бонапарта, а британцам не удалось заключить коммерческое соглашение, отменяющее такое положение дел.

Бонапарт начал перестройку французского флота, но ему было еще далеко до желаемого паритета сил. Конфликт между Францией и Англией шел по классическому шаблону, при котором заморские территории получали поддержку от нерегулярных экспедиций, старавшихся избегать встреч с британским флотом. Новая стратегия и новая тактика, проявленные в Нильской битве, продемонстрировали, что Бонапарт не обладает средствами для осуществления своего проекта. Он знал, что решить этот вопрос можно только радикальным способом, а единственным радикальным способом, гарантирующим долговременный результат, был удар по самой Англии: военное вторжение на Британские острова и уничтожение верфей, дававших жизнь британскому флоту и морской торговле.

Бонапарт рассчитал, что для этого ему хватит 100 тысяч человек и полного владения Ла-Маншем в течение шести часов. Военная сила, вобравшая солдат от Текселя до Бреста, получила название Армия океанского побережья и представляла собой одну из лучших армий, когда-либо собранных в мире, гораздо более эффективную, чем та, которую он отказался возглавить в 1797 году. Для переправы через пролив она должна была получить 2 тысячи плоскодонных судов, так называемых плашкоутов, спроектированных выдающимся военно-морским инженером Пьером Александром Форфэ. Это были еле плавающие парусно-весельные корыта, оснащенные достаточно тяжелыми орудиями, чтобы не подпускать к себе легкие британские суда, например фрегаты и шлюпы. Плашкоуты строились везде, где только можно было строить корабли, от голландских верфей до портов в верховьях Луары.