Мой метод: начальное обучение - Мария Монтессори

Достаточно и таких беглых наблюдений, чтобы понять, что у ребенка есть не только интеллектуальные потребности, но и душа, открытая, чистая, отражающая божественный свет.

Проблемы морального воспитания лишь фрагментарно обозначены здесь. Мы едва начали в Барселоне (Испания) экспериментальную работу по моральному и религиозному воспитанию детей. Описание ее станет продолжением данной книги. Не знаю, насколько мы с коллегами преуспеем в задуманном предприятии.

Начальное обучение

Грамматика

В Доме ребенка мы достигли такого уровня интеллектуального развития, что к школе наши дети уже умели писать слова и даже фразы. Они читали на карточках задания, а затем выполняли их, демонстрируя таким образом свое понимание написанного текста. Материал для развития письма и чтения состоял из двух алфавитов. Один побольше, гласные отличаются от согласных по цвету. Второй поменьше, все буквы одного цвета. Дети освоили механизмы письма и чтения и продолжали свое интеллектуальное развитие, опираясь на это великое достижение. Бесконечное движение вперед — главный путь прогресса, на котором основано все дальнейшее обучение ребенка в начальной школе.

У маленького ребенка механизмы письменной речи медленно созревают под воздействием методичной тренировки психомоторных способностей, до этого так же естественным образом развивалась и устная речь ребенка. Позже его разум сможет воспользоваться письменной речью и на уровне собственно письма, и на уровне интерпретации написанного (чтения). Обычно это происходит к пяти годам. Малыш начинает рассуждать и пользоваться письменной речью в зависимости от уровня развития его мышления. Он готов к начальной школе. Но случается это именно по мере его внутренней готовности, а не по внешним причинам, например подошедшего к школе возрасту.

В Доме ребенка дети оставались до семи лет. Здесь ребятишки учились письму, чтению, счету, умению писать сочинения, а значит, по уровню обученности они соответствовали начальной школе. Свой опыт мы обогатили множеством экспериментальных исследований. То есть мы не выходили за пределы Дома ребенка, но в его стенах пытались придать форму так называемым природным «туманностям» детства, рождающимся вместе детьми и проясняющимся по мере их взросления. Мы были полны надежд продолжить свою работу.

Давайте войдем в наш Дом и подойдем к ребенку пяти с половиной лет, успешно обучающемуся и переходящему на уровень начального образования.

От второго алфавита мы переходим к третьему. Его подвижные буквы гораздо меньше, идеально написаны, каждая — по 20 раз, вместо четырех, как было в предыдущем. К тому же весь алфавит повторен трижды: белый (написан мелом), черный (черными чернилами), красный (красными чернилами). Таким образом, мы имеем 60 копий каждой буквы плюс все знаки препинания: точки, запятые, апострофы, вопросительные и восклицательные знаки. Каждая буква написана на глянцевой бумаге. (Был еще алфавит с печатными буквами, лежащими в коробках в таком же порядке, как на клавиатуре печатной машинки.) Есть много способов использования этого алфавита, и мы еще к ним вернемся.

Нам казались совершенно естественными грамматические упражнения в Доме ребенка: ученики занимались с карточками, на которых были написаны слова, обозначающие какие-то предметы. Первый опыт чтения. Мы узнавали, что дети научились читать, если они находили названный на карточке предмет. Во всех школах мира этот способ скоро сочтут совершенно логичным и создадут нечто подобное. Это не осложняет, но упрощает ребенку процесс освоения имен существительных. Да, оказывается, уже давно при помощи различных приемов мы изучаем, используя практические упражнения, существительное. А почему только существительное? Разве это не такая же часть речи, как другие? Если есть способ облегчить изучение существительных, нельзя ли придумать нечто аналогичное для других частей речи: прилагательного, глагола, местоимения, наречия, союза, предлога, междометия? Когда ребенок кладет карточку со словом на соответствующий предмет, он начинает отличать имя существительное от прочих частей речи, интуитивно постигает понятие, делает первые шаги в область грамматики. Читая, ученик знакомится и с классификацией слов. Он складывает их сначала при помощи подвижного алфавита, потом пишет — это предварительная работа, анализ звуков и самих слов. Мы видели, как ударение помогает ребенку при чтении узнать слово. (В книге «Дом ребенка. Метод научной педагогики» описано, как ученик начинает читать: сначала он произносит в слове звуки, соответствующие написанным буквам, но не понимает смысла. Перечитывая все быстрее, он находит место ударения, и вот слово узнано.) В конце концов он приходит к анализу не только звуков и ударений, но и формы слова.

