Другая Болейн - Филиппа Грегори

— Ясно, — нетерпеливо прервал он. — Ну а раньше? Когда я женился на ней, мне было восемнадцать, а ей двадцать три. Она была прекрасна, не могу выразить, как прекрасна. Да и я был самый привлекательный принц в Европе.

— Вы и сейчас такой, — быстро вставила я.

Он самодовольно улыбнулся:

— Не Франциск?

Я отмела короля Франции:

— Никакого сравнения с вами.

— Я уже был сильным, зрелым мужчиной. Все это знали. И она сразу же зачала. Знаешь, как скоро после свадьбы она почувствовала первое движение ребенка?

Я покачала головой.

— Через четыре месяца! Только подумай! Я сделал ей ребенка в первый же месяц. Разве это не мужская сила?

Я ждала, что будет дальше.

— Девочка. В январе родилась мертвой.

Я отвернулась к огню — не могла видеть его расстроенного лица.

— Она снова понесла. На этот раз — мальчик. Принц Генрих. Мы окрестили его, устроили турнир в его честь. В жизни не был так счастлив. Его назвали Генрихом в честь меня и в честь моего отца. Мой наследник, мой сын. Родился первого января и умер в марте.

Я застыла — моего сыночка, моего Генриха забрали от меня, а ведь он тоже может не дожить до трех месяцев. Король не обращал на меня внимания — он был далеко, в прошлом, когда он был немногим старше, чем я теперь.

— Следующий ребенок — перед войной с Францией. Выкидыш случился в октябре. Осенняя утрата. Вся радость победы над Францией отравлена. И королева тоже погасла. Через два года, весной — еще один ребенок родился мертвым, опять мальчик. Еще один принц Генрих, если бы только выжил. Но он не выжил. Никто из них не выжил.

— У вас есть принцесса Мария, — шепотом напомнила я.

— Она была следующей. Я был уверен — теперь все изменится. Бог знает, на что я надеялся — я думал, это была просто неудачная полоса, может быть, болезнь, что-то такое, а теперь это прошло. Раз один ребенок выжил, за ним последуют и другие. Но ей понадобилось два года, чтобы снова забеременеть. Опять девочка — и опять мертвая.

Затаив дыхание, следила я за этой семейной историей. Слышать страшный список потерь из уст отца было так же мучительно, как видеть его жену, преклоняющую колени у молитвенной скамеечки, когда она, перебирая четки, называет одного за другим умерших детей.

— Но я знаю, в чем дело. — Генрих приподнялся на подушках, его лицо, только что полное горя, пылало гневом. — Я-то был в полной силе, я-то мог иметь детей. У Бесси Блаунт уже был сын от меня, когда королева рожала своего последнего мертвого ребенка. У Бесси — сын, а у королевы только детские трупики. Почему так должно было случиться? Почему?

Я только головой покачала:

— Не знаю, сир. На все воля Божья.

— Да! — Казалось, он был доволен. — Именно так. Ты права, Мария. Это воля Божья. Так и должно было случиться.

— Неужели Бог хотел вас наказать? — Я тщательно подбирала слова, вглядываясь в его профиль в полумраке и жалея, что не могу услышать подсказки от Анны. — Во всем христианском мире вы наверняка Его самый любимый принц.

Он повернулся ко мне. В темноте голубые глаза потеряли свой цвет.

— Ну и кто же, по-твоему, виноват? — Он как будто внушал мне какую-то мысль.

Я вытаращила глаза и разинула рот, как деревенский дурачок, застрявший на перелазе. Как понять, что он от меня хочет?

— Королева?

Он кивнул:

— Наш брак был проклят. В этом-то все и дело. Проклят с самого начала.

Я подавила невольное возражение.

— Она жена моего брата. Не должен я был на ней жениться, меня отговаривали, но я был молод и упрям. И я поверил ее клятвам, поверил, что брат ни разу не спал с ней.

Я чуть было не сказала, что королева не способна на ложь, но вовремя вспомнила о наших честолюбивых планах и промолчала.

— Нельзя было мне жениться на ней, — повторял он снова и снова, лицо сморщилось — вот-вот заплачет как мальчишка. Он протянул ко мне руки, и я поспешила к кровати, чтобы поддержать его.

— Боже мой, ты видишь, Мария, как я наказан? У нас двое детей, и один из них мальчик, и у Бесси тоже внебрачный сын, но некому унаследовать мой трон, разве только у Генриха найдется мужество и сноровка завоевать его с боем. А принцесса Мария? Если она займет трон и сумеет его удержать, Англии придется выносить любого мужа, за которого я ее выдам. О Боже, как я наказан за грехи испанки! Как я обманут! И все из-за нее!

Я почувствовала его слезы на моей щеке, прижала к себе, убаюкивая, как ребенка.

— Еще есть время, — шептала я. — Вы еще молоды и полны сил. Если королева освободит вас, у вас еще родится наследник.

Но король был безутешен. Он рыдал как ребенок, и я укачивала его, не пытаясь больше в чем-то убедить, просто ласкала, гладила и шептала: «Тиши, тише, не надо плакать», пока поток слез не иссяк. Он заснул у меня в объятьях — ресницы мокры от слез, уголки пунцовых губ опущены.

Я опять не спала. Голова короля тяжело покоилась у меня на коленях, я обнимала его за плечи и изо всех сил старалась не пошевелиться. Мне было о чем подумать. Впервые я услышала об угрозе для королевы не от членов моей семейки. Раз такое говорит король — она действительно в опасности.

Генрих пошевелился только перед рассветом. Потянул меня в постель, взял быстро, не открывая глаз, и снова задремал. Его разбудило только появление в спальне слуги с горячей водой для мытья да пажа, который пришел помешать огонь в камине. Я задернула вокруг нас полог, накинула платье и сунула ноги в туфли на каблуках.

— Поедешь со мной на охоту? — спросил Генрих.

Я выпрямила занемевшую спину, как будто не я держала тяжесть его тела всю ночь напролет, как будто не у меня все болело.

— О да, — выдохнула я восхищенно.

— После мессы, — кивком отпустил меня.

Я вышла. Георг ждал в прихожей, стойкий, как всегда, раскачивал золоченый футлярчик, набитый травами, втягивал носом запах. Взглянул мне в лицо:

— Неприятности?

— Не у нас.

— Вот и хорошо. А у кого? — бодро спросил брат, взял меня под ручку и повел через комнату и дальше, вниз по ступенькам в большой зал.

— Сможешь сохранить тайну?

На лице нет уверенности.

— Скажи, в чем дело, чтобы я мог судить.

— Думаешь, я полная дура?

Георг выдал самую обаятельную из своих улыбок:

— Иногда так и думаю. Скажи же, в чем дело.

— Это Генрих. Он рыдал ночью, потому что проклят Богом и не имеет сына.

Георг резко остановился:

— Проклят? Он сказал «проклят»?

Я кивнула:

— Думает — Бог наказал его за женитьбу на вдове брата.

Лицо брата озарилось чистейшим наслаждением.

— Пойдем скорее! — Он потащил меня вниз, в старую часть дворца.