На заре красного террора. ВЧК – Бутырки – Орловский централ - Григорий Яковлевич Аронсон

мысль о маленьких детях, которым выпадут на долю, Бог знает, какие испытания. И вот мы в Себеже, опять на родине. На вокзале приютиться негде. Пограничная Чека — форменная клоака, и чекисты своей внешностью напоминают бандитов. От них подальше! Городок расположен в трех верстах; многочисленные возницы отказываются нас туда вести. Как мы потом узнали, они вообще ездят только через границу в качестве контрабандистов и в город ездить не согласны. Мы раздобыли обыкновенную российскую теплушку в сто шагов от вокзала, построили нары, исправили печь, достали у добрых людей еле-еле мерцающую коптилку, и повели себя так, как вели себя русские люди на всем пространстве России в 1919 и 1920 годах.

Как будто для того, чтобы лучше сохранить в нашей памяти и «дым Отечества», и горечь русского распада, нам суждено вновь в сгущенном виде пережить незабываемых четыре дня в себежской теплушке! Мы крали и пилили дрова, доставали чудесным способом разные продукты, бегали на станцию за кипятком и обедом. Кругом весь день и ночь выла метель, наметая сугробы снега; стояло 18 градусов мороза. Мы, в очередь, топили печку, пока угар не заставлял нас настежь открывать примерзающие двери. От угара мы спасались на морозе, мороз выгоняли угаром. Бедные детишки натерпелись вдоволь, да и большим было не особенно сладко.

Наконец, прибыла телеграмма о продлении визы, и 6 февраля мы окончательно перешагнули через порог родной страны. Сознаюсь, Розеновское — Латвия — Европа повернулись к нам сразу оборотной стороной медали: пьяный офицер, чванный чиновник, суетливые дельцы-контрабандисты и отвратительный запах алкоголя. Неприглядная картина! Что-то ждет нас дальше?

Приложение

Из материалов красной книги ВЧК. Рассказы ВЧК о самой себе

Предисловие

Было бы поистине странно, если бы в сонме синих, белых и голубых книг мировая дипломатия не обзавелась и… Красной Книгой. И вполне понятно, что среди других держав именно ВЧК, т. е. Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией, должна была обзавестись таким собранием дипломатических документов первостепенной важности. Тот факт, что Лубянка представляет собой государство в государстве, что в героические годы военного коммунизма Лубянка порой господствовала над Кремлем, — общеизвестен. ВЧК есть о чем порассказать и «Красная Книга», вышедшая в Москве в 1920 году (Госиздат. Т. I. С. 317), проливает некоторый свет на тайны лубянских подвалов и казематов. Не приходится удивляться, что даже этот скудный свет не в силах выдержать кремлевские властители: Красная Книга ВЧК, по решению советского правительства, была изъята из обращения и конфискована. Правда о ВЧК, даже в самой скудной дозе, оказалась не ко двору при царящих в России порядках.

Авторы Красной Книги задавались большими претензиями. В предисловии они жалуются на то, что «достижения ВЧК остаются в тени», что «советская и партийная публика» имеет самое отдаленное представление о деятельности ВЧК. Между тем «среда, поставляющая клиентов ВЧК» (при этом идет перечисление всех политических группировок, с которыми воюет советское правительство), не перестает вопить об «ужасах чрезвычайки». Составители имеют в виду дать «документальные данные» о работе ВЧК, дабы рассеять всякие неверные слухи.

Итак, чекисты прибегают к содействию печати для того, чтобы обелить себя. Более того! Они идут гораздо дальше. Красная Книга «даст точное представление о различных политических партиях и течениях внутри этих партий на основании подлинных показаний представителей этих же партий и течений»… «Эволюция политических партий и вся разнообразная гамма политического спектра в подлинных красках предстанет перед глазами читателей». Так намечают задачи этой книги составители.

Само собой разумеется, что опыт обращения ВЧК к печатному станку не мог дать удовлетворительных результатов. «В условиях широкой гласности работа ЧК была бы обречена на бесплодие», — совершенно справедливо пишут авторы предисловия. И не только потому, что в атмосфере гласности заговорщикам удавалось прятать концы в воду и обходить чекистов, но и потому, что гласность вообще не на пользу таким злачным местам, как ВЧК. Судьба Красной Книги доказывает это: недаром ее пришлось конфисковать.

Конечно, в книге нет ничего похожего на характеристику политических течений в России. Приведенные нами выше претензии составителей оказались просто пустым бахвальством. Да и «документальные данные» настолько сумбурны, нелепы, такая лежит на них печать небрежности, граничащей с преступлением, настолько все это собрание дипломатических документов компрометирует весь советский режим, что другого пути не оставалось для сколько-нибудь грамотных коммунистов, как конфисковать это издание.

Тем не менее, как видно, отдельным экземплярам Красной Книги ВЧК удалось уцелеть, и такой уникум оказался в наших руках. В этой книге собраны материалы о трех знаменательных эпизодах большевистской революции: 1) Первые восстания белых летом 1918 года; 2) Восстание левых эсеров и убийство Мирбаха; 3) Взрыв в Леонтьевском переулке осенью 1919 года.

Мы сознаем всю недостаточность и тенденциозную однобокость этих материалов для того, чтобы по ним восстанавливать подлинную действительность. Но часто это не столько рассказы об исторических событиях, сколько рассказы ВЧК о самой себе, и в этом смысле они представляют особый интерес. Читатель, поверхностно прикоснувшись к этим эпизодам большевистской фазы революции, не сможет без ужаса и содрогания прочесть эту повесть о ВЧК, написанную ею самой.

Мятеж левых эсеров

(по материалам Красной Книги ВЧК)

1

16 июля 1918 года Москва потрясена новым взрывом стрельбы из пушек и пулеметов. В этот день был съезд Советов, и в Большом театре шли перманентные заседания, шли споры о крестьянской политике между большевистским правительством и «оппозицией», в которую ударились левые эсеры. Неожиданно этот спор был вынесен на улицу, и первым толчком к нему прозвучали взрывы бомбы и револьверные выстрелы, раздавшиеся в Денежном переулке в здании Германского посольства. В этот день левый эсер Яков Блюмкин застрелил германского посла графа Мирбаха.

Блюмкин вместе со своим приятелем Андреевым явились в Германское посольство с мандатом от Всероссийской Чрезвычайной Комиссии. Оба они служили в Чеке. Андреев был фотографом, Блюмкин приглашен по рекомендации левых эсеров для организации контрразведки по шпионажу, как показал впоследствии Феликс Дзержинский. Специальностью Блюмкина в ВЧК, как видно из показаний другого видного чекиста Лациса, было заведывание отделением «по наблюдению и охране посольства и за возможной преступной деятельностью посольства». Им было нетрудно получить доступ в Германское посольство, тем более, что товарищем председателя ВЧК состоял левый эсер Александрович, у которого хранилась большая печать ВЧК.

Основания, давшие формальный повод представителям ВЧК явиться в Германское посольство и добиться аудиенции у самого посла, представляются весьма неясными. Более того, они