Степень вины - Ричард Паттерсон

— Да. Ты втянула меня в это, поскольку была уверена, что я выиграю. В этом твоя «суть» — в стремлении к махинациям и в необремененности совестью — и я презираю тебя за это. Но не хочу, чтобы окружной прокурор заставил меня отвечать за твои трюки, не хочу проигрывать. — Пэйджит пожал плечами. — Ты убила, Мария. Тебе и делать выбор.

Некоторое время она молчала.

— Если дойдет до суда, ты будешь меня защищать?

— Речь ведь идет о Карло. В конце концов он — наш сын.

Мария опустила взгляд:

— Мне это представляется следующим образом, — медленно произнесла она, — либо мать Карло обвиняется в убийстве, либо в лжесвидетельстве, но в этом случае у нее есть шанс быть признанной невиновной в убийстве. А я невиновна.

Она подняла глаза:

— Вопрос лишь в одном: будешь ли ты меня защищать?

Пэйджит встал, подошел к окну. Мелиссу Раппапорт и Линдси Колдуэлл со счетов не сбросишь, и, кроме того, что бы там Мария ни делала, это не было умышленным убийством. И наконец — Карло. Подошел к телефону:

— Хочу позвонить Бруксу.

Мария, казалось, испытала облегчение. Но сказала:

— Мне кажется, тебе еще надо подумать.

После второго гудка ответила секретарша Брукса. Пэйджит представился и стал ждать.

— Привет, Кристофер, — проговорил Брукс. — Сколько лет…

— Не состоится сделка. Никак.

За добродушным приветствием Пэйджит ощутил напряжение Брукса, а по наступившему молчанию понял, что предстоящий суд радует того не больше, чем самого Пэйджита.

— Не надо так круто поворачивать, — отозвался Брукс. — Я вовсе не ждал от тебя быстрого ответа. Нужно время подумать — подумай.

— Не надо. Я еду с ней, чтобы ее сфотографировали и сняли отпечатки пальцев. Все, что мне нужно, — это элементарная вежливость.

Он услышал вздох Брукса:

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Один совет. Держи под контролем мисс Савонаролу[26]. Ради себя и ради меня.

— Понял тебя. — Брукс повесил трубку. Пэйджит повернулся к Марии.

В ее взгляде были — надежда, сомнение, страх. Этот взгляд напомнил ему другой взгляд — перед ее выступлением в сенате, когда, объявив ему о своей беременности, она смотрела в его глаза.

Не было необходимости говорить о том, что ее ждет: журналисты, выкрикивающие вопросы, выстреливающие фотовспышки, теле- и фотокамеры. И ему не нужны были пояснения диктора, говорившего за кадром, когда они с Карло в тот вечер смотрели телевизионные новости:

— После полудня в Сан-Франциско тележурналистке Марии Карелли было предъявлено обвинение в убийстве самого знаменитого писателя Америки — Марка Ренсома.

Часть третья

СВИДЕТЕЛЬСТВО

27 января — 10 февраля

1

Два дня спустя Мария Карелли была в суде.

Терри и Пэйджит находились рядом с ней, смотрели на судью муниципального суда Кэролайн Мастерс, прежнего шефа Терри по государственной адвокатской конторе. Случай, приведший их сюда, был самый обычный в юридической практике — предъявление обвинения. Пэйджит заявит о невиновности Марии, судья Мастерс назначит дату предварительного слушания, на котором единственное, что потребуется от Марни Шарп, — доказать наличие «веских оснований», позволяющих подозревать Марию Карелли в совершении преступления. Событие это такое же рутинное, как и пение национального гимна перед футбольным матчем.

Терри знала, что, вероятнее всего, только в данный момент, в момент предъявления обвинения, Кэролайн Мастерс в первый и последний раз появится в этом процессе, и уже на предварительном слушании председательствовать будет другой судья. После того как обвинением будут представлены основания для возбуждения дела, работа муниципального суда закончена, дело передается в Высший суд, форум более высокой юрисдикции, и делом будет заниматься судья Высшего суда.

Судья Мастерс выбрала именно этот импозантный зал по той причине, что это процесс Марии Карелли и для журналистов, которые захотели посмотреть, как он проходит, требовалось такое именно помещение. Убогие комнаты, где Кэролайн Мастерс обычно вела процессы любимцев муниципального суда — противников правил дорожного движения, злодеев, паркующихся в неположенных местах, и мелких нарушителей городского покоя, могли вместить лишь самих подсудимых и их защитников; для людей Карелли, конечно же, требовалось это обширное помещение, способное вместить большую толпу, помещение с дубовой скамьей для суда, высоким потолком и деревянными панелями на стенах, которые будут хорошо смотреться с телеэкранов. Зная Кэролайн Мастерс, Терри была уверена, что та рада была бы любой отсрочке, пусть и мимолетной, начала процесса перемалывания человека, даже и в таком благообразном помещении.

