Антология современной азербайджанской литературы. Проза - Исмаил Шихлы

— Ты кто?! — спрашивает Бекир, а сам даже охрип от злости.

— Ты кто?! — Это Шайтан тем же голосом.

У Акчи со страха ноги подкашиваются:

— Бекир, ты что? С ума сошел? — А кому говорит, не знает, не знает, какой из них настоящий Бекир.

Подскочили к ней оба Бекира и давай лупить:

— Выходит, правда, Шайтан в тебе?!

От Шайтановых побоев и боли нет, не бьет — поглаживает. Потому Акча — к нему, не к Бекиру жмется.

Набежали со всех сторон пахари, окружили, разняли Бекиров.

— Почему, — говорят, — вас двое? Кто это такой, Бекир?

Оба головы подняли, смотрят… Оба одинаковые. Не знают пахари, что и делать: плакать или смеяться, бежать или оставаться…

— Не знаю, — говорит Бекир, — кто он, этот сукин сын!

— Это ты сукин сын! — кричит Шайтан Бекировым голосом. — Отойди от моей жены!

И пахари, и Акча, да и сам Бекир — все сперва думали, подстроено это, шутка вроде. А как Шайтан крикнул такие слова, испугались все. Замолкли, жмутся друг к другу…

Акча как полоумная: то к Бекиру кинется, то к Шайтану метнется. Потом села на землю, закрыла лицо руками, плачет-заливается.

— Да что ж это такое?! — кричит Бекир и сам чуть не в слезы. Потом как бросится на Шайтана!.. Броситься он бросился, да тут же и упал, споткнулся. Вскочил, замахнулся кулаком, только все зря — опять будто кто схватил его да бросил Шайтану под ноги. Растащили пахари Бекиров, стоят, смотрят…

Один говорит:

— Чудеса, ей-богу!

Другой повернулся к Акче, усмехается:

— Чего плачешь-то? Скажи лучше, который твой муж?

Вроде как в себя пришли пахари, осмелели. Один наклонился к другому, шепчет:

— Ты не гляди, что она слезы льет, это ее штуки. Бабы такое устроят — никакому Шайтану не удумать!..

Зашумели пахари на Акчу:

— Протри глаза да смотри! Кто лучше тебя твоего мужа знает?!

Поднялась Акча с земли, на Бекира глянула, на Шайтана. А мужики стоят, пересмеиваются…

У Шайтана в глазах такая ласка, такая сладость, глаз не оторвешь. А на Бекира взглянула: собака цепная! И утешила Акчу ласка в Шайтанском взоре, полегчало у нее на душе. Совсем уж хотела к Шайтану подойти, да не осмелилась. Глянула на людей, села опять на землю — плачет.

— Братцы! — кричит один из пахарей. — Да скажите вы бога ради, который из вас Бекир! Сами скажите!

Шайтан смеется:

— Да что ж ты меня не узнаешь? Спятил, что ли?

Вскочила Акча, бросилась к Шайтану, за шею обнимает:

— Бекир! Скажи, что такое?!

Обнял Шайтан Акчу, и так ему захотелось растаять-раствориться, чтобы в нее пролезть, еле удержал себя в человечьем обличье.

А Акча у него в руках чуть живая, вот-вот сердце зайдется.

Повернулись пахари к настоящему Бекиру, смотрят. А у того лицо от злости перекосило, руки трясутся, голос хриплый:

— Эх, Асад, какой же ты после этого сосед?! Сколько раз мы с тобой хлеб-соль делили? С малых лет вместе росли! Не стыдно тебе?!

Асад только рукой махнул.

— Да что я могу поделать, раз вы на одно лицо!.. — Повернулся к Шайтану. — Ну ты скажи: знаешь меня?

Шайтан смеется:

— Как же мне тебя не знать, если мы с тобой вместе дурили: коню Угуроглу вместе хвост обрезали! Косы стригли жене Кара Теймура! Домрулу воду на поле пускали! А Фатьму кто обманул? Кто с ней поиграл, поиграл да бросил?

Смеется Асад, и другие тоже, не считали они такое зазорным.

— Надо ж, — говорит Шайтану Асад, — помнишь! А я просто и думать забыл! — Повернулся к Бекиру, все, мол, нашелся настоящий Бекир, а кто ты, знать не знаем.

У Бекира от злости и голоса нет, хрипит как задушенный:

— А когда Домрулу воду на поле пустили, кто тебя в тростниках прятал? Кара Теймур с кинжалом бросился, кто тебя от кинжала спас? Быка в упряжку кто тебе давал? Кто Акчу сватать посылал, я или не я? Как же ты меня после этого предаешь?!

Акча как бросит Шайтана — и к мужу. Пала перед ним на колени, ноги обнимает, слезами обливает… Мужики головами крутят, то на одного Бекира посмотрят, то на другого… А один и говорит:

— Да оба они Бекиры! Ей-богу!

Сказал, и вроде и от сердца отлегло. Опять зашевелились, загомонили, похохатывать стали. Но потихоньку, потому как и смешно, и страшновато. Шайтан тоже смеется. Бекир головой потряс, глаза протер, глядит на него: через плечо плетка перекинута, на ногах чарыки остроносые, опорки — все как у него самого.

