Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году - Мэтью Барроуз

– Джейкобс, попробуйте разок довериться мне.

– Господин президент, по-моему, дело как раз в том, что это вы мне не доверяете. Вы знали заранее, как поступят китайцы? Сдается мне, что знали.

– Джейкобс, что сделано, то сделано. Все образуется.

– Господин президент, вопрос не в этом. Вам нужен советник по национальной безопасности, или вы хотите самостоятельно заниматься внешней политикой? Я старался верно служить вам, но вы с самого начала видели во мне что-то вроде пятой колонны. Да, я был близок с Тони. У нас тоже были разногласия, но мы стремились их преодолеть. По какой-то причине – уж я не знаю почему – вы не хотите работать со мной так же. Господин президент, я подаю в отставку.

– Я понимаю, что вы расстроены. У нас были нелегкие времена. Вы выполнили отличную работу, запустив процесс посредничества. Если вы уйдете сейчас, то поставите под угрозу возможность перемирия. А этого не хочет никто из нас.

– Я бы никогда не сделал ничего, что повредит стране. Но я не могу оставаться на посту, если вы мне не доверяете. Просто не могу. Похоже, я недооценил вас с самого начала. Под вашим шармом и городским лоском скрывается упрямый типчик, или я не прав? К тому же весьма ушлый. – Лицо Джейкобса стало совсем белым.

Рич испугался, что Джейкобс устроит ему сцену, и остановил его.

– Джейкобс, я понимаю, что вы в ярости. Пожалуй, на вашем месте любой был бы, я не исключение. Боюсь, вы сейчас наговорите мне такого, что наша совместная работа станет невозможной.

– Да, вы правы. Это очень непросто для меня – такой неожиданный удар по самооценке, сами понимаете.

– Я понимаю, что остаться сейчас – жертва с вашей стороны. И я вижу, как вам непросто работать со мной. Вы не первый, кто жалуется, уж поверьте мне. Я получил то, что имею сейчас, потому что не раскрывал карт. И мне нравится, как их удалось разыграть. Но это не всегда приятно.

– Большинство президентов в конце концов приходят к тому, что работают в очень узком кругу, который становится все уже, чем дольше они на посту. У вас, похоже, нет никого, кроме себя. Это не лучшая позиция.

Позже Рич признался мне, что его потрясла откровенность Джейкобса, да и своя тоже. Это, пожалуй, был первый случай, когда Рич признался в своей замкнутости и скрытности. К своему удивлению, потом он понял, что зауважал Джейкобса. Ричу всегда казалось, что тот вечно лезет на рожон. Теперь он видел в нем слугу народа, старающегося как следует выполнять свою работу. Просто им не удавалось взглянуть Китаю в глаза.

Министр обороны тоже рвал и метал, и Ричу пришлось успокаивать его. Шейла Максвелл была несколько озадачена, но все же оказалась единственной, кто был доволен произошедшим. На Капитолийском холме граждане США индийского происхождения пытались использовать свой авторитет, чтобы руководство рассмотрело резолюцию. Но войны не хотел никто. Я думаю, индийский премьер был не слишком-то расстроен произошедшим, хотя ситуация вызвала беспорядки, а в Нью-Дели подожгли ворота американского посольства и несколько зданий по соседству.

Спустя годы Рич признался мне, что тогда еле удержался в президентском кресле. Согласившись принять китайскую резолюцию, не проконсультировавшись с советниками, он пошел ва‑банк. Только позже он осознал, насколько сильно задел и огорчил всех их. Ему крупно повезло. Он говорил мне, что если бы тогда понимал все риски, вряд ли решился бы на такой шаг. Но если однажды вступил в игру, пути назад уже нет. К тому же он доверял Ланксину. Он принял одно из тех скоропалительных решений, которые в результате оказываются верными.

Рич сдержал обещание, данное Ланксину: теперь он не собирался упускать возможности сотрудничества. Позже он признался мне, что уже какое-то время переживал из-за того, как сланцевая энергия становится своего рода костылем. Да, она помогла нам выйти из Великой рецессии, но из-за нее мы отказывались от других необходимых возможностей. Ричард опасался за легендарное лидерство США в области науки и технологий и те шансы, которые оно давало нам. Недавние сокращения бюджета окончательно поставили крест на государственных инвестициях в фундаментальную науку, а частный сектор не спешил принимать эстафету. Теперь, когда газ и нефть были дешевыми, «зеленые» технологии засыхали на корню.

