Вокруг света за 80 дней. Михаил Строгов (сборник) - Николай Ломакин

Паспарту, не смея отправиться к мистеру Фоггу с таким сообщением, продолжал слушать спорщиков, стиснув зубы, окаменев, как статуя.

– Ах, черт побери! – кричал полковник Проктор. – Уж не следует ли нам зазимовать здесь, пустить корни в снегу? Воображаю!

– Полковник, – обратился к нему кондуктор, – на станцию Омаха отправлена телеграмма с просьбой выслать встречный поезд. Но маловероятно, что он придет в Медисин-Боу раньше шести.

– В шесть часов! – простонал Паспарту.

– Само собой, – подтвердил кондуктор. – Впрочем, нам и самим потребуется столько же времени, чтобы добраться до станции пешком.

– Пешком?! – в один голос закричали пассажиры.

– Это сколько же надо пройти? – спросил кто-то.

– До реки миль двенадцать, – сказал кондуктор. – А станция на том берегу.

– Двенадцать миль топать по снегу! – взревел Стэмп Дабл-ю Проктор.

Тут он обрушил лавину проклятий на железнодорожную компанию, лично на кондуктора, и взбешенный Паспарту был уже готов присоединить свой голос к этому монологу, составив с полковником дуэт. Вот оно, непреодолимое материальное препятствие, и на сей раз все банкноты его господина бессильны!

Вдобавок и остальные пассажиры были весьма раздосадованы непредвиденной задержкой, а еще больше тем, что их вынуждают миль пятнадцать тащиться пешком по заснеженной равнине. Поднялся всеобщий галдеж, столь громкие выкрики и ругань наверняка привлекли бы внимание Филеаса Фогга, не будь джентльмен поглощен игрой.

Тем не менее Паспарту осознал, что должен известить хозяина о случившемся, и, повесив нос, уже направился к вагону, когда машинист поезда, истый янки по фамилии Форстер, вдруг возвысил голос:

– Господа! Может, у нас и есть способ проехать!

– По мосту? – переспросил какой-то пассажир.

– По мосту.

– На нашем поезде? – оживился полковник.

– На нашем поезде.

Паспарту замер на месте, ловя каждое слово машиниста.

– Да ведь мост того гляди рухнет! – опять завел свое кондуктор.

– Неважно, – отвечал Форстер. – Мне сдается, что, если разогнать поезд до предельной скорости, есть шанс проскочить.

– А, дьявол! – пробормотал Паспарту.

Однако некоторой части пассажиров это предложение понравилось, особенно полковнику Проктору. Он, горячая голова, счел подобный замысел абсолютно выполнимым. И даже напомнил, что у некоторых инженеров возникала идея «безмостовой» переправы через реки: пускать прочно подогнанные негнущиеся поезда на максимальной скорости и так далее… В конечном счете дело обернулось так, что все заинтересованные лица встали на сторону машиниста.

– У нас пятьдесят шансов из ста, что прорвемся, – сказал один.

– Шестьдесят, – заявил второй.

– Восемьдесят, нет, девяносто!

Паспарту, хоть и готовый на все, только бы скорее переправиться через Медисин-крик, был ошеломлен. Затея казалась ему все-таки слишком «американской».

«Ктому же, – сообразил он вдруг, – можно сделать куда проще, а этим людям даже невдомек!..»

– Сударь, – он обратился к одному из собравшихся, – способ, предлагаемый машинистом, кажется мне немного рискованным, а между тем…

– Восемьдесят шансов! – оборвал пассажир и повернулся к нему спиной.

– Я знаю, – продолжал Паспарту, обращаясь к другому джентльмену, – но если поразмыслить…

– Не о чем тут размышлять! – закричал и этот американец, пожимая плечами. – Что болтать без пользы? Машинист ясно сказал: прорвемся!

– Конечно, – не унимался Паспарту, – прорвемся, но, может, благоразумнее было бы…

– Что? Благоразумнее?! – завопил полковник Проктор, которого это слово, случайно коснувшись его слуха, заставило подскочить. – На предельной скорости, вам говорят! На предельной скорости!

– Я знаю… Я понимаю… – бормотал Паспарту, которому никак не давали договорить. – Однако было бы если не благоразумнее, раз это слово вас так раздражает, то, по крайней мере, естественнее…

– А? Что? Вот пристал! Да чего ему надо с этим его «естественнее»? – заорали со всех сторон.

Бедный малый уж и не знал, выслушает ли его наконец хоть кто-нибудь.

– А вы часом не трусите? – рявкнул полковник Проктор.

– Я трушу? – закричал Паспарту. – Что ж, ладно! Я вам всем покажу, что француз может быть не трусливее такого американца, как вы!

– В вагоны! В вагоны! – надрывался кондуктор.

– Да! В вагоны! – подхватил Паспарту. – И немедленно! Но никто не помешает мне считать, что было бы естественнее, если бы мы, пассажиры, сперва пешком перешли через мост, а уж потом – поезд!

Но этого разумного замечания никто не услышал, ни одна душа не пожелала признать его правоту.

Путешественники снова разошлись по вагонам. Паспарту уселся на свое место, ни слова не проронив о том, что только что произошло. Игроки же были всецело поглощены вистом.

Локомотив издал пронзительный свисток. Машинист дал задний ход, отведя состав на добрую милю, подобно спортсмену, который хочет получше разогнаться перед прыжком.

Раздался новый свисток, и поезд опять двинулся вперед, мчась все быстрее; скорость стала чудовищной, теперь слышался только надсадный вой локомотива, поршни которого делали двадцать ходов в секунду, колесные оси дымились, несмотря на обильную смазку. Громоздкий состав, несущийся со скоростью ста миль в час, можно сказать, летел, едва касаясь рельс. Его тяжесть, пожираемая скоростью, как бы таяла.

И он таки перемахнул через реку! Промелькнул, точно молния. Смотрящие из окон никакого моста даже не увидели. Состав будто перепрыгнул с одного берега на другой, и машинисту удалось остановить разогнавшийся паровоз только в пяти милях за станцией.

Но едва поезд оставил реку позади, как мост, вконец разболтанный, с грохотом обрушился в быстрые воды Медисин.

Глава XXIX

где рассказывается о происшествиях, возможных только на железных дорогах Америки

В тот же вечер состав, беспрепятственно продолжая следование, миновал форт Соудерс, потом Чайеннский перевал, а там и перевал Эванс. В этом месте железная дорога достигает наивысшей точки – восьми тысяч девяноста одного фута над уровнем океана. Отсюда поезду оставался лишь путь вниз, к берегам Атлантики, по бескрайним, сглаженным самой природой равнинам.

Здесь от главной магистрали отходит железнодорожная ветка на Денвер – столицу Колорадо. На этих землях, богатых залежами золота и серебра, тогда уже насчитывалось более пятидесяти тысяч жителей.

К этому моменту наших путников отделяли от Сан-Франциско одна тысяча триста восемьдесят две мили – расстояние, которое они проехали за три дня и три ночи. Еще четырех ночей и стольких же дней, согласно всем прикидкам, должно было хватить, чтобы достигнуть Нью-Йорка. Итак, Филеас Фогг держался в пределах своих предварительных расчетов.