Правда об Ираке или Битва в Месопотамии - А. Уткин

Вудвард: «Но ведь из-за этих ужасных ошибок мы находимся в таком сложном положении два с лишним года спустя. Вы осознаете это?» – «Абсолютно». «Вы смотрите новости и видите эти ужасные бои. Вы не хотите повернуть время назад?» – «Для меня высшим уровнем командования был Дональд Рамсфелд. И если бы время обернулось, я поступил бы точно так же».

«Но, если бы сказали президенту тяжелую правду, вы бы спасли много жизней?» – «Я сказал это человеку, которому подчинялся и мне невозможно было перейти на уровень президента». Именно эти ошибки скоро отзовутся в американской армии. Заметим, что и сам президент Буш не задавал неудобные для себя вопросы. Возможно, это и есть главное на этом раннем этапе иракского сопротивления. В атмосфере королевского двора неприятные вопросы и задавать было неприятно. А вокруг сидели Чейни, Кондолиза Райс и Дональд Рамсфелд, для которых всходила заря нового мира. Они не видели, что это зарево над Багдадом.

Поиски неведомого

18 июня 2003 г. Дэвид Кэй отправился в Ирак с 1400 инспекторами в решающем поиске Оружия Массового Поражения. В команде были все вспомогательные службы, даже свой капеллан и специалисты по отдыху. Основой отряда были 40 специалистов по оружию массового поражения и несколько аналитиков. Отряд был полностью обеспечен переводчиками. Кэй разделил отряд на специалистов по ядерному, химическому и биологическому оружию, по ракетным технологиям и по обеспечению жизнедеятельности отряда.

Прежде всего переслали в Катар все кажущиеся необходимыми документы и многие из них перевели на английский язык. Был создан глоссарий, содержавший такие арабские выражения как «ядерное оружие», «биологическое оружие», «антракс», «ботулин» и т. п. Увы, документы не дали ничего нового. Часть отряда отказалась броситься в Ирак, пока в нем не будет оборудована «цивилизованная площадка» с горячей водой, регулярной пищей и койками для полноценного сна. Но Кэй жестко потребовал начать проведение поисковой операции в самом Ираке, невзирая на условия жизни.

Кэй переселился в кондиционируемый контейнер в аэропорту, остальные разбились на группы и примкнули к военным. Довольно скоро Кэй пришел к выводу, что «ядерные схемы рушатся полностью. Выявилась довольно отчетливая картина иракских ядерных усилий, не достигших уровня даже 1991 года. Отряд повернул в сторону химического и биологического оружия. Мир в это время обсуждал возможность ядерной сделки Нигер-Ирак, что, собственно, стало символом дикредитации американских усилий. Все яснее становилось, что Вашингтон избрал в качестве повода вторжения в Ирак неубедительный мотив.

5 июля 2003 г. глава ЦРУ Джордж Тенет обсуждал иракские проблемы в Совете национальной безопасности. Оба ведомства признали, что «16 слов» о Нигере в Послании президента «О состоянии страны» оказались, мягко говоря, сомнительными. Но ясно было, что и ЦРУ и СНБ допустили грубейшие ошибки. 8 июля газета «Нью-Йорк таймс» поместила следующий текст: «Учитывая то, что мы знаем сейчас, указание на попытку Ирака добыть уран в Африке не должно было быть включено в текст президентского послания «О состоянии страны»»[173].

Демократы тут же призвали к расследованию: «Что еще мы не знаем?» А в ходе поездки президента по Африке Кондолиза Райс сказала журналистам: «Если бы директор ЦРУ сказал: „Изымите это из речи“, это место было бы немедленно изъято». Буш уловил нить спасения: «Речь была полностью просмотрена и одобрена ЦРУ». Тенет впал в уныние – он знал, что даже его человек в правительстве Саддама Хусейна отрицал африканскую сделку. Но ясно было и то, что Тенета при всех делали козлом отпущения.

В личном плане Тенет был в ярости, но его загнали в угол и он выпустил желаемое президентом заявление: «Первое. ЦРУ поддержало тест выступления президента „О состоянии Союза“. Второе. Я ответственен за процесс проверки, доверенный моему агентству. И третье. Президент имел все основания верить, что предоставленный ему текст проверен. Эти 16 слов не должны были появиться в тексте президента»[174]. Но заставили повиниться и Энди Хэдли, взявшего часть вины на возглавляемый им Совет национальной безопасности. Президент был «отгорожен» от обвинений.

