Седьмая свеча - Сергей Пономаренко

Галя пришла в себя в полной темноте на широкой кровати. Она лежала полностью обнаженная, и на ней молча трудился какой-то мужчина. Она в страхе закричала и попыталась столкнуть его.

– Чувиха очухалась! – закричал тот в темноту и крепко прижал ее к кровати.

Сразу появился еще кто-то, невидимый в темноте, и разжал ее рот костлявыми пальцами. В него полилась какая-то жидкость, которую она стала быстро глотать, чтобы не захлебнуться. Это было все то же злополучное мартини. Все же она поперхнулась, закашлялась, пытаясь отдышаться.

– Хватит! – сказал кто-то невидимый. – С нее достаточно!

На этот раз мартини подействовало гораздо быстрее, и вновь замелькали фантастические картинки, не оставляющие следов в сознании.

Пришла в себя Галя уже после полудня. Она по-прежнему лежала на широкой двуспальной кровати. На полу валялась ее одежда. Голова гудела и была словно налита свинцом, да так, что ее еле удерживала шея. С трудом оделась. Низ живота горел огнем. Прошла по квартире, но никого из вчерашних знакомых не обнаружила. Несколько парочек лежали, обнявшись, но ни Снежаны, ни Клопа, ни даже злого парня не было.

Вышла из квартиры, доехала на метро до станции «Университет» и почувствовала сильную тошноту, так что еле сдержала рвоту, поднимаясь по длинному эскалатору. Долго сидела на лавочке в Ботаническом саду, приходила в себя, лишь потом смогла продолжить путь домой.

К счастью, она не встретила Петровну, так что ей не пришлось отвечать на вопрос, где она провела эту ночь.

На следующий день на занятиях Снежана вела себя как обычно. Еле дождавшись перерыва, Галя отвела ее в сторону.

– Как это называется? Ты куда меня привела?

– Ты сама захотела пойти. Я тебя предупреждала, что надо держать ушки на макушке. Сама слышала, что я интересовалась качеством мартини.

– Но ведь он сказал, что в нем ничего нет.

– У тебя была возможность в этом убедиться… Ты что, не почувствовала постороннего привкуса?

– Я его никогда не пила. Мне оно показалось очень вкусным.

– Вот и пеняй на себя.

– Но ведь ты там тоже была, почему ты не защитила меня? Ты ведь моя подруга!

– Каждый спасает свою шкуру как может. Мне надо было думать о своей.

– Ты пойдешь свидетелем? Я хочу заявить на них в милицию!

– Нет, конечно. Тебе тоже не советую. Ты знаешь, кто их папеньки и маменьки?

– Нет. Расскажи.

– Я не самоубийца. Прошу тебя, воздержись от опрометчивого шага, иначе очень сильно пожалеешь. Мне тоже перепадет…

– Хорошо, как говорил твой знакомый – проехали. Интересно, кто он – тот парень в белой рубашке? Чего он от тебя хотел?

– Ты… идиотка! Не понимаешь, во что ввязываешься. Хочешь себя погубить и меня! Надо быть дурой, чтобы… Я тоже хороша! Отстань от меня, но запомни: хоть один звук слетит с твоих губ – и тебе не жить! И мне тоже! Какая я дура, дура! – с этими словами Снежана ушла.

На следующей паре она пересела за другой стол и больше не обращала на Галю ни малейшего внимания. Так Галя лишилась единственной подруги, а больше в университете ей ни с кем не удалось сблизиться.

«Большой город подобен джунглям. Притягивает своей красотой и может погубить зазевавшихся, потерявших осторожность. Враждебный для чужих и ласковая гавань для своих. Вывод: надо научиться жить в нем!» – решила она.

Через две недели у Гали произошла задержка месячных. Экспресс-метод показал, что она беременна, а через месяц гинеколог подтвердил этот вывод и ее опасения: она была беременна, и даже не знала от кого! Уничтожить зарождающуюся жизнь, рискуя в дальнейшем остаться бесплодной и одинокой? На это она пойти не могла.

Тогда она вспомнила о Глебе и, прихватив целительницу из соседнего села, поехала его выручать. Второй визит тоже был запланирован, и вместо правды она сочинила правдоподобную историю. Под сердцем у нее билось еще одно сердечко, и она мечтала о девочке. У ее ребенка должны быть отец и обеспеченное будущее. Ради этого она была готова на все.

Существовала опасность, что, выйдя из тюрьмы, Глеб откажется выполнять свою часть договора, так как он был устным. Поэтому она постаралась предпринять меры, чтобы этого не произошло. Ее главным препятствием была Ольга.

33

Ольга приехала домой и сразу, не раздеваясь, в изнеможении упала на кровать. Голова кружилась, тошнило. В доме не было лифта, и на третий этаж она поднялась с большим трудом, ноги были точно деревянные, не гнулись. «От женщины с такой походкой мужики на улице будут шарахаться в разные стороны. Как назвала эту походку старая жаба? А, не помню! И это дурацкое ощущение, как будто во рту что-то находится!» – думала Ольга, мечтая заснуть, но чувствовала, что у нее это не получится.

