Правда об Ираке или Битва в Месопотамии - А. Уткин

Кэй был удивлен, что вице-президент США был столь вовлечен в дела разведки, рассматривая самые невнятные донесения людей на местах. Чейни и Либби действовали как пара агентов среднего ранга. Они словно разгадывали «код Давинчи». Можно ли понять мир таким образом? Кэй не прояснял дела, он возбуждал надежды на нахождение иракских ОМП.

Между тем в Вашингтоне все отметили падение интереса к Ираку со стороны министра обороны Рамсфелда. Был зримым контраст с тем Рамсфелдом, который готовился к атаке на Ирак. Теперь, в решающие дни строительства он был едва ли не безучастен. Совет национальной безопасности в итоге решил обращаться непосредственно к Бремеру. Кондолиза Райс решила выделить от СНБ специального чиновника – недавнего посла США в Индии Роберта Блеквила (63) в качестве непосредственного связующего звена Вашингтона с Багдадом.

Немедленно взвился Хэдли, изучивший послужной список Блеквила: «Не берите его. Он разрушитель по природе. Люди не желают с ним работать». Но Райс верила в умственные способности Блеквила и пригласила его в Белый дом, где он получил титул «координатора стратегического планирования» и рекомендацию сконцентрироваться на Ираке. Именно Блеквил внес ту ноту страшного реализма, которая отныне присутствовала на вашингтонских советах: «Мы терпим поражение. Мы теряем всю кампанию. Общественное мнение обратилось против нас. Это ужасно. Мы уступаем в битве за душу и сердце Ирака»[179].

Но Райс теперь больше интересовали даже не события на берегу Тигра, а явственный разлад на берегу Потомака. Во время заседаний она стала сажать Эрмитиджа и Дуга Фейса по противоположные стороны стола – и все же враждебность между ними была огромной. Человек-гора Эрмитидж буквально лаял на Фейса в Ситуационной комнате. У него от враждебности и напряжения буквально белели пальцы. Особенно явственно это было видно новичку Блеквилу. Когда Рамсфелд обращался к президенту, Колин Пауэлл смотрел прямо перед собой. Когда к президенту обращался Пауэлл, перед собой смотрел Рамсфелд. Они не комментировали заявления друг друга. Это лишало Буша серьезного обсуждения своих главных советников. Сам президент вызвать глубокую дискуссию не мог.

Блеквил почувствовал симпатию к Райс – бедная женщина пыталась впрячь в одну повозку «трех титанов» национальной безопасности – Чейни, Рамсфелда и Пауэлла, каждый из которых многие десятилетия занимался этим делом. Райс демонстрировала осведомленность и вежливость на одном конце стола; на другом президент олицетворял неосведомленность и неопытность.

Конец ОМП

При всем своем авторитете Пауэлл умел прежде убедить значительную часть членов ООН, что множество алюминиевых труб свидетельствуют о дальних планах Саддама Хусейна создать изощренную центрифугу для реализации ядерного проекта. Теперь Кэй на месте, в Багдаде, был убежден, что трубы готовились для снарядов обычных пушек. Лопнул еще один миф.

Кэй обещал иракцам за подсказку в отношении ядерной программы Ирака 10 млн дол. (деньги спецфонда ЦРУ). Он раздавал «грин кардс» всем, кто выказывал сотрудничество. Он пользовался привилегией приглашать дружественных иракцев в США. Но единственный переселенец утверждал, что «он не видел этого, но сосед говорил, что видел». Иракцы изощрялись в своих рассказах и приносили самые странные вещи. Кэй прослушал беседу жены с ведущим иракским специалистом: «Иди, придумай им что-нибудь. Нам нужны деньги». Муж отвечал: «Мы не делали ничего такого, мне нечего рассказать американцам».

Ни один из иракцев никогда не видел ОМП. Американцам так и не удалось закричать: «Эврика!». Кэй все больше убеждался в том, что все его люди понапрасну тратят время. Он обратился к Тенету: «Джордж, здесь этого нет». Кэй просился домой.

В июле 2003 г. состоялась смена командования. Фрэнкс ушел в отставку, а американские части в Ираке возглавил генерал Эбизаид, новый глава СЕНТКОМа.

Самым главным было то, что в период лета 2003 г. изменился характер массового насилия в Ираке. В июне насильственные эпизоды стали случаться каждый день. Половину из них инициировали американцы. В августе каждый день тоже приносил по бою, но на этот раз зачинщиками в большинстве случаев были сами иракцы. Поднималась пресловутая дубина народной войны. 19 августа игравшая в теннис Кондолиза Райс получила срочное сообщение: «грузовик, груженный взрывчаткой врезался в резиденцию представительства Организации Объединенных Наций, убив почти всю миссию и ее руководителя Серхио Виеру де Мело. А ведь Райс лично уговорила де Мело отправиться в Багдад.

Буш сказал: «Возмутительно. Мы участвуем в войне. Особенной войне, но войне тем не менее. Террористы хотят, чтобы мы ушли. Но мы добьемся победы. Мы должны заново проанализировать своего противника. Противник меняет свою тактику и мы должны следовать за изменениями. Но те, кто бежит из Ирака – просто поддается террористам и убийцам, как бы награждая их». Это была первая в побежденном Ираке битва такого масштаба. Американское вторжение в Ирак становилось международной трагедией. Буш публично задал несколько новых вопросов: «Что нам нужно делать с пришельцами из Сирии и Ирана? Мы должны считать их по головам. Нам нужно улучшить свою разведку, укрепить свои военные возможности».

В Вашингтоне, сидя в своем кабинете в Государственном Департаменте, Эрмитидж видел этот перехват инициативы инсургентами. Пока он полагал, что основная масса иракцев молча наблюдает за двумя сцепившимися силами – и присоединится к победителю, более точно зная, уйдут ли американцы. Иракцы явно знали о нападающей стороне, но никогда ее не выдавали. Эрмитидж служил три срока во Вьетнаме и нечто подобное он уже видел. Можно ли изменить концовку? Газета «Вашингтон пост» 4 августа сообщила, что Пауэлл и Эрмитидж покинут государственный департамент вне зависимости от того, победит Буш в 2004 г. или проиграет. Шизофрения быть ответственным чиновником в администрации Джорджа Буша их не устраивала.

В свете этих сообщений и слухов президент Буш призвал Пауэлла и Эрмитиджа в свое имение Кроуфорд. Переодевшись, они явились перед президентом, который предложил им выпить. «Двойной мартини», – сказал Эрмитидж. Увидев удивленные глаза президента – «завязавшего» алкоголика, Эрмитидж изменил заказ: «Безалкогольное пиво». Потом курили сигары и Буш по традиции провез их по ранчо. Приятный обед с присоединившейся Лаурой Буш, Кодолизой Райс и женой Пауэлла Альмой. На пресс-конференции, перед журналистами все они демонстрировали исключительное единство. Бывший спикер нижней палаты Ньют Гингрич объяснил американцам: «Как можно идти на выборы, выступая против самого популярного министра?»

А в Ираке август принес радикальные перемены. Бремер после нападения на миссию ООН потребовал изменения функций Правящего совета Ирака. Он должен взглянуть в лицо реальности. Иракский народ должен ощутить свое место в мировом сообществе. Бремер потребовал Совета реальной помощи полиции и формируемой армии. Президент Буш спросил его издалека: «Способны ли вы конкурировать с „Аль Джазирой“»? Бремер ответил уклончиво: «У нас есть станция. Мы используем ее». Буш: «Вы обязаны создать коммуникационную станцию. Мы должны убедить Ирак не принимать проникающие из-за рубежа воинские силы. Надо использовать национальное чувство, требовать сотрудничества с нами и отказа от взаимодействия с иностранцами».

Вудвард: «Ирония заключалась в том, что говорил главнокомандующий армии в 130 000 превосходно вооруженных иностранных войск и призывал к чувству патриотизма, требуя строго отвергать иностранцев»[180].

Буш утверждал, что американцы уже кое-чему научились и он призывал «заново проанализировать противника». Это был конец победным фанфарам, это было начало проявления иракцами столь приветствуемого Бушем «патриотического чувства». Президент сказал слова, которых он ранее не произносил: «Ирак превращается в постоянное поле битвы». Теперь Буш спрашивает Совет национальной безопасности, не становится ли война в Ираке «битвой против всего Запада?.. Одно дело свергнуть Саддама Хусейна с его трона, чтобы гарантировать безопасность Америки, наших друзей и союзников, а другое – ощутить на себе сопротивление прежних баасистов, которые явно предпочли мирному восстановлению битву насмерть. Я думаю, что здесь присутствует и иностранный элемент, борцы типа Аль-Каиды, решившие воспротивиться строительству свободного общества на Ближнем Востоке».

И все же, выступая с радиообращением к Америке, президент Буш предпочел нарисовать розовую картину – несмотря на атаку на чиновников ООН. «Происходит постоянная реконструкция и создание стабильного самоуправляющегося общества. Этот прогресс обесценивает потуги террористов».

Лучше ли новый мир в Ираке?