Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

Вокруг нас разливается все больше теней, когда я провожу пальцами по бледному шелку его волос. Он издает звук, который ощущается, как зимний холод, пробегающий по моей коже. Я вжимаю пальцы ног в землю, вытягиваюсь выше, сокращая последнее пространство между нами.

Я целую его.

Он колеблется мгновение, захваченный в плен моих губ. Затем его дыхание прерывается, как исчезает воздух перед бурей, и он целует меня в ответ. Я притягиваю его к себе, чувствуя острые края его зубов, и вся медлительность, мягкость растворяются.

Золото мерцает за моими закрытыми глазами, самый яркий свет, который я видела в этом затененном, темном, как заросли можжевельника, мире. Я дрожу, и дрожу, и дрожу. Его когти впиваются в мою талию, притягивая меня все ближе к нему. Паузы между нашими поцелуями становятся странно наполненными вещами, слишком ужасными, чтобы выразить их словами.

На моем запястье загорается печать. Я просовываю пальцы под рукав и нажимаю на нее. Магия освещает мои ладони, и мир превращается в наложенные друг на друга образы – солнечный свет и тень, туман и сияние. Когти очерчивают изгибы моих ребер, талии, бедер. А затем прикосновение, резкое и грубое, но все же смягченное, все еще безнадежно человеческое.

Есть монстры, и есть монстры: есть юноша, который был проклят, и существо, которое правит мертвыми. Острые, как бритва, зубы у моего горла и сладкий, как мед, шепот мне на ухо. Яд и поэзия, и я здесь; я в Нижнем мире; я целую Подземного Лорда внутри костяного дерева. Я там, в Лейкседже, с Роуэном. Мы переплетены вместе под открытым окном, свет льется на нас, комната наполняется возбужденным ритмом нашего дыхания.

Я не знаю, то ли это жаждущая магия уз, то ли мое собственное неумолимое желание, но я тоже чувствую его, я чувствую его здесь, я чувствую их обоих. Роуэна – то, как нежно он прикасался ко мне, обжигая мою кожу, теми новыми, острыми пальцами. То, как отчаянно мы целовались, когда лежали, переплетенные, на его узкой кровати – как будто мы знали, что это будет только один раз, в последний раз – он целовал мой раненый, покрытый синяками рот.

Я ослабляю давление на заклинание, разрывая связь. Жар, тепло и воспоминания исчезают. Я снова в холоде и темноте. Подземный Лорд пристально смотрит на меня сверху вниз. Не поддающиеся описанию эмоции затуманивают его бледные глаза. Он вздыхает, с моих губ срывается прерывистое дыхание.

– Я люблю тебя, Виолетта. – Он наклоняется ближе, его рот прижимается к раковине моего уха. – Ты подаришь мне так много власти.

Я почти потерялась в его нежном признании, в ледяном ожоге его поцелуев на моей коже. Но его слова снова и снова отдаются эхом в моей голове, пока это не становится всем, что я могу слышать. Дай мне, дай мне, дай мне.

Я знаю, что я должна сделать. Мой единственный выбор.

Я толкаю его к стене гробницы. Пространство настолько крохотное, что требуется всего один неуверенный шаг. Он издает громкий вздох, когда его спина соприкасается со сплетенными ветвями, и воздух наполняется морозом. Я кладу ладонь ему на грудь. Мое сердце бьется очень быстро, а его – молчит.

Я шепчу одно-единственное слово. У него вкус пепла, тумана и соли моих слез.

– Рвз.

Его глаза расширяются. Он тотчас же замирает, словно статуя.

– Как…

Я сильнее прижимаю руку к его груди, из моих пальцев высвобождается сила. Дерево содрогается; изогнутый узор на коре начинает смещаться. Бледные, похожие на корни усики разворачиваются и обвиваются вокруг его запястий, горла. А затем копья из побелевших костей вырываются из дерева, пронзая его насквозь.

Он не сопротивляется. Он не может.

– Как? – Вторю ему я. Мои губы растягиваются в горькой улыбке. – Как ты называешь существо, у которого нет имени? Ты даешь ему имя. Ты произносишь его глубоко в своем сердце, делая его реальным. Я узнала тебя. Я полюбила тебя. И теперь я назвала тебя.

Сила поднимается во мне в нетерпеливом порыве. Я сгибаю пальцы, и еще больше корней и костей смыкается вокруг него. Но в этом нет радости, в этой жестокой магии. Это темнейшая сила. Это каждое стертое воспоминание о моей семье, почерневший шрам, оставшийся там, где он вырезал их из моего сердца. Это руки Ариена, обожженные пламенем свечи, в то время как я была бессильна помочь ему. Это Роуэн, поглощенный тьмой, которая украла все, поглотила всю его жизнь.

Подземный Лорд пытается дотянуться до меня, но его запястье поймано, пронзенное изгибом кости. Его черты начинают искажаться. Рты, сжатые в оскал, порезы на его шее стали неровными, когда он задыхается, бесчисленные глаза, которые фиксируют меня холодным, безжалостным взглядом.

– Я предложил тебе власть. Я предложил тебе целый мир. – Он борется с неестественными вдохами. Его губы искусаны, окровавлены. – Чего еще ты хочешь от меня?

– Больше никакой лжи.

– Я никогда не лгал тебе, Виолетта.

Мои пальцы впиваются в него, сильно прижимаясь к холодной плоскости его безмолвной груди.

– Я хочу знать истину.

Он обнажает зубы. Между нами натянуты тени моей магии, они опутывают мои пальцы, собираясь в моих ладонях. И даже в таком состоянии – плененный и разрушенный – он смотрит на меня со свирепым, несокрушимым неповиновением.

– Если ты хочешь знать правду, тогда задавай правильные вопросы.

Я медленно произношу слова, задерживаясь на каждом, прежде чем заговорить.

– Я на самом деле мертва?

Его рот растягивается в жесткой улыбке.

– Нет. По крайней мере… не так, как ты думаешь.

Мое сердцебиение ускоряется до бешеного ритма. Я думаю о своем отчаянии, когда я проснулась в костяном дереве, узнала, что моя жизнь была утеряна, и я была привязана к этому миру.

– Что ты со мной сделал?

– Я спас тебя. Я исцелил тебя. И когда ты проснулась и поверила, что ты мертва, я понял, что, если я выполню условия нашей сделки – Гниль исчезнет, подарю тебе дом, построенный из леса, – тогда я смогу удержать тебя на своей стороне. Я хотел, чтобы ты была здесь, и была моей, чтобы я мог черпать из тебя больше сил. Из твоего страха, из твоего сердца, из твоей магии. Я не мог тебя отпустить. Я знал, насколько могущественным я мог бы стать, если ты останешься на моей стороне.

– Ты не имел права! – Я дрожу от ярости, все мои чувства утонули в сплошной, бездонной ярости. – Все, что ты когда-либо делал, – это использовал меня.

– Мне нужна