— Ваш ответ на обвинение? — спросила судья Мастерс.

Пэйджит ответил не сразу. Сказал спокойно:

— Невиновна.

Судья Мастерс помедлила, оглядывая присутствующих. За длинным столом, одетые в серое, сидели Марни Шарп и молодой помощник окружного прокурора. Терри, глядя на него, поняла, что выбрали его за знания и неопытность: знания позволяли ему оказывать Шарп компетентную помощь, неопытность его избавляла Шарп же от вмешательства, неизбежного, будь на его месте опытный обвинитель со своим взглядом на суть дела; Маккинли Брукса нигде не было видно, в этом Терри угадала политический расчет. За другим столом сидели Пэйджит, Терри и Мария Карелли. Мария — в простом черном платье, Пэйджит одет менее щеголевато, чем обычно. Видно было, что и Кэролайн Мастерс уделила достаточно внимания своему внешнему виду: черная мантия тщательно отутюжена, прямые черные волосы аккуратно подстрижены, а ониксовые серьги в золотой оправе и красно-оранжевая губная помада приятно контрастировали с густым загаром, приобретенным в Пуэрто-Вальярте.

Терри подумала: нельзя сказать, что Кэролайн была неприятна ей — своим быстрым умом та оценила ее талант и считала ее достойной внимания. Но отношения их были сугубо деловыми; Кэролайн окружила себя непроницаемой стеной. Что она скрывала, было ли что скрывать, Терри не знала; объясняя собственную сдержанность, Кэролайн высказывалась обобщенно. За два года работы Терри узнала о ней крайне мало: довольно честолюбива и очень умна.

— Чтобы удержаться на поверхности, — поделилась как-то она с Терри, — нужно, чтобы мужчины видели в вас только юриста. Если они увидят в вас женщину — то есть некое существо со своими страхами, проблемами, связанными с замужеством или неверностью любовника, — они увидят те слабости, которых никогда не бывает у мужчин. Это печально, но это правда.

Терри считала, что сказано слишком категорично, но понимала, что за таким высказыванием кроется невидимая миру боль. Ей приходилось видеть, как Кэролайн Мастерс подходит к выполнению своих судейских обязанностей — стараясь забыть обо всем, кроме дела. Если случай не вызывал сомнений, она была великолепным судьей.

— Ответчица, — повторила судья Мастерс для протокольной записи, — на обвинение в убийстве заявляет о невиновности.

Сделав паузу для стенографистки, она снова обернулась к Пэйджиту:

— Обвиняемая договорилась о залоге?

— Да, Ваша Честь, — ответил Пэйджит. — Пятьсот тысяч по согласованию с окружным прокурором.

Судья Мастерс кивнула:

— В данном случае, мистер Пэйджит, статут требует от нас проведения предварительного слушания в течение ближайших тридцати дней. Желаете ли десятидневной отсрочки?

Терри знала, вопрос стандартный. На практике предварительное слушание не представляло интереса для защиты, при отсрочке слушания защитники, ничего не теряя, получали дополнительное время для подготовки к суду. По выражению лица и тону голоса было видно, что Кэролайн Мастерс уверена в положительном ответе Кристофера Пэйджита.

— Обвиняемая, — любезно ответил тот, — отсрочки не желает.

Судья Мастерс впервые выразила удивление — поднявшиеся брови, казалось, удлинили ее тонкое лицо, на нем застыло вопросительное выражение. От стола обвинителей Марни Шарп уставилась на Пэйджита.

— Могу я узнать, — спросила судья, — по какой причине вы хотите срочного проведения предварительного слушания? Как вы знаете, существует очередность слушания дел, такая же строгая, как и очередность взлета самолетов с аэродрома. Если вы намерены доставить суду неудобство, значит, это по меньшей мере диктуется интересами клиента. Мне, мистер Пэйджит, совершенно не ясно, в чем здесь дело.

Терри почувствовала, что у нее упало сердце. Вопрос говорил о настроении Мастерс; она считала, что вправе решать, как должно поступать юристам, — поступая иначе, они оскорбляли ее, нарушали миропорядок. По тому, с какой откровенностью было высказано недоумение, Терри поняла, что Пэйджит не отнесен к числу тех адвокатов, которые благодаря своей искушенности в делах, связанных с убийствами, могут рассчитывать на послабления со стороны Кэролайн Мастерс. Шарп, на лице которой на мгновение отразились недоумение и досада, выглядела теперь вполне удовлетворенной.