Такие люди как Эрмитидж знали, что не Буш, а вице-президент Чейни настаивал на том, что Саддам восстанавливает свою ядерную программу. В частном разговоре Эрмитидж и Тенет сошлись на том, что Хэдли выступил «агентом» связки Чейни–Рамсфелд. В американских кругах заговорили о некомпетентности Тенета. О его давнем противостоянии Райс.

2 октября 2003 г. человек Тенета Дэвид Кэй дал отчет о первых трех месяцах поисков ОМП. «Пока мы ничего не нашли». По поводу ОМП, был ли президент неверно информирован? «Нет». А правдой ли было то, что Тенет говорил с такой убежденностью, используя баскетбольные аналогии? «Ведь вы не нашли средств массового поражения». – «Мы нашли проекты реализации таких программ. Реальное оружие могло было быть создано быстро».

8 февраля 2004 г. президент Буш во время передачи NBC Встреча с прессой сказал: «Я ожидал найти запасы оружия... Мы думали, что у Саддама есть оружие». «Думал ли президент, что это была ошибка в калькуляции?» – спрашивает журналист Боб Вудвард[175].

Обескураживающая реальность

Администрация Буша говорила о двенадцати месяцах, необходимых для построения нового Ирака. Их главным источником были эмигранты, ненавидевшие БААС и готовые на все ради его крушения. ОРХА ощутила себя «сиротой» сразу же после падения режима Хусейна. Прочитав планы госдепа на послевоенный период, Бренер приказал отставить несуразные тексты.

Но уже примерно через четыре месяца, осенью 2003 г. поверхностное долгосрочное планирование Пентагона на следующий, послепобедный период и «оккупация Ирака очевидным образом вызвала подъем ужасающе эффективной партизанской войны, направленной против американцев»[176]. К концу мая в Ираке находились уже 17 бригад сухопутных войск. К ранее дислоцированным добавились 1-я бронетанковая дивизия, 4-я пехотная дивизия, 3-й разведывательный полк, а также бригада из состава 1-й пехотной дивизии.

Смертельные враги Саддама позабыли даже назвать – не то, что определить и проанализировать проблемы установления нового режима в Ираке. Между тем иракцы ожидали, что эти воинственные американцы подключат электричество, дадут воду, отремонтируют дома и прогонят с улиц воров.

Дипломатия, сопровождавшая вторжение Вашингтона в Месопотамию была поверхностной и излишне самоуверенной. Ее курс измарал всякую легитимность начала войны и, соответственно, ограничила степень международной поддержки вторжения. Но даже западный мир, его безусловное большинство осуждали «односторонность» Вашингтона, называя rogue state не Ирак, а Соединенные Штаты. Увы, для тех из американцев, которые были в Ираке и наблюдали эволюцию этой страны, было ясно, что Соединенные Штаты вмешались далеко не в краткосрочную операцию.

Результаты войны

В течение нескольких дней стало ясно, что американская армия и ее союзники «приготовлены к войне, но не к миру». Воинские части на протяжении нескольких месяцев не могли даже восстановить электрического освещения в одном лишь Багдаде, не могли восстановить цивилизованной жизни хотя бы на уровне режима Саддама Хусейна, не могли обеспечить работой огромную массу иракцев, вернуть к труду демобилизованную иракскую армию.

Вторжение американских и союзных с ними войск в долину Тигра и Евфрата многое изменило на Ближнем Востоке.

Во-первых, изменился Ирак и изменилось соотношение сил на Ближнем Востоке.

Во-вторых, Ирак разделил арабский мир: арабская умма изменилась после американского вторжения. Возросла критика проамериканских режимов и понизилось доверие к этим правительствам.

В-третьих, обнаружилось отсутствие масштабного видения у американского правительства. Возросло единство арабской уммы, потеряли свою реалистичность американские планы (демократизация и т. п.).

В-четвертых, возросла политическая нестабильность в арабских странах, что сказывается на положении Соединенных Штатов в регионе. Нападения на американские войска стали нормой для окружающих Ирак стран.

В-пятых, Ирак объединил официальный ответ арабского мира. Основные арабские столицы находились в недоумении – они не знали, как реагировать на американскую битву в Ираке. Высокую цену платят как те, кто поддерживает США, так и те, кто им противостоит. Официально преобладает поддержка Америки; неофициально растет недовольство. Многие страны полагают, что крушение Ирака ставит их «следующими» в очереди американских жертв.

В-шестых, Ирак расколол американское общество. Этот раскол имел место еще до начала войны, но он стал гораздо более видимым после вторжения. Многие общенациональные опросы, проведенные в США, делают очевидным, что сомнения в рациональности войны вызывают массовое недовольство. Население спрашивает о судьбе обещанного оружия массового поражения, которое Ирак должен был использовать в течение нескольких часов после начала войны.