Его одержимость - Лиза Бетт

– Если ты не хочешь оставить без сладкого нас обоих, лучше поторопиться, иначе сынок скоро нас потеряет…

Мои слова заставили Кремлёва прекратить сладкие пытки, и я тут же ощутила, как его член медленно, сантиметр за сантиметром, проникает внутрь, аккуратно скользя по влажным складкам.

– Ты умеешь уговаривать, – он вставил и замер, смакуя ощущения.

Член был внутри, и я содрогнулась от волны мурашек, прошедшей по телу. Сейчас ощущения были в сто крат острее. Может, дело в беременности, может, в том, что жизнь наконец-то наладилась, но, так или иначе, каждый момент нашей близости сводил меня с ума от неприкрытого удовольствия.

– У меня очень хороший учитель…

Вздрогнула, когда мощный толчок заставил все мышцы содрогнуться от экстаза. Рома подался бедрами назад и снова вставил, срывая с моих губ умоляющий стон.

– Еще…

Его выпады стали чаще, руки стиснули грудь смелее, и все мысли вылетели из головы, мозг отключился, когда я ощутила скорое приближение экстаза.

– Да любимая… Как скажешь.

Руки легли на мои бедра, и Кремлёв начал еще быстрее и настойчивее насаживать меня на свой член, пока дрожь не прошла по нашим телам, и удовольствие не затопило обоих, заставляя раствориться в волнах сильнейшего оргазма.

Спина непроизвольно выгнулась, и я прильнула к любимому, чувствуя стук его сердца и горячее свидетельство его удовольствия, стекающее по бедрам, когда он вынул член.

– Ты слаще любого мороженого, – Рома развернул меня и поцеловал неспешно, медленно, смакуя ощущения, лаская языком пухлые губы, будто любимое лакомство.

– Даже слаще шоколадного с крошкой? – я жадно хватала ртом воздух, которого не хватало, когда любимый оторвался от моих губ.

– Даже слаще его…

Прижался лбом к моему и замер, ласково обхватив руками мой живот.

– Ты моё счастье.

– А ты моё…

Улыбнулась, ощущая абсолютное согревающее душу умиротворение. И поняла, что ради этого момента стоило жить. Стоило преодолеть сотни испытаний, пережить сотни расставаний и встреч. Ради того, чтобы понять: я могу быть счастлива только с ним.

С моим мужчиной…

С моим мужем.

С любимым.

– Маааам, пааап. Ну вы где?

Вздрогнула и тихо рассмеялась, услышав голос Андрюши, доносящийся из-за двери.

– Доигрались… – Рома хмыкнул мне в губы и протянул сарафан.

И, прежде чем начать лихорадочно одеваться, я коснулась его губ, отвечая на новую ласку, и с трепетом осознала – а ведь не только я была его манией.

Кремлёв тоже моя одержимость.

Бонус

Салон машины был наполнен густым ароматом роз, негромкая музыка лилась из колонок, но Лера потянулась и выключила ее, как только мы подъехали к кованным воротам, и я тормознул на парковке.

– Уверена, что не хочешь, чтобы составил компанию? – повернулся я к малышке, чувствуя, как при виде нее сердце снова ошибается на удар. Она так красива! Я, наверное, никогда не перестану смотреть на нее и чувствовать, как душа наполняется теплом, а жизнь смыслом.

– Я сама, – тянется она к заднему сиденью и поднимает охапку красных роз, а потом вздыхает и ловит мой взгляд, чувствуя, что я на нее смотрю. – Он мертв, Ром.

И тут же ее лицо мрачнеет, словно она сама только что это поняла. А я в который раз мысленно чертыхаюсь и сжимаю руль рукой, опуская взгляд.

Не могу ничего поделать, ревность прожигает изнутри, но я гашу это чувство и делаю глубокий вдох.

– Я подожду в машине…

Лера кивает и выходит, а я провожаю хрупкую фигурку взглядом, не в силах отвести глаз от свой жены. Кремовое платье затягивает ее плечи и спину кружевом, шелковая юбка ниспадает почти до земли. Она как принцесса в этом наряде, но ведь именно так принято одеваться на свадьбу.

Андрей и Аня расписались утром, и сейчас, между регистрацией и торжеством в ресте, у молодых фотосессия, которую мы с Леркой пропускаем потому, что она хочет успеть перед отъездом на острова положить цветы на могилу Пашки.

Вот как-то так…

Ревную жену к бывшему, который к тому же мертв. Глупо, не спорю, но мне все равно до легкого тремора под ребрами ревностно видеть, как она относится к воспоминаниям.

Возможно, другая на ее месте давно бы забила на память, но Лера не такая, для нее важно чтить память бывшего мужа, и она всеми силами старается как может: ухаживает за могилой, каждый год приносит на нее цветы.

Понимаю, что этим она пытается искупить вину, которую ощущает из-за того, что я заставлял ее пойти на измену, и клянусь, я ненавижу себя за то, что так с ней поступал, но прошлого не изменить…

– Готово, – Лера садится на переднее и закрывает дверь, украдкой стирая со щеки слезу. – Можно ехать. Думаю, мы еще успеем на пару фото…

– Лер, – окликаю негромко, и она сглатывает и поворачивается ко мне, а потом, не выдержав молчания, поднимает глаза. – Прости меня.

Точеные брови сходятся у переносицы, и малышка так же негромко шепчет:

– За что?

– Это для тебя важно, – киваю в сторону ворот, и Лера отводит взгляд, в котором я успеваю заметить слезы. – А я веду себя как конченый идиот. Прости, что… – горло как проволокой сдавливает, и я жмусь правым плечом к сиденью, поворачиваясь к малышке. – Что заставлял тебя тогда. Если бы я знал, что все так сложится, не стал бы тебя касаться.

Она молчит, закусив губу и опустив глаза на сцепленные на коленях руки, и мое сердце сжимается от боли.

– Ты не виновата перед ним, это я принуждал тебя… – хочется коснуться ее, но боюсь, что сейчас не тот момент, и продолжаю стискивать руль левой рукой. – И уверен, Паша рядом с тобой прожил… – дыхание перехватывает, когда слышу всхлип. – Прожил самые лучшие моменты своей жизни. Ты подарила ему сына, для которого он стал ангелом-хранителем. И почему-то я уверен, что этот парень ни