На заре красного террора. ВЧК – Бутырки – Орловский централ - Григорий Яковлевич Аронсон

из кадетской партии и был видным деятелем партии народных социалистов. На фронте в период Февральской революции он стал очень популярен и состоял председателем Армейского комитета 5-й армии вплоть до самого Октябрьского переворота. Незадолго до октября Временное Правительство намечало его к отъезду в Лондон в качестве дипломатического атташе. Такова в самых беглых чертах общественно-политическая характеристика Виленкина, которого большевистский переворот застает в рядах умеренных социалистов. За что же расстреляла ВЧК Александра Виленкина?

2

Красная Книга ВЧК приводит его имя среди других 18 расстрелянных офицеров по делу Союза защиты Родины и Свободы. Об этой организации известно очень мало. По данным ВЧК, все восстания, бывшие и неудавшиеся в 1918 году: в Ярославле, Рыбинске, Арзамасе, Казани, Москве, — все инсценированы Союзом защиты Родины и Свободы. Главным элементом в этой военной организации стало офицерство. Во главе организации стоял Борис Савинков, а офицерство в своем большинстве, как пишет Красная Книга, в это время было «эсерствующее». Вот в принадлежности к этой организации и обвинили Виленкина. Большевики отводят ему в деле второе вслед за Савинковым ответственное место, — лица, заведовавшего кавалерийскими частями в организации. Но, кроме того, для ЧК в то время очень важно установить, связь деятелей Союза защиты Родины и Свободы с иностранными миссиями и, в первую очередь, с англичанами. О Савинкове они пишут, что он одно время укрывался в английском консульстве в Москве. Относительно Виленкина обвинение Красной Книги звучит полнее и отчетливее: «Начальник кавалерийских частей и казначей Союза защиты Родины и Революции, Виленкин состоял, юрис-консулом английского представительства. Через него и снабжалась деньгами военная организация. Источник, очевидно, английский»…

Напрасно было бы искать в документах и материалах Красной Книги каких-нибудь конкретных обвинений, уличающих Виленкина. Эти материалы до преступности небрежны и не дают никаких оснований для ответа на вопросы: действительно ли Виленкин состоял в организации, притом на таких ролях; действительно ли он связан с английским представительством; действительно ли он финансировал антибольшевистскую военную организацию. Три допроса Виленкина и приведенные его показания даже странным образом не касаются этих роковых для его судьбы и решающих вопросов.

Красная Книга вообще в рассказе о Союзе довольствуется общей характеристикой его деятельности. При этом получается весьма яркая картина, свидетельствующая о том, в каком состоянии развала находился в 1918 году аппарат советской власти. Белые офицеры начинают весьма ловко устраиваться в советских учреждениях. Они приобретают осведомителя в Кремле в кругу Совнаркома из близко стоящих к нему лиц. Они захватили в свои руки всю военную контрразведку в Центральной России, на Украине и в Прибалтийском крае. Они устраиваются в Московской продовольственной милиции, обеспечивая себе, таким образом, легальность и даже оружие. Намечается тенденция проникнуть на командные посты в Красной армии. В этих условиях захватить советские учреждения и даже арестовать Совнарком представлялось делом нетрудным. Единственные причины, побудившие белых отказаться от этого плана, заключались в том, что в Москве было продержаться труднее, чем в провинции, и что к тому же ожидалась оккупация Москвы немцами. Слухи о предстоящей оккупации заставили перенести штаб Союза в Казань. Часть московского и казанского штабов арестовала ВЧК.

3

Надо сказать, что показания Виленкина даже в той, несомненно, неполной форме, в какой они приведены большевиками, выгодно отличаются от показаний других привлеченных по делу офицерской организации. Обычный тип показаний — это сообщение имен, фактов, при этом почти полное отсутствие таких данных, которые давали бы представление о мировоззрении, о политических идеях или настроениях жертв большевистского террора. Многие путают в своих показаниях, иногда оговаривают, обнаруживают полную беспомощность и дезориентированность в положении. Быть может, боязнь перед предстоящей карой сковывала уста. Или ЧК, предрешивши свой приговор, абсолютно не интересовалась политическим лицом своих пленников и старалась выпытать у них только имена и адреса. Наконец, среди арестованных и среди расстрелянных огромный процент зеленой молодежи, ненавидевшей большевиков, но чуждой в то же время вопросов политики. Виленкин в этой среде заметно выделялся.

«В настоящий момент, — показывал Виленкин перед лицом Дзержинского и других руководителей ЧК в одну из ночей 1918 г., — я твердо считаю, что спасение и родины, и революции заключается не в работе отдельной организации или партии, а в единении всех демократических живых сил страны». Так он формулировал свое политическое кредо. Но он не скрыл и своего отрицательного отношения к внешней политике большевиков, к заключенному ими похабному миру в Брест-Литовске: «Я постоянно проповедовал необходимость воссоздания армии для спасения России от немцев, особенно после отпадения Украины и Дона». Вероятно, под влиянием уличающих материалов, которыми располагала ЧК, Виленкин должен был сознаться в том, что поддерживал связи с общественными элементами. «Я устраивал у себя для себя же встречи с представителями различных общественных групп, — говорит он в своих показаниях. — Главный предмет собеседования — информация, в основе коей лежала твердая уверенность моя в несвоевременности выступления против советской власти и боязнь еврейских погромов в случае переворота».

Неожиданно прозвучала эта еврейская нота в показаниях Виленкина, своеобразно окрашивая собой его деятельность в последние месяцы его жизни. Оказывается, он состоял председателем Московского союза евреев-воинов, работал в нем преимущественно в финансовой комиссии. Он же организовал и председательствовал на Всероссийском съезде евреев-воинов. Свои связи в офицерских кругах и свой интерес ко всяким организациям он объяснял, главным образом, желанием быть в курсе возможных подготовках к еврейским погромам. Он говорит в своих показаниях, что узнал о существовании весьма правых организаций, ведущих погромную агитацию преимущественно у церквей и явно ориентирующихся в сторону немцев. И вот эти моменты особенно тревожили Виленкина: «Осень 1918 г. была самым бурным периодом в работе ВЧК. Сотрудники не успевали справляться с чисткой городов и деревень от явно контрреволюционного элемента, поднявшего голову и приступившего к активным действиям. Это было время, когда приходилось «рубить с плеча» и не считать ни своих жертв, ни трофеев», так подводят итоги составители Красной Книги своей чекистской работе на заре красного террора. Да, они не склонны к сантиментам. Нож гильотины пощады не знал и работал без устали, не разбирая ни правых, ни виноватых. Жертвы были бесчисленны. Их просто не считали.

4

Как передают, — хотя вряд ли это поддается проверке, — по делу Союза защиты Родины и Свободы были сотни расстрелянных, а не восемнадцать человек. Ведь к этому делу были привлечены представители офицерства во всех городах, где ожидались и где состоялись восстания, и где недреманное око ЧК обнаруживало малейшие признаки подготовки восстаний. Ведь, почти все русские офицеры в 1918 году сплошь заполняли