Тайна греческого гроба - Эллери Квин

— Но, мистер Квин, — возразил Пеппер, — разве нельзя предположить, что Суиза был не единственным посетителем, что кто-то еще находился там и ушел до появления Суизы? Это тоже вполне естественно.

— Превосходное предположение, Пеппер, именно на это я и указываю: до Суизы был еще один посетитель, этот-то посетитель и убил Слоуна!

Сэмпсон раздраженно массировал худые щеки.

— Нет и нет, хоть вешайте меня! Знаете, все-таки остается возможность, что Слоун покончил с собой, а посетитель, о котором говорил Пеппер, тоже не виновен, как и Суиза, и просто боится признаться, что был там.

Эллери грациозно взмахнул рукой:

— Возможно, но чертовски сильно притянуто за уши — чтобы два невиновных человека побывали там в очень ограниченный промежуток времени. Нет, Сэмпсон, думаю, вы не станете отрицать справедливость моего вывода. У нас есть достаточные основания, чтобы серьезно усомниться в теории самоубийства и поддержать теорию убийства.

— Это верно, — в отчаянии произнес инспектор. — Верно.

Только Сэмпсон упорствовал:

— Хорошо, предположим, Слоуна убили и убийца, уходя, закрыл дверь. Но мне кажется, что в таком случае он поступил глупее некуда. Он что, не заметил, что пуля пробила дыру в голове Слоуна и вылетела в открытую дверь?

— Сэмпсон, Сэмпсон, — утомленно проговорил Эллери, — вы задумайтесь хоть немного. Разве может человеческий глаз проследить за полетом пули, пусть даже потерявшей скорость? Естественно, если бы убийца заметил, что пуля прошла сквозь череп Слоуна навылет, он не стал бы закрывать дверь. Но он ее закрыл, и этот факт доказывает, что он ничего не заметил. Вспомните, пожалуйста, что Слоун уронил голову на стол левой стороной вниз. В таком положении выходное отверстие пули полностью скрыто. Вытекшей из раны крови тоже не было видно. Кроме того, убийца должен был торопиться — зачем ему поднимать голову и исследовать ее с другой стороны? Все-таки никаких оснований думать, что пуля пробьет голову и вылетит с другого боку, у него не было. Насколько я знаю, такие ситуации с пулями возникают нечасто.

Повисло молчание, и потом старик криво улыбнулся гостям:

— Он крепко нас зажал, ребята. Для меня дело выглядит четко. Слоун был убит.

Прокуроры уныло кивнули.

Эллери опять заговорил, оживленно, но без демонстрации личного триумфа, как в тот раз, когда обосновывал провалившуюся версию с обвинением Халкиса:

— Очень хорошо. Давайте заново проведем анализ. Если Слоун был убит, как теперь мы вполне резонно можем считать, значит, это не Слоун убил Гримшоу. Это означает, что настоящий убийца Гримшоу застрелил Слоуна и обставил все как суицид, чтобы мы приняли это за молчаливое признание вины.

Вернемся к некоторым исходным тезисам. Из полученных ранее логических выводов нам известно, что убийца Гримшоу, фабрикуя ложные улики против Халкиса, должен был знать, что похищенная картина находится у Нокса. С этим мы согласились давно, когда я показал, что вся версия с обвинением Халкиса опиралась на уверенность убийцы в молчании Нокса. Alors[32]. Единственным посторонним человеком, который знал о картине, был партнер Гримшоу — и это также мы доказали в безрадостном прошлом. Далее: партнер Гримшоу является убийцей, а так как сам Слоун тоже убит, значит, это не он был партнером Гримшоу. Следовательно, убийца до сих пор жив, здоров, свободен и активно плетет свои сети. Он до сих пор на свободе, нужно подчеркнуть, и знает о картине, находящейся у Нокса.

Теперь, — продолжал Эллери, — нужно заново пересмотреть улики против Слоуна: если Слоун был убит и, следовательно, не виновен, эти улики могут быть лишь дополнительными ловушками, которые сфабриковал и расставил реальный убийца.

Раз Слоун невиновен, мы можем перестать сомневаться в достоверности его заявления о том, что произошло в тот вечер, когда он пришел к Гримшоу в «Бенедикт». Пока он был подозреваемым, в его показаниях можно было сомневаться, но свидетельству невиновного человека по необходимости следует доверять. Таким образом, когда Слоун утверждал, что в тот вечер был вторым посетителем, он, вероятно, говорил правду. Неизвестный приходил перед ним — так сказал Слоун. Следовательно, неизвестным лицом должен быть спутник Гримшоу, человек, появившийся в вестибюле рядом с Гримшоу, и, как показал лифтер, человек, вошедший вместе с Гримшоу в номер 314. Итак, мы получаем такую последовательность посетителей: неизвестный — закутанный мужчина, за ним Слоун, затем миссис Слоун, Джереми Оделл и, наконец, доктор Уордс.

