Меч и Крест - Лада Лузина

«Как раньше».

И будет сидеть здесь…

«Как раньше».

Только потому, что неспособна сказать матери «нет».

Где же она, та сила, о которой говорила им книга?

Ковалева подошла к окну. Ее улица была односторонней — на другой стороне дороги плескалась в солнечных лучах чахлая Кадетская-Щулявская роща, в которой когда-то давно киевляне праздновали свою Вальпургиеву ночь — 1 мая — всемирный шабаш ведьм.

Когда-то, еще до революции, когда на месте нынешних молодых и неокрепших деревьев, и Машиного дома, и соседствующих с ним хрущевок, и улиц, и кварталов, — всего Соломенского района, стояла роща — настоящая, вырубленная, выкорчеванная и исчезнувшая навсегда. И перед рассветом полиция подбирала здесь лежащих под деревьями и кустами пьяных и голых простолюдинок и свозила их в переполненные по случаю ведьмацкого празднества участки.

«Я выросла у Лысой Горы. Ты — работаешь. А ты?»

«А я…»

1 мая — первый шабаш года!

«Когда на первый праздник года ты будешь вершить свой суд над вечностью, недоступной глазам слепых…»

Она рывком отскочила от окна. Подбежала к столу и, приподняв толстое стекло, вытащила оттуда портрет Булгакова. Затем убежденно открыла платяной шкаф, достала свою любимую — папину — полосатую рубашку.

Она уходит надолго. Третий этаж. И рядом пожарная лестница. Между прочим, не больно-то и страшно…

— Ну че, закипело? — Даша вбежала в кухню, придерживая у груди края махрового полотенца. — Боже, как хорошо после душа! — провозгласила она. — Даже с хозяйственным мылом! Интересно, Кылына что, другого себе не покупала?

На допотопной плите радостно бурлили две крохотные серебряные кастрюльки с будущей Присухой. Рядом сидела рыжая Пуфик, не сводя круглых глаз с волнующих бульбочек.

— Мойся чаще. Тебе идет, — добродушно усмехнулась Катя. — Ты вовремя. — Она скрупулезно сверила текст книги с циферблатом своих часов. — Через тридцать секунд нужно добавить ногти с правой руки.

— С моей? — угрюмо уточнила Чуб.

— Твоей, если ты, конечно, не хочешь, чтобы он ко мне присох…

— Я так поняла, что ногти нам дали вовсе не для красоты, а для работы. Тут половина Присухи на когтях. — Чуб горько попрощалась взглядом со своим великолепным маникюром и начала старательно обрезать ногти над варевом. — А к тебе бы он и так присох… Все голубые от женщин-вамп прутся. А ты у нас такая, что вампее не бывает. А когда не злишься и без очков, то во-още… Представляю, как тебя мужики достали!

— Не представляешь, — честно сказала Катя. — Смотри! — Зачем-то обнажила она перед Дашей душу, вместе с правой рукой, где, прикрытый рукавом пиджака, таился неровный и еще не успевший зарубцеваться до конца шрам. — Ножом, — пояснила она. — Из ревности. И не оттого, что изменяла. Просто все, что слишком, — всегда плохо! И слишком большая любовь, как водка, — мужчины от нее спиваются и дуреют. И когда баба слишком красивая — тоже. Никто ей не верит. И будь ты хоть Пенелопой, ничего от этого не изменится.

— Оттого-то ты и уродовалась? — соболезнующе спросила Даша.

— И от этого тоже, — спокойно согласилась Дображанская, — но больше из-за бизнеса. Хуже нет, когда каждый второй, с кем ты пересекаешься, крышей едет. То есть, конечно, если с каждым спать, они тебе все сделают и все подпишут. Но тогда плакала твоя репутация. Спать для карьеры можно только с кем-то одним — это нормально. А иначе, не успеешь оглянуться — по рукам пойдешь. Только «нет» говорить — тоже не выход. Тут же начинаются бесконечные проволочки, каждый вопрос двести лет решается. И даже не потому, что тебя тупо ставят перед фактом: либо в койку, либо «кина не будет». А уже оттого, что им лишний раз тебя увидеть хочется и попетушиться перед тобой, какие они важные и крутые…

— И что, очки помогали? — недоверчиво уточнила Чуб.

— Очки, стрижка почти под ноль, костюмы под горло. Ничто так не отпугивает мужчин, как стерва с лесбийскими повадками. А что у них внутри все равно булькает — не мои проблемы, мне главное, чтобы лезть боялись. Но теперь мне никто не указ! Теперь я всех послать могу!

— Значит, ты веришь в нашу власть? — заинтригованно взглянула на нее Даша. — Просто я, честно говоря, не совсем пока понимаю, в чем она… Ну, в чем эта сила, которую нам якобы передали? Ну, летать — да! Квартира — круто! Волосы и ногти у нас отрасли — можно на маникюрше экономить. А говорящие кошки — вообще гениально. Но сами-то мы ничуть не изменились, остались такими, какими и были.

«Не мы, а вы», — мысленно возразила ей Катерина, вглядываясь в глубину собственного «Я», где вновь и вновь рушился трехэтажный дом, облаченный в серебристую плитку.

Она снова вытянула руку и ликующе щелкнула пальцами.

В груди бурлил праздник!

— Ну, волосы и ногти — уже кое-что, — утешила она проигравшую соперницу. — Это означает, что у нас произошло полное обновление организма. И кальция, и всего — выше нормы. Мы сейчас такие, как нас природа сотворила, до того как цивилизация изгадила… Ты лучше не отвлекайся! — наставительно постучала Катя ногтем по странице. — Тут все по секундам выверено.

В форточке объявился презрительный кот Бегемот, перепрыгнул с окна на буфет и тревожно принюхался. Одновременно с ним в кухню вошла Белоснежка Белладонна, подняла аккуратную мордочку, фыркнула, чихнула и, вытянув «костылем» заднюю лапу, принялась сосредоточенно «намывать гостей».

— Ага! Теперь вас осталось только отжать, — сообщила двум своим кастрюлькам Даша. — Жижу из тебя добавить в напиток. Выжимки из тебя присыпать, перемешать, добавить черного перца и завязать в узелок вместе с именем присушенного. Или присушаемого? Тю, — беспечно засмеялась она, — а как Сани зовут? Александр или Алексей?

— Может, и Елисей. — Катерина сгребла книгу со стола и переместилась с нею на подоконник.

— Самое смешное, что, может быть, вообще Вася, — весело хохотнула Чуб. — Мало ли кто себе какой псевдоним берет… Ладно, напишу Саша. Если одна Присуха не сработает, я его второй добью!

Даша коряво нацарапала предполагаемое имя на клочке бумаги и старательно отжала бурую массу.

— М-да… — Катя закусила губу. — Оказалось, отыскать удобоваримое победное зелье было ничуть не легче любовного. Бычье сердце, — пробормотала она себе под нос. — Это еще куда ни шло…

— Нашла что-то интересное? — бросила Чуб через плечо. Она осторожно влила три столовые ложки Присухи в принесенную Катей бутылку колы и самодовольно полюбовалась результатом.

— Просто…

Лучший способ солгать — сказать часть правды. Эту истину Катя усвоила еще с детства!