Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы - Бернард Корнуэлл

слишком сильно сказано, потому что они пробирались через дорогу, живые изгороди, канавы и, как писал капитан Уильям Клейтон, «земля представляла собой сплошную грязь… которая вскоре сделалась настолько глубокой, что преодолевая ее, лошади в атаке едва смогли перейти на рысь».

Тем не менее около 800 тяжелых всадников из полка Дворцовой кавалерии напали на примерно такое же число кирасиров. У французов было преимущество в виде нагрудников и клинки на 15 сантиметров длиннее британских, а у британцев был небольшой численный перевес, разбег по склону и внезапность. Офицер вспоминал, что сражение тяжелой кавалерии против тяжелой кавалерии по звуку напоминало о жестянщиках за работой. Французов оттеснили, и некоторым не повезло оказаться в ловушке на размокшей дороге возле Ла-Э-Сент, где они обнаружили, что путь к отступлению перекрывает засека – грубая, но практичная баррикада из тяжелых веток. Кавалеристы сбились в кучу, не смогли выбраться и были грубо перебиты. Бойня продолжалась, пока часть французской пехоты, застрявшая в саду Ла-Э-Сент, не обстреляла британскую кавалерию. Французские пехотинцы вскоре отступили, оставив Королевский германский легион полновластным хозяином этой уединенной фермы.

Теперь британо-голландская пехота сгоняла около 3000 пленных в тыл, попутно избавляя их от оружия и имущества. На правом фланге французского наступления самая восточная колонна штурмовала ферму Паплот, но когда другие колонны отступили, то ушла и она. Великая атака на центр и левый фланг Веллингтона сперва почти удалась, но теперь совсем расстроилась, а выжившие солдаты корпуса д’Эрлона брели, ковыляли или ползли назад, через долину.

В это время в другой части правого фланга, возле Угумона, назрел кризис.

А британская кавалерия, ликующая от своей победы, решила выиграть все сражение целиком собственными силами.

9. «Мы… отомстили. Какая была резня!»

Фамилия его была Легро, а прозвище – Проныра. Он служил младшим лейтенантом в одном из пехотных батальонов, осаждавших Угумон. Человеком он был крупным, некоторые называли его «исполином». Он вышел из рядовых и готов был вписать свое имя в историю.

Северные ворота Угумона обращены в сторону британского гребня. К этим воротам подходила дорога, подходит она и сейчас, хотя стены по обе стороны от ворот теперь ниже, чем были в 1815 году. Ворота открывались внутрь и большую часть времени держались незапертыми, как самый удобный путь для доставки боеприпасов и подкрепления измученному гарнизону, который к середине дня находился под обстрелом с трех сторон.

И в эту самую середину дня, в какой-то момент исполинский Проныра привел группу в 30 или 40 пехотинцев и вскрыл северные ворота. Он принес саперный топор. Саперы служили работниками в инженерных армейских отрядах, у них были большие топоры, чтобы валить деревья, но в руках таких людей, как Легро, топор служил еще и оружием для добивания раненых. Точно неизвестно, были ворота открыты или Проныра взломал их. Некоторые источники заявляют, что он прорубил створку ворот, но кажется более правдоподобным, что французская атака выгнала нескольких британских стрелков из их окопов к восточной части шато. Стрелки убегали за забор и не успели запереть за собой ворота. Младший лейтенант Легро вломился во двор, а за ним его люди и мальчик-барабанщик.

Складывалась отчаянная для Макдонелла ситуация. Яростная атака Легро позволила ему завладеть большим двором, и, если бы больше французских солдат вошли в ворота, защитников просто вытряхнули бы из зданий. И какое-то французское подкрепление уже подходило.

Макдонелл решил, что сейчас самая важная задача – не убить Легро и его товарищей, а закрыть ворота. Он отправил маленькую группу солдат, чтобы те обошли непрошеных гостей и совместными усилиями закрыли большие ворота. Им пришлось перебороть сопротивление наступающих, навалившихся на ворота снаружи, пришлось отстреливаться через медленно сужающуюся щель между створок и не обращать внимания на людей Легро, сражающихся у них за спиной. Остальные защитники Угумона поддерживали их мушкетным огнем из окон и дверных проемов. В конце концов ворота удалось закрыть и запереть. Теперь Макдонелл и его люди занялись отрядом Легро. Все французы, кроме мальчика-барабанщика, были перебиты.

Герцог Веллингтон говорил, что писать историю сражения – то же, что писать историю танца. Слишком много происходит внезапно в вихре цветов, звуков и круговерти. Немногие битвы изучались настолько пристально, разбирались настолько подробно, описывались настолько часто – и все же осталось множество загадок. Совпала ли вылазка Легро с наступлением корпуса д’Эрлона? Или произошла позже? На самом ли деле гвардейцы Колдстримского полка находились в Угумоне во время первой атаки французов? Капитан Мориц Бюзген служил офицером в одном из нассауских батальонов голландской армии, в его описании сражения за Угумон упоминается, что Макдонеллу приказали покинуть здания перед тем, как начался штурм, и именно солдаты Бюзгена заняли оставленные позиции. «Было заметно, что эти позиции до нас кто-то занимал, они были подготовлены к обороне», – писал Бюзген. Один из историков предположил, что Тощий Билли приказал гвардейцам Макдонелла уйти из Угумона, потому что решил, что удерживать его дальше глупо, но Макдонелл счел немыслимым выполнять такой приказ, зная, какое доверие оказал ему герцог, отправляя на это задание. Бюзген также упоминал вторжение французов около половины четвертого – на сей раз через боковые ворота, – о котором больше не пишет никто. Когда молодой гвардеец Мэтью Клей, оставшийся за стенами Угумона, сумел добраться до ворот, он обнаружил «подполковника Макдонелла, державшего в руках большое бревно или ствол дерева»:

На щеке у него была кровавая отметина, а нападавший валялся неподалеку, истекая кровью. Этим бревном Макдонелл спешил запереть ворота от возобновившихся атак французов, одна из которых только что была яростно отбита.