Резкий телефонный звонок, казалось, расколол голову пополам. Она еле удержалась, чтобы не вырвать шнур из розетки, а сам аппарат не разбить о стенку. «Какой идиот может звонить мне в такое время, когда я нахожусь на работе?!» Этим идиотом оказался заместитель директора по науке Варава Иван Степанович.

– Ал-л-ло! – зло бросила в трубку Ольга.

– Голубушка, дорогая, с тобой все в порядке?

– Не называй меня голубушкой – сколько раз можно об этом просить, голубь мой сизокрылый!

– Не злись, пожалуйста. Я знаю, что ты ходила к врачу, вот спешу узнать, как самочувствие и каков диагноз.

– Самочувствие прекрасное, настроение прескверное, диагноза никакого. Удовлетворен? Ой, чуть не забыла: беременна я, видно, ты в прошлый раз не поберегся! – На другом конце линии повисла гнетущая тишина. Ольга взяла себя в руки и изменила тон: – Иван Степанович, где ты? Я пошутила про беременность. Настроение паршивое, так что ты попал под горячую руку.

– Звонила Маргарита Львовна…

– А, Маргарет Тэтчер! Жаловалась, что я обозвала ее жабой? Это я не со зла, просто настроение было отвратительное.

– О жабе она ничего не говорила. Настаивает на твоей госпитализации в их больницу.

– Хочет свести счеты с помощью капельниц и клизм? Я не дамся. Чувствую себя совершенно здоровой, только нервы расшатались. Неделя затворничества дома – и я восстановлюсь. Хочу написать заявление на отпуск за свой счет. На неделю-другую. Подпишешь?

– Она говорит, что у тебя симптомы, свидетельствующие об отравлении промышленными ядами. Это возможно?

– Она выжила из ума! Я просто переутомилась. И я жалею, что пошла к ней на прием.

– Я бы на всякий случай все-таки порекомендовал тебе лечь в больницу на обследование. Неделькой можно пожертвовать.

– А ты будешь мне передачи носить? Молчишь? Значит, под покровом темноты пробираться ко мне домой можно, а принести пару апельсинов в больницу страждущему человеку нельзя?

– Я к тебе отправлю профорга с апельсинами и мандаринами.

– Дело не в апельсинах… Давай заканчивать разговор, а то у меня страшная головная боль. Я не лягу в больницу, а отпуск за свой счет возьму.

– Давай не делать скоропалительных выводов. Поспи, успокойся, а потом решишь. В любом случае, надо сделать клинические анализы. Маргарита Львовна уже выписала направление.

– Видеть не хочу эту жабу!

– Ладно, я сам за ними к ней заеду, тем более у меня есть к ней небольшое дельце.

– Иван Степанович, а ты, оказывается, донжуан! Крутишь женщинами, лишенными мужского внимания, как хочешь.

– Оля, зачем так… Тем более по телефону. Сама знаешь, что, бывает, вклинятся и слушают чужие разговоры.

– Хорошо, лишим их этой возможности. Пока.

– До свидания, Оля… – Он не успел договорить, как Ольга повесила трубку.

Сон все не шел. Она встала и закурила сигарету. Переоделась в халат. Вдруг быстро подошла к входной двери, открыла ее, вышла на площадку и подняла коврик. Под ним лежали высушенные жаба и летучая мышь. Ольга курила, бездумно глядя на эту странную парочку.

Начала открываться дверь в квартире напротив, и Ольга быстро опустила коврик. Вышла старушка-соседка, поздоровалась и остановилась возле нее.

– Как там Глебушка? – спросила она.

– Нормально. Недавно была у него, уже попривык там. Помните, рассказывала, что сильно болел? Теперь пошел на поправку.

– Слава тебе, Господи! А мне все не верится: хорошим же парнем был, всегда здоровался, вежливый такой – и чтобы убить человека?! Родители тоже хорошие были, жаль только, рано ушли из этой жизни.

– Все в этой жизни случается не так, как мы планируем.

– К сожалению, да. Вот у моих…

– Извините, – прервала ее Ольга, – я вспомнила, что должна позвонить на работу. В следующий раз обязательно договорим. До свидания, всего вам хорошего. – Захлопнув за собой дверь, она прильнула к ней ухом.

Старушка еще долго стояла на лестничной площадке и что-то бормотала. «Шалава, чужих мужиков дома ублажает, пока муж там мается», – разобрала Ольга. У нее разыгралась фантазия или старушка и в самом деле так о ней отозвалась? С сильно бьющимся сердцем она подождала, пока стихнут шаги соседки, и вновь открыла дверь. Веником смела высушенных тварей на газету и, брезгливо морщась, не поленилась вынести на улицу, в мусорный бак. Вернувшись домой, вновь закурила. «Кто этот таинственный исполнитель? Судя по моему состоянию здоровья, он или она не новичок в этих делах. Начинать надо будет с села и обязательно разыскать Галю – уж я постараюсь ее разговорить и узнать, кто решил меня сжить со свету. Впрочем, имя заказчика может стать для меня неожиданностью, возможно, это кто-то не из близких знакомых, имеющий на меня зуб, та же Вика. Подобная месть в ее духе, и у нее хватит авантюрного пыла поквитаться со мной. Итак, более важного дела у меня не должно быть, потому что это вопрос жизни и смерти. Мама не побереглась – и теперь в могиле».