А у Китая были деньги, необходимые для инвестиций в «зеленую» экономику. «Но нам надо сначала избавиться от подозрительного отношения что здесь, что в Китае. Мы с Ланксином работаем над этим», – говорил он мне.

К тому моменту было широко известно, что Рич и Ланксин поддерживают отличные рабочие отношения. Его окружение приняло это, хотя в Пентагоне и на Капитолийском холме многим это было не по вкусу. Ричу пришлось найти способ сделать так, чтобы не казалось, будто Китай снимает все сливки с их договоренностей. Да и сам он не был так очарован китайским президентом, чтобы позволить себя обойти.

У Ланксина был наш личный номер телефона, и он звонил нам по вечерам. Позже Рич пересказывал суть этих бесед новому советнику по национальной безопасности. Рич и Ланксин разработали предложение, по которому обе стороны должны были пойти на уступки – Китай, возможно, даже большие. Ланксин обещал взяться за кибершпионаж, который в Китае вышел из-под контроля, пока страна отчаянно пыталась развивать высокотехнологичные отрасли. Американское деловое сообщество было разочаровано в Китае, и Рич понимал, что наведение новых мостов должно начинаться с понимания правил игры. Шпионаж на государственном уровне – это нормально, но китайские кибератаки на частный бизнес должны прекратиться. Рич же обещал обуздать преследование китайских компаний со стороны ЦРУ.

– Мы за вами не следим, – утверждал поначалу Ланксин, при этом заметно выходя из себя.

– Ой, прекрати, у меня все доказательства есть. И не только у меня. Торговая палата недавно издала отчет, согласно которому вы украли интеллектуальной собственности на многие миллиарды долларов.

– Не знаю, откуда они берут эти цифры. Если это правда, то почему мы до сих пор не продвинулись на пути к инновационной экономике? Лучшие компании, как и прежде, в Японии, Америке или Европе. У нас до сих пор нет корпораций мирового уровня, по крайней мере таких, как у вас.

– Воровством вы этого и не добьетесь. Вы же отталкиваете от себя инвесторов. И к тому же вы усложняете вашим компаниям инвестирование в США. – Теперь уже рассердился Рич. – Тебе придется найти подход к правительству. Иногда мне кажется, будто я лучше тебя знаю, что там замышляют твои военные. – Рич преувеличивал, но сейчас ему казалось лучшим решением выложить все карты на стол. Его смущала нерешительность Ланксина. Вьетнамцы (правда, они часто преувеличивают) сказали ЦРУ, что, возможно, дело идет к дворцовому перевороту.

У Ланксина были проблемы дома. Но он не собирался так близко подпускать американского президента. В отличие от Рича он блефовал.

– Не понимаю, о чем ты. Америке лучше заняться своим делом и не лезть во внутренние дела других стран.

Рич позже заметил, что у них обоих не было особого выбора после того, как они начали диалог. Теперь любой промах – и обвинят обоих. Оба возлагали большие надежды на совместные проекты, которые способствовали бы созданию атмосферы доверия и разоружали скептиков. Совместные проекты были бы очень полезны американской экономике, потому что позволили бы США снова стать экспортером «зеленых» технологий. Американские ученые и университеты были бы в восторге.

Рич предложил совместно поработать над биотехнологиями. Он знал, что Китай жаждал быть первым, кто начнет коммерческую разработку широкого спектра биотехнологий, особенно в сфере медикаментов. Биотехнологии были одним из самых потенциально опасных направлений. Но можно было повысить их надежность, если разработать стандарты и протоколы. Он опасался китайской привычки обходить законы и нормы. У них там меньше моральных и этических запретов. Общими усилиями можно поднять уровень стандартов безопасности. И по крайней мере у американцев было бы гораздо лучшее представление о том, что творится в китайских лабораториях.

Китай нанимал экспертов по биотехнологиям со всего мира. Рич не хотел, чтобы Китаю досталась вся слава, особенно учитывая, что все больше научных прорывов принадлежало американским ученым. Он помнил из лекций в SAIS, что Великобритания в коммерческом смысле потеряла на многих научных открытиях, сделанных в XIX в. Вместо нее эти достижения успешно использовали и заработали на этом Германия и США, что отчасти и стало причиной заката Великобритании.