Вечно жить захотели, собаки? - Фриц Вёсс

В темноте поодиночке и группами бегут в панике перед десятком русских танков, виднеющихся на горизонте и держащих их под обстрелом, румынские солдаты. То и дело из танковых орудий вырываются вспышки пламени, и смертоносный светящийся след падает прямо в толпу бегущих румын. Никто не позаботится о раненых, которые, воя от боли и прося о помощи, корчатся на земле. Ночной ветер запорошит степь рыхлым снегом, занесет окоченевшие и замерзшие трупы и прикроет искаженные ужасом смерти лица. А если кто-то остался еще жив и жалобно скулит, то и он пожелает себе, чтобы пришли русские и избавили его от мучений ударом приклада по голове или выстрелом.

И опять солдаты безвольно дают собрать себя и заползают в окопы, которые русские вырыли летом вокруг каждого населенного пункта.

Сильно побитая, в арьергарде, на тракторе, ползущем со скоростью черепахи, подъезжает противотанковая пушка. Виссе мчится к ней и подбегает прежде, чем солдаты, брошенные одни посреди степи, успевают развернуть пушку и начать стрелять по приближающимся танкам.

Он испытывает радость. Пока еще все пятеро живы и состоят при орудии. В трехстах метрах от края балки впереди их вверх ползет танк.

— Дайте подойти поближе! У нас не больше двадцати снарядов! — приказывает унтер-офицер.

Только когда гусеницы Т-34 выступают высоко над краем балки, прежде чем он переваливается вперед, прямо в слабо защищенное броней подбрюшье летит трассирующий снаряд. Опрокинувшись назад, танк исчезает в низине. Через несколько секунд слышится ужасный взрыв. В столбе огня взлетают стальные обломки разорванного на куски собственными боеприпасами танка.

Виссе распоряжается установить противотанковую пушку на позиции перед окопами так, чтобы румыны могли видеть ее перед собой.

— Достали бы вы нам боеприпасов и чего-нибудь поесть, господин обер-лейтенант! — просит берлинец.

Виссе обещает, вспомнив о продскладе, который предстоит эвакуировать. Грустными глазами, тоскуя о родине, орудийный наводчик молча смотрит на своего земляка обер-лейтенанта. Отвернувшись, он рисует мелом на стволе орудия пятое за этот день кольцо в честь уничтоженного танка противника.

Перед сараем высоко взметнулись языки пламени. Брезент сорван, и Виссе, Кремер и Безе, конечно, давно прознавшие об этом, смотрят на гору зерна, которую начфин приказал облить бензином и поджечь. Пламя свертывается. Огонь пробирается внутрь кучи зерна. С треском лