Золотой характер - Виктор Ефимович Ардов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А тут еще резинка пропала. Руки у меня заняты — так я ногами двигаю стулья, столик: ищу проклятую резинку, заглядываю под диван, под коврики. Конечно, порезался. Иринка кричит: «Идиот! Нашел время резаться!».
Я, как раненый козел, бегаю, а родители (я бы сказал, вредители!) еще зудят:
— Так тебе и надо!
Проглотил я и эту пилюлю. Слава богу, что они хоть завтрак приготовили. Глянул на часы — куда там завтракать! Без пяти восемь! Тогда я кинулся к телефону и срочно вызвал такси. Стоянка у нас рядом… Пока спускались вниз (конечно, чернильницу забыли, и я через ступеньку бежал на четвертый этаж, а обратно уже доехал на перилах) — такси было у подъезда.
Я быстро открыл дверцу:
— Дружище! Пулей доставь моего сынишку к школе, тут всего один квартал. Понимаешь, собирал его в школу, да опоздал…
Мой Сережка залез в машину, развалился на сиденье и от удовольствия показал мне язык.
Шофер дал газ.
Рисунок Ю. Ганфа
МАГНИТ
Владимир Поляков
ЭТО СЧАСТЬЕ
Петр Петрович Смеянский был счастлив. На его лице сияла улыбка, и он не ходил, а летал по воздуху, напоминая беззаботную бабочку, кружащую над озаренным солнцем цветком. Бедняк был слаб в вопросах энтомологии и не знал, что бабочки живут только один день, от силы — два.
Петр Петрович Смеянский был писателем-сценаристом, и его счастье заключалось в том, что на киностудии «Энфильм» закончились съемки комедии «Коварский и любовь», по его сценарию.
Картина получилась настолько веселой и смешной, что смеялся даже директор студии, которому уже второй год было не до смеха.
Петр Петрович был счастлив и горд. И когда директор студии сказал ему: «Товарищ Смеянский, сегодня мы показываем вашу комедию группе ведущих критиков», — он почувствовал себя на седьмом небе.
Ведущие собрались в конференц-зале студии, на седьмом этаже, выпили лимонаду, закусили ирисками и уселись в жесткие кресла. Механики выключили свет, и на экране возникли заглавные титры фильма.
Когда большие рисованные буквы известили о том, что «Автор сценария — П. Смеянский», сердце Петра Петровича высоко подпрыгнуло, как-то сладко защемило, что-то приятно защекотало в горле, а в мозгу сверкнула радостная мысль: «Не зря, кажется, живу на свете!..»
В быстром темпе развивалось действие фильма.
Молодой врач Коварский влюбился в свою пациентку — инженера Люсю Снеткову. Коварский растерян. Как объясниться с ней? Он взволнован и не находит слов. Купил ей цветы, но так оробел, поднося их Люсе, что перевернул букет, чудесные алые и лиловые георгины соскочили с веток, на которые они были наколоты мошенником продавцом. И у Люси в руках остался веник.
Сконфуженный герой убегает. Вот он у себя дома.
Приходит сестра Коварского Катя.
— Петя, я купила тебе дюжину красивых цветных платков.
— Зачем так много?
— Будешь их менять, как перчатки. Это производит впечатление.
Коварский засовывает платочек в карманчик пиджака и вздыхает.
— Женись, — говорит Катя.
Коварский выбегает из дому.
— Петя! — кричит вдогонку сестра. — Ты забыл шляпу!
Но он ничего не слышит.
Он идет по проспекту. В витрине магазина — портрет Карла Маркса. Коварский остановился перед витриной.
— Я влюблен, товарищ Маркс. Что делать? Научите меня… Ведь вы тоже любили, правда?
И Маркс улыбается ему с портрета.
В результате многих смешных и грустных переживаний Коварский берет себя в руки, собирает все свое мужество, приходит к Люсе, говорит ей о своей любви, и они целуются. На экране вспыхивает титр: «Конец».
Но это только начало.
Председательствующий открывает обсуждение. Слово берет критик Едоков. Это длинный мужчина с лицом давно не смеявшегося человека.
— Товарищи! — говорит он. — Вопрос кинокомедии — это вопрос серьезный, и о нем следует говорить.
— Не говорить, а кричать! — воскликнул сидящий рядом критик Баландин. При этом он покраснел, как девочка, и ощерился, как крокодил.
— Чего мы ждем от нашей комедии? — сказал Едоков. — Мы ждем произведения, которое бы… А что мы видим в данном фильме? Дурак — почему-то врач, а его невеста — почему-то инженер. Что делает этот врач? Лечит? Ставит диагноз? Выписывает рецепты? Нет. Он, видите ли, влюбляется, — как будто врачам больше делать нечего. Я сам влюблялся, кстати сказать. Но я не бегал по улицам и не искал цветы. Я повел сразу же жену в загс, расписался и поехал к себе на работу — выполнять задание. А этот Коварский что делает? Он, понимаете, не может найти слов, чтобы сказать: «Я люблю вас». Он же грамотный человек! Он же имеет высшее образование, университетский значок носит, понимаете, а не может связать трех слов. Дурак. Зачем же делать наших врачей идиотами? Сказал бы, не задерживаясь: «Я вас люблю», — и приступил бы к какой-нибудь операции. Теперь далее: сестра этого дурака говорит ему, чтобы он менял платки, как перчатки. Я знаю, конечно, что есть такое международное выражение «менять, как перчатки», но вчера я был в универмаге и видел очередь трудящихся за перчатками. Это означает, что у нас с перчатками еще не все благополучно. Мое мнение, что разговор о перчатках — это политическое недомыслие автора. У меня все. Да! Еще одно: рабочий день, а у этого Коварского, понимаете, полный дом людей — и он, и сестра, и их соседка. Где тут социалистический реализм? Лично у меня в рабочие дни не все дома. Я кончил.
Слово попросила критик Посошинская. Она встала, брезгливо поморщась, и сделала это столь энергично, что, будучи и так небольшого роста, стала почти невидимой. Но голос ее звучал набатом:
— Комедия не получилась! Я сама обожаю комедии и очень люблю смеяться. Опять же понимаю и ценю остроумие.
Когда она произносила эти слова, у нее было такое лицо, как будто она только что получила сообщение о том, что бандиты вырезали ее семью.
— …Но что тут смешного, товарищи, в просмотренном нами фильме? Человек не может объясниться в любви. А чего тут объясняться? Какие тут еще слова? Я сама замужем. Мне муж никогда ласкового слова не сказал, а живем уже тридцать лет. Подумаешь — дело! Дальше. Что это за цветы, которые соскакивают с этих… как их?.. со стеблей? Где вы видели такие цветы?
— Да продают же на улицах! — крикнул, не выдержав, Смеянский.
— Это нетипично, — отрезала Посошинская. — Дальше. Это надо додуматься! Герой комедии подходит
