Воин султана - Бейтс Болдуин

— Мне?

Великан уставился на него, побледнев под огненной щетиной. Он бесконечно гордился своим украшением, приводившим в восхищение женщин, и теперь нежно поглаживал бороду, словно она была частью тела, которую собирается отрезать безжалостный хирург.

— Сбрить мою замечательную бороду? Дорогой мой, ты не это имел в виду! А-а, погоди, я, кажется, понял, что ты собираешься делать! Но зачем же такой ценой?

— Дело требует того, чтобы тебя не узнали, а твоя огненная борода прославила тебя до самого Тимбукту! Я пока не могу сказать тебе, в чем состоит задание. Но в мире есть всего лишь три человека, которым я доверяю: ты, Клюни Гленгарри и я! Клюни тут нет, сам я должен оставаться здесь. Вот почему, Майк, я прошу тебя, хотя и понимаю, что это будет тебе дорого стоить!

Могучий ирландец презрительно фыркнул.

— Да брось ты! Подумаешь, пучок рыжих волос! Я их один раз отрастил, отращу и другой! Для тебя, парень!

Дик ухмыльнулся и хлопнул его по плечу.

— Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Майк! Но не спеши. Не срезай ни единого волоска до особого указания.

— Можешь быть спокоен — ни за что! — торжественно заверил его ирландец.

У Дика еще оставались некоторые сомнения в успехе этого предприятия, но, когда они прибыли в касбу, все опасения рассеялись, едва друзья спешились у входа. Не успели они перешагнуть порога, как прямо вслед за ними во двор влетел всадник на взмыленном коне. Когда он спустился на землю, колени его дрожали и подгибались. Спотыкаясь от усталости, гонец поднялся по ступенькам, и Дик узнал синий кафтан и широкие коричневые штаны гвардейцев Клюни. Он понял, что гонец примчался прямо из Мекнеса. От усталости тот едва бормотал.

— Сиди Хасан? Скажи, где найти правителя?

— Я и есть правитель.

— Ох, слава Аллаху! — выдохнул человек, вытаскивая из-под одежды туго свернутый свиток. И не дожидаясь ответа, заснул прямо на ногах и упал бы ничком, если бы Майк Маллиган не подхватил и не удержал его легко, словно ребенка.

Пока Майк уносил измученного гонца, Дик развернул свиток и взглянул на послание.

«Хасан — привет. (Дик усмехнулся. Клюни предельно краток, как и всегда. Он терпеть не мог писать.) Исмаил мертв! В Марокко новый султан, и прескверный, если ты спросишь, кто. Бокхари — Черное Войско — взбунтовались и посадили пьяницу Ахмада эд-Дахеби править на месте старика. Он закадычный друг Зайдана, который учит его, что делать, и поклялся быть твоим врагом до самой смерти. Зайдан уехал с Сиджилмассу, где собралось войско. Он может напасть на тебя от Дра. Так что берегись. Хочу предупредить тебя. Сделай необходимые распоряжения и беги, если можешь, потому что Дахеби объявит тебя вне закона, если потребует Зайдан. В городе большие волнения, но кровь еще не пролилась. Если надо, я готов действовать.

Клюни».

Дик свернул письмо и направился к лестнице. Около двери, ведущей в гарем, он задержался и приказал одинокому стражнику:

— Ступай вниз и найди Ахмара — рыжебородого. Передай, что я прошу его подняться и ждать меня здесь.

Когда он вошел, Эжени стояла у окна, задумчиво глядя на море, залитое солнечным светом. Она была одета в прозрачные, подобные дымке, гаремные одежды — несмотря на сезон, стояла жара. Дик стиснул зубы. Отступать было поздно, и, честно говоря, когда она повернулась в ответ на стук, уже не хотелось. Дик даже на мгновение отшатнулся, пораженный ее красотой. Сон, хорошее питание, забота и комфорт сотворили чудеса, и теперь она гораздо более походила на ту Эжени, которую он обнимал в Вирджинии. Щеки и все тело налились плотью, лицо снова обрело мягкие краски, яркие глаза сияли. Груди натягивали легкую ткань, и Дик разглядел очертания нежных сосков, напрягшихся при виде его от невольного желания. Небольшие бедра мягко круглились, плечи, руки, ноги вернули свои нормальные изящные формы. Он заметил, что теперь на руках и ногах Эжени не видны выступающие кости и синие вены.

Но все эти мысли пронеслись в его мозгу, словно вспышка. Должно быть, Эжени тоже позабыла, как охотно приняла его обещание не приходить к ней, поскольку радостно воскликнула «Дик!», и радость в ее голосе была неподдельной.

— Эжени, дорогая моя! — услышал он собственный голос, и, когда они встретились на середине комнаты, губы их прильнули друг к другу с нетерпеливой страстью, которую невозможно было скрыть.

Только задохнувшись, они прервали поцелуй и подняли головы, смеясь как дети от восторга, что снова вместе. Дик улыбнулся.

— Я не ожидал подобного приема!

Он держал ее руки в своих, она устремила на него смеющиеся глаза, но, казалось, внезапно вспомнила, что у него есть, по крайней мере, еще две жены.

— Я не должна была… — запротестовала она, но совсем не убедительно, и Дик снова привлек ее к себе.

Эжени не сопротивлялась. Ее руки обвили его шею, и теплое тело плотно прижалось к нему.

— Дик! Дик! — бормотала она. — Куда ты ушел? Почему тебя так долго не было? Я здесь так одинока, а делать совершенно нечего. Целыми днями сижу и гляжу в окно на океан!

Он сочувственно заглянул ей в глаза.

— Ты не боялась?

Она в раздумье покачала головой.

— Нет, просто тут очень скучно, одиноко! Мне жаль, что мы поссорились, ведь я прекрасно знаю, что люблю тебя и ты любишь меня. Теперь мы снова вместе… Ты больше не оставишь меня одну?

Глаза его чуть затуманились. Дело может оказаться сложнее, чем представлялось. Но нельзя подвергать ее бессмысленному риску. Он покачал головой.

— Боюсь, что на некоторое время наши пути должны разойтись, моя дорогая. Очень жаль, но так нужно.

— Но почему? Почему, Дик?

Она еще крепче прижалась к нему.

— Я не могу остаться с тобой, Эжени.

Он мягко расцепил ее руки.

— И не могу ничего объяснить — нет времени, Очень скоро…

Он умолк, впервые осознав, что под прозрачными тонкими одеждами ничего нет. Эжени отчаянно покраснела.

— М-м-м!

Он улыбнулся, восхищение в голосе и во взгляде сгладило бесцеремонность.

— Одиночество пошло тебе на пользу. Ты очаровательна. Но через минуту у нас появится компания — один джентльмен, истинный джентльмен, моя дорогая, который будет сопровождать тебя в Мекнес. Там, я думаю, мы лучше всего сможем спрятать тебя. Ох!

Дик выскользнул из своего легкого селхама и завернул в него Эжени. Она растерянно глядела на него.

— Мекнес?

— Позже я объясню тебе все. А сейчас…

Он вдруг вспомнил, что все еще сжимает в руке послание Клюни, и подал ей свиток.

— Вот! Прочти, а я схожу за Майком. Может быть, это письмо кое-что объяснит тебе.