Говорят, что изучать фонетику и морфологию в детском саду с четырехлетними несмышленышами — безумие. Однако у детей все получается! Анализ — способ изучения слов. С его помощью можно легко научиться грамотно писать.

Если определенный процесс полезен при изучении слов, не будет ли он удобен и для развития речи в целом?

Обводя шероховатую букву и произнося соответствующий звук, малыш фактически анализирует фонетический строй речи. От классификации слов и выделения из них существительных мы переходим к анализу других частей речи. Ученики составляют слова и предложения, и мы видим в этом эффективный способ побуждения ребенка записывать собственные мысли. Получается, мы уже давно занимаемся с детьми грамматикой, остается только продолжить.

Вроде бы это очень непростое занятие. Ну и что? Грамматика — это пугало не менее ужасное, чем жуткий старинный способ обучения чтению и письму. Но ее изучение может превратиться в увлекательное занятие, ведущее к обретению замечательных вещей. Ребенок видит, как фраза выходит из-под его пера, и счастлив, как был счастлив когда-то, сложив первое слово.

Грамматика чудесна! Когда она любезно и ненавязчиво помогает строить предложения, то ее уже не спутаешь с тем чудовищем, которое расчленяет фразу так, что невозможно ничего понять. Так легко сказать: «Вот готовое предложение, не трогайте его!» Зачем разбирать его, лишать смысла, превращать в груду ничего не значащих слов? Зачем ломать конструкцию ради того, чтобы запутаться в непостижимом анализе? Мы предлагаем ребенку, уже умеющему читать, разлагать слова на звуки. Это требует от него такого огромного напряжения воли, на которое способны лишь отдельные увлеченные специалисты. Зато четырехлетний малыш соединяет лишенные значения звуки в некое целое, соответствующее определенной цели. Это его грандиозное достижение, и он предельно внимателен и увлечен своей работой.

То же относится и к грамматике. Ребенок, анализируя, поднимается вверх, ступенька за ступенькой, обогащая свои знания и не теряя интереса, пока не достигает вершины, — выразительной, ясной, энергичной речи, прекрасной и совершенной, как само творение.

Звуковой анализ у нас приводит к спонтанному письму, но это относится не к любому возрасту. Только четырехлетние (четырех с половиной лет) дети увлекаются подобными упражнениями и так упорно ими занимаются (как ни в каком другом возрасте), что вырабатывают превосходные механические навыки письма. Анализ речи, интерес к отдельным словам также характерен не для всех возрастов. Ученики от пяти до семи лет — страстные любители слов. Их сознание еще не слишком развито, они не способны достаточно ясно понимать речь в целом, но прекрасно понимают отдельные слова и могут с огромным неослабевающим интересом заниматься отдельными частями речи.

Наш метод начинался как ересь. Во-первых, мы уверены, что дети наиболее способны к письму в возрасте от четырех до пяти лет. Во-вторых, лучшее время для изучения грамматики — от пяти с половиной до семи, восьми лет.

Неправильно думать, что для анализа необходимо сначала создать целостную конструкцию. Это так для объектов, созданных природой, их нужно анализировать, чтобы понять. Если мы хотим проанализировать фиалку, нам придется оторвать лепестки, препарировать ее, чтобы увидеть структуру, потому что она родилась прекрасной и совершенно готовой. Но чтобы создать искусственную фиалку, мы будем делать все наоборот. Мы приготовим стебелек, лепестки — каждый отдельно вырезая, раскрашивая, проглаживая горячим утюгом, — затем возьмем кисточку, клей, чтобы соединить детали и т. д. Для людей, способных к легкому ручному труду, эти несложные манипуляции, разнообразные приготовления, завершающиеся созданием прекрасного цветка, так интересны, что они ловко и терпеливо готовят отдельные части.

Анализ служит не только для расчленения, но и для соединения в целое. Строя дом, мы поступаем аналитически: кладем один кирпич за другим, от фундамента до крыши. Строитель представляет себе дом в деталях и способен оценить качество каждой частицы гораздо лучше, чем тот, кто, желая получить ясное представление о конструкции, начнет ее разрушать. Почему? На созидание требуется больше времени, чем на разрушение, поэтому у создателя больше возможностей проанализировать все детали. При этом возникает особенное чувство. Строитель полон надежд, радости при виде постепенно возникающего из хаоса здания. Разрушитель видит, как распадается гармоничное целое на бесформенные части… Поэтому ребенок в возрасте «интереса к словам» может обращаться к грамматике, останавливаться на анализе отдельных частей речи, следуя своим внутренним процессам, и постепенно овладевать языком, а значит, учиться ценить его.