Эллери поднял вверх тонкий палец:

— Позвольте показать, к каким интересным выводам приводят иногда логика и размышления. Вы помните слова Слоуна о том, что никто в мире, кроме него самого, не знал, что человек по имени Гилберт Слоун — это брат Гримшоу. Даже Гримшоу не знал, что у брата новое имя. Однако тому, кто написал анонимное письмо, было известно, что Слоун, именно как Слоун, был братом Гримшоу. Кто написал письмо? Гримшоу не знал имени брата и не мог никому его назвать. Следовательно, открыть факт их родства мог только тот, кто видел их вместе, услышал, что они братья, и уже знал Слоуна или встретил и узнал его позднее. Но вот что удивительно! Сам Слоун сказал, что после того, как он поменял имя, братья встретились лицом к лицу единственный раз за много лет и как раз в тот вечер, когда он пришел к Гримшоу в отель «Бенедикт»!

Иначе говоря, тот, кто обнаружил, что Гилберт Слоун был братом Альберта Гримшоу, должен был лично присутствовать при визите Слоуна в номер Гримшоу. Но Слоун нам сказал, что Гримшоу был в комнате один. Как же тогда кто-то еще мог присутствовать при их разговоре? Очень просто. Если Слоун не видел этого человека, а он все же присутствовал, то это значит, что его просто не было видно Слоуну. Иными словами, прятался где-то в номере: в одежном шкафу или в ванной комнате. Вспомните, что Слоун не видел, чтобы кто-либо выходил из номера 314, несмотря на то что за несколько минут до того Гримшоу входил вместе со спутником. Еще вспомните, как Слоун рассказывал, что он постучал в дверь и его брат открыл не разу. То есть мы можем предположить, что, когда Слоун постучал, спутник Гримшоу по-прежнему находился в номере 314, но, не желая, чтобы его видели, с разрешения Гримшоу скользнул в шкаф или в ванную комнату.

Представьте себе эту ситуацию, — живописал Эллери. — Слоун и Гримшоу разговаривают, а наш таинственный незнакомец спрятался, весь обратившись в слух. Гримшоу злобно говорит, что почти забыл о существовании брата, и незнакомец это слышит. Таким образом он узнает, что Гримшоу и его посетитель — братья. Определил ли он по голосу, что это Гилберт Слоун? Возможно, он даже сумел его увидеть — узнал ли он его в лицо? Или потом встретил Слоуна и узнал голос, сложил два и два и понял то, что, как думал Слоун, знает лишь он один в целом мире? Мы не можем ответить на эти вопросы, но несомненно одно: в тот вечер незнакомец должен был присутствовать в номере Гримшоу, должен был подслушать разговор и должен был понять, что Гилберт Слоун и Альберт Гримшоу связаны родством. Это единственная линия рассуждений, которая объясняет, как кто-либо мог узнать тщательно скрываемый факт.

— Ну это нам хоть что-то дает, — сказал Сэмпсон. — Продолжайте, Эллери. Что еще вы видите с помощью вашего магического мышления?

— Не магического, а логического, Сэмпсон, хотя я действительно предчувствую грядущие события, как бы консультируясь с ушедшими... Вот что я вижу ясно: неизвестный, спрятавшийся в номере отеля, — это тот же человек, что пришел с Гримшоу незадолго до появления Слоуна. Он был партнером Гримшоу, о котором сам Гримшоу специально упомянул на следующий вечер в библиотеке Халкиса. И только этот неизвестный, партнер и — как было доказано ранее — убийца Гримшоу, мог написать анонимное письмо в полицию и раскрыть родственные отношения Слоуна и Гримшоу.

— Похоже, — пробормотал инспектор.

— Так оно и должно быть. — Эллери сцепил руки сзади на шее. — На чем мы остановились? Таким образом, письмо явилось одной из улик против Слоуна, ложно обвинявших его как убийцу, однако оно существенно отличалось от остальных улик, подброшенных ранее, а именно содержало не сфабрикованные, а правдивые сведения. Конечно, в нем не было ничего обличительного, но в сочетании с другими, более откровенными данными оно было для полиции лакомым кусочком. Далее, поскольку информацию о братьях Гримшоу нам преподнесли с умыслом, разумно предположить, что ключ от подвала, который мы нашли в коробке для табака, тоже был подброшен. Это же можно сказать и о часах Гримшоу, найденных в сейфе Слоуна. Только убийца мог взять у Гримшоу эти часы. Поскольку Слоун не был виновен, убийца Гримшоу положил часы в такое место, где их сразу обнаружили бы после мнимого самоубийства Слоуна. Убийца также должен был подбросить обгоревший клочок завещания Халкиса. Действительно, если очень вероятно, что Слоун похитил завещание и положил его в гроб, надеясь избавиться от него навсегда, то, бесспорно, именно убийца нашел его в гробу, когда хоронил Гримшоу. Он взял завещание из гроба и унес с собой, удачно предположив, что сможет им воспользоваться позднее, что он и сделал, фабрикуя доказательства против Слоуна, после того как провалилась версия с обвинением Халкиса.