Другая Болейн - Филиппа Грегори

Я как в лихорадке жду, когда же наконец двор отправится в летнее путешествие, а я — в Гевер, к детям. Мы медлим, потому что кардинал Уолси и король никак не могут решить, куда ехать в первую очередь. Кардинал, поглощенный переговорами с новыми союзниками Англии против Испании — Францией, Венецией и Папой, хочет, чтобы двор оставался поблизости от Лондона. Если дело пойдет к войне, с королем легко будет связаться.

Но в городе царит чума, чума бушует в портовых городах, а Генрих ужасно боится заболеть. Ему хочется уехать подальше, в сельскую местность, к чистой воде, оставив толпы просителей и нищих в городской духоте. Кардинал спорил как мог, но Генрих, желая избежать болезни и смерти, непреклонен. Он доедет до самого Уэльса, навестит принцессу Марию, но вблизи Лондона не останется.

Я никуда не могла двинуться без позволения короля и без сопровождения брата. Я нашла обоих на огороженном корте, они играют в теннис на самом солнцепеке. Когда я подошла, мяч, посланный Георгом, с треском отскочил от нависающей крыши и скатился на землю, но король подоспел и мощным ударом отправил его в угол. Георг вскинул руку, как фехтовальщик, признавая поражение, и снова подал мяч. Анна и другие дамы сидят в тени на краю корта, изящные и свежие словно статуи в фонтане, изысканно одетые, все, как одна, в ожидании благосклонного взгляда короля. Я стиснула зубы, подавила мгновенное желание очутиться возле сестры, затмить ее, вместо этого встала сзади, пусть король сначала закончит игру.

Он победил, разумеется. Разыгрывая финальное очко, Георг убедительно проиграл. Дамы захлопали в ладоши. Король, раскрасневшийся, улыбающийся, повернулся и тут заметил меня:

— Надеюсь, ты не ставила на брата?

— Никогда не рискну ставить против вашего величества в игре, где требуется ловкость. Слишком забочусь о своем скромном состоянии.

Улыбаясь, он взял у пажа полотенце, обтер потное лицо.

— Но я здесь, чтобы просить о милости, — продолжила поспешно, пока нас не успели прервать. — Мне хотелось бы повидать наших сына и дочь, прежде чем двор отправится в путешествие.

— Один Бог знает, когда мы тронемся. — Генрих поморщился. — Уолси продолжает настаивать…

— Если выехать сегодня же, недели не пройдет, как я вернусь, и поеду с вами, куда бы вы ни решили отправиться.

Ему не хочется меня отпускать. Он больше не улыбается. Я взглянула на Георга, прося о помощи.

— Вернешься и сможешь нам рассказать, как поживает малыш! Не сомневаюсь, красив и силен, как отец. Няня говорила, у него светлые волосы?

— Они у всех Тюдоров золотые. Но никто меня не убедит, что он краше своего отца.

Как раз вовремя. У Генриха не успело испортиться настроение, он снова улыбнулся:

— Ты мне льстишь, Мария!

— Ваше величество, пока мы не уехали, так хочется убедиться, что о нем хорошо заботятся.

— Ладно, — произнес король беспечно, его глаза скользнули с меня на Анну. — Я найду чем заняться.

Дамы заулыбались, потому что он посмотрел в их сторону, некоторые даже осмелились кивнуть, повернуться, кокетливо встряхнуть головой, словно дрессированные пони. Лишь Анна взглянула на короля и отвела глаза, будто его внимание не имело никакого значения. Ее улыбка досталась Франциску. Простой поворот головы манил к себе, любой другой женщине такого не достичь, даже прошептав обещание любви. Франциск моментально подскочил и поднес ее руку к губам.

Лицо короля потемнело. Я изумилась безрассудству сестры. Генрих накинул полотенце на шею и вышел с теннисного корта. Дамы повскакали на ноги и одновременно нырнули в реверансе. Анна оглянулась вокруг, не спеша высвободила руку и сделала реверанс — сама по себе.

— Вы хоть наблюдали за игрой? — резко спросил король.

Анна выпрямилась, беспечно улыбнулась, словно его недовольство ничего не значило.

— Ну, примерно половину я видела.

Его лицо потемнело.

— Только половину?

— Зачем смотреть на соперника, когда на корте ваше величество?

Мгновение тишины — и он наконец расхохотался. Все придворные подобострастно рассмеялись вслед за ним, будто не они секунду назад затаили дыхание, испугавшись ее наглости. Насмешливая улыбка Анны, как всегда, ослепительна.

— Игра не имеет смысла, если видеть только половину, — возразил король.

— Я смотрела на солнце, не обращая внимания на тень, — парировала она. — Видела только дневной свет, вместо темноты ночи.

— Это я солнце?

— Ослепительное, — прошептала Анна, и слово это звучало так интимно, так обольстительно, — ослепительное…

— Вы находите меня ослепительным?

Она широко раскрыла глаза, удивляясь его непонятливости:

— Солнце, ваше величество. Солнце сегодня ослепительное.

Гевер — серый островок с башенками среди сочной зелени кентских лугов. Мы въехали через беспечно оставленные открытыми ворота в восточной части парка и увидели замок, а за ним — закат. Красные черепичные крыши сверкают в золотистом свете, серый камень стен отражается в неподвижной воде рва, кажется, тут два замка, один над другим — вот он, мой дом из страны грез. Во рву, касаясь друг друга клювами, плавает пара диких лебедей, изогнув шеи так, что вместе получается сердечко. Два плывут, два отражаются — четыре лебедя, а вокруг них на воде качается замок.

— Красиво, — вырвалось у брата. — Вот бы остаться тут навсегда.

Обогнув ров, мы миновали плоский дощатый мостик, там, где тропинка пересекала реку. Из камышей донесся звук выстрела, заставил мою уставшую лошадку сбиться с шага. На берегах реки косили сено, и свежий сладкий запах плыл в вечернем воздухе. Раздался крик, отцовские слуги в ливреях выскочили из караульной и замерли у разводного моста, заслоняя глаза от света.

— Это же молодой лорд и миледи Кэри! — воскликнул один из солдат.

Парень, стоявший сзади, повернулся и побежал обратно в замок — сообщить новости. Мы пустили лошадей шагом. Зазвонил колокол, остальные стражники выскочили из караульной, слуги, обгоняя друг друга, бросились во внутренний двор.

Брат виновато взглянул на меня, словно извиняясь за нерадивость солдат, и осадил лошадь, я первой пересекла разводной мост и въехала под решетку сводчатых ворот. Слуги уже толпились во дворе — от кухонных мальчишек, приставленных крутить вертел, до домоправительницы, открывшей дверь в большую залу, чтобы созвать слуг из глубины дома.

— Милорд, леди Кэри!

Она подошла ближе, и йомен-смотритель буфетной с ней, оба поклонились. Грум поймал поводья, капитан стражи помог мне спешиться.

— Как мой сын? — спросила я у домоправительницы.