Асад вышел вперед, на одного Бекира посмотрел, на другого взглянул и говорит:

— Вот что: раздвоился ты, Бекир! Ей-богу!

Ничего не сказали на это Бекиры, ни тот, ни другой.

У Шайтана голова распухла от шума. Кругом стук какой-то… И под ногами стучит, и над головой стучит, и в людях, в середке, стучит: «Тук-тук-тук…» Глянул Шайтан в Бекировы глаза и струсил: отступил на два шага.

— Не подходи! — кричит.

А Бекир вперился в него и глаз не отводит. Шайтану хоть бросай эту шкуру да беги. Да поздно бежать-то: бросился к Акче, схватил за руку. Бекир подскочил — хвать за другую!

Акча, бедная, бьется, никак не вырвется. А пахари — какое помочь! — сами рады удрать подальше. Увидели Акча, Бекир и Шайтан, что убегают они, закричали все разом:

— Аса-а-а-ад!

Остановился Асад.

— Нельзя так, — говорит. — Женщина ведь. Не бросишь…

— А что ж делать-то?

— В деревню надо вести.

Тронулись все в деревню. Впереди пахари, за ними Акча, по правую руку у ней один Бекир, по левую — другой.

Вот так Шайтан, тот, что днем в сердце к людям влазил, ночью в сны их прокрадывался, на мельнице пылью мучной оборачивался, в ущелье — бураном, в поле — ветром, стал теперь человеком.

А пахари, что недавно дрались-куражились, застыдились вдруг, глянуть друг на дружку совестно. Один покачал головой:

— Вон какое на свете творится! А мы-то с тобой в драку — и чего не поделили?..

А по деревне крик, шум: Бекир раздвоился!.. Кого только ноги держат, все навстречу бегут. И кто знает, и кто не знает, кричат друг дружке:

— Бекир раздвоился!

Одни смеются, смешно им, другие боятся. Бабам, тем любопытно, хихикают, руками рот закрывают…

— Господи, спаси и помилуй, чего довелось увидеть!.. Шайтан-Бекир смотрит, люди кричат, шумят, копошатся… И страх у него внутри, ведь во всех в них внутри побывал — вдруг узнают? Увидел бабку Фаты, от радости хвост хотел в рот засунуть, а его нет, хвоста-то, пришлось палец прикусить, как люди делают. Мельника увидел, опять радость — чуть сам из себя не выпрыгнул. Смотрит, Фатьма стоит голая. Это она Шайтану голой видится, потому что такой ее запомнил…

Собрался народ. Асад осмелел, посмеивается…

— Так и так, — говорит, — глядим, а они оба Акчу бьют. Один-то Бекир, пускай бьет — на то он муж, а другой чего? Стоим, ошалели, ничего в толк не возьмем. Видим только: стало у нас два Бекира!

Кто смеялся, не смеется больше, кто шутил, сомневаться начал. Стоят, вздыхают…

А Акча плачет, что ей остается?

Шайтан поглядел на Фаты, на Мельника. Улыбнулся им, головой кивнул. И Фаты, и Мельник ответили ему, здороваются. Фаты показывает на Шайтана:

— Это, — говорит, — настоящий Бекир!

— Откуда ты знаешь?

— Разве не видишь: узнал меня!

Смеется Шайтан. А усмешка его, она как сеть, всех опутывает. В усмешке его свет какой-то, свет не свет, а вроде сияние. Показывают люди на Шайтана:

— Этот! — говорят. — Он Бекир! Среди нас вырос, как нам его не признать?

Посмотрел на них Бекир, опустил голову. Понял: не убедить ему людей, что он Бекир. Он уж и сам себя боится, то на руки свои поглядит, то на ноги. Поднял голову, видит: Акча с Шайтаном стоит, прижалась к нему, не смог Бекир на такое смотреть, отвернулся. Значит, решил, такая ему кара от Бога. Не сказал он больше ни слова, пошел к дому.

А Шайтан прямо тут, у людей на глазах Акчу целует, милует, руки длинные стали, обхватил ее всю. Такой объял Акчу огонь, будто ее сразу двое милуют. С Бекиром так не было, не мог он так сладко дышать. Захмелела Акча от той сладости, чуть память не потеряла. А Фатьма поглядела вслед Бекиру, обернулась к Акче, усмехается: эх ты!..

Пришел Молла, прочитал молитву. Акча Шайтана домой повела. Подходят к дому, а перед калиткой Бекир стоит. Акча с Шайтаном мимо него прямо в дом. Шайтан обернулся, глядит на Бекира, посмеивается. Объял тут Бекира смертный страх, кричит что есть силы:

— Акча-а-а!..

А та уже ничего не слышит, Шайтан у нее в душе заправляет. Вошла с ним в дом.

Собралась вся деревня, глядит на Бекира. Старики в страхе. Ждали они от Бога кары за грехи свои, и так считают, что двойник Бекиров с неба явился.

Одна женщина, худая, костлявая, спрашивает вдруг Бекира:

— Да скажи ты, разнесчастный, Бекир ты или нет?..

Тот вдруг как от сна пробудился. Посмотрел вокруг…

Птицы в тревоге крыльями бьют, конь ржет, мечется, постромки рвет, вспомнил, как Шайтан его коня мучил, и понял вдруг, что все это Шайтанские дела. Усмехнулся и говорит: