Итальянская свадьба - Ники Пеллегрино

А я в это время сидела наверху одна — погруженная в собственный мир, абсолютно равнодушная ко всему окружающему. Бывали дни, когда я даже не давала себе труда одеться как следует. Если мне становилось холодно, я набрасывала на себя что-нибудь прямо поверх ночной сорочки, чтобы в любой момент снова улечься в постель.

Наконец Беппи потерял терпение.

— Ну все, Катерина, довольно, — сказал он мне как-то утром. — Сегодня прекрасная погода, так что вставай, одевайся и отправляйся вместе с Пьетой на прогулку.

Я знала, что он прав. Я уже давно не выходила на улицу. И потому послушно кивнула:

— Хорошо.

— Правда? Ты так и сделаешь?

— Да.

— Я буду следить за тобой и, если увижу, что в ближайшие полчаса ты не выйдешь из дома, вернусь и силой вытащу тебя на улицу! — Он был встревожен и вместе с тем раздражен.

Было так непривычно снова почувствовать на себе одежду, а на ногах туфли вместо домашних тапочек; застегнуться на пуговицы, а не просто завернуться в мягкий халат. Ноги с непривычки слегка дрожали, будто я долго и тяжело болела, и все вокруг казалось больше, ярче и шумнее, чем прежде.

Я толкала коляску между рыночных рядов, делая вид, будто выбираю покупки, хотя на самом деле думала только о том, сколько, по мнению Беппи, я должна отсутствовать. Может, час? Или больше? И удастся ли мне потом незаметно проскользнуть обратно в квартиру?

Я обошла вокруг квартала, вернувшись обратно через Хаттон-Гарден, вдоль ювелирных лавочек. Я уже была почти на самом верху, когда поняла, что что-то не так. Что-то явно не вписывалось в привычную картину. Я смотрела на незнакомое лицо. Да, так оно и есть: у витрины ювелирного магазина, рядом с женщиной с огромным животом — такой же была и я несколько месяцев назад — стоял Джанфранко.

Я громко вскрикнула, но потом спохватилась и поспешно прикрыла ладонью рот. Двое прохожих остановились, посмотрели на меня, а затем быстро отвернулись и зашагали прочь. Только Джанфранко по-прежнему не сводил с меня глаз. Он не пытался подойти поближе или заговорить со мной. Он просто стоял рядом с беременной женщиной и наблюдал за мной.

Я покрепче вцепилась в ручку коляски, опустила голову и пошла дальше. В голове вихрем проносились вопросы: что он здесь делает? Неужели он следил за нами? Или он оказался здесь случайно? Я почти бегом добралась до «Маленькой Италии», сгорая от нетерпения поскорей рассказать Беппи о том, что видела.

Но когда я перетаскивала коляску через порог, он поднял голову и спросил «уже вернулась?» таким разочарованным тоном, что у меня отнялся язык. Я поднялась к себе в комнату, ничего ему не сказав о встрече с Джанфранко.

Каждое утро, если только дождь не лил как из ведра, Беппи заставлял меня вывозить дочь на прогулку. И каждое утро я пыталась выдумать новую причину, чтобы не пойти, но слова застревали у меня в горле.

Джанфранко я встречала не всегда, потому что старалась менять маршрут. Но иногда я видела его мельком на противоположной стороне тротуара. Потом появлялся автобус, и, когда он проезжал дальше, Джанфранко успевал исчезнуть. Раз или два я замечала, как он стоял в магазине, выжидая, пока я пройду. Сначала его повсюду сопровождала беременная женщина, но прошла неделя, и он стал появляться один. Я не сомневалась, что он затеял со мной ту же игру, что и в Риме.

В конце концов я поделилась своей тайной, причем не с кем-нибудь, а с Маргарет. Она по-прежнему раз в неделю приходила к нам поесть и всегда сначала поднималась наверх, чтобы проведать меня.

— По-моему, он следит за мной, — призналась я.

Хотя я ни единым словом не обмолвилась Маргарет ни о своем приключении в Амальфи, когда он обманом пытался провести со мной ночь в машине, ни о его истории с Изабеллой, я знала, что Джанфранко никогда ей не нравился.

Ее совет не стал для меня неожиданностью.

— Кэтрин, ты должна немедленно обо всем рассказать Беппи. Как ты вообще могла до сих пор молчать?

— Но он так рассердится, и... — Я до сих пор не знала, как облечь свои страхи в слова. — Может, он мне даже не поверит. В последнее время, с тех пор как родился ребенок, мы с ним не очень-то ладим.

— Разумеется, он тебе поверит. Ведь это же Беппи!

Всякий раз, когда она приходила, я делала вид, будто у меня все в порядке. Она и понятия не имела о том, как трудна с недавних пор стала моя жизнь.

— Нет, я не могу ему сказать, — упорствовала я. — Он так счастлив теперь, когда у него появился свой ресторан, а это известие выбьет его из колеи. Я только все испорчу.

Маргарет покачала головой:

— Мне до сих пор не верится, что этот мерзавец объявился здесь. И по-прежнему молчит, как воды в рот набрал, и не сводит с тебя глаз? Господи, какой ужас!

Я пообещала, что к ее следующему визиту обязательно поговорю с Беппи. Однако вскоре Джанфранко отчебучил такое, что мое обещание стало бессмысленным. Он заявил о своем пребывании в Лондоне так, что ни Беппи, ни кто-либо другой не смогли бы это проигнорировать.

18

Каждый день Пьеты теперь подчинялся определенному распорядку: утром она ездила в больницу — папа, который шел на поправку, становился все более нетерпеливым и беспокойным; в дневные часы работала над платьем в швейной мастерской и слушала продолжение маминой истории. Она чувствовала, что дело идет к концу: платье было почти готово и рассказ тоже близился к развязке. Скоро Беппи вернется домой, и комнаты снова наполнятся шумом и запахом еды. Пьета с нетерпением ждала этого и в то же время сознавала, как ей будет не хватать уединения в этой маленькой комнате, шитья и маминого голоса, рассказывающего о прошлом.

— Так каким же образом заявил о себе Джанфранко, что застал вас всех врасплох? — спросила она в следующий раз, когда они устроились в мастерской.

Мать нахмурилась.

— Думаю, ты догадываешься, что он сделал, — сказала она. — Ты достаточно часто там бывала.

Когда до нас дошли первые слухи о том, что за углом вот-вот откроется новая лавка, салумерия, весь персонал кухни «Маленькой Италии» загудел как растревоженный улей.

— Салумерия, — позже объяснил мне Беппи, — это такой типично итальянский магазин, где продаются итальянские салями и сыр, а также хорошая паста и оливковое масло. Может, мне удастся заключить с хозяевами сделку и закупать у них оптом все, что нам необходимо?

— А кто открывает эту салумерию? — спросила я.

— Похоже, об этом никто не знает. — Беппи ликовал. — Все окна заклеены газетами, но внутри трудятся рабочие, так что не сегодня завтра магазин откроется.

Через три дня над входной дверью появилась вывеска, на которой огромными ярко-красными буквами было выведено: «Де Маттео, итальянский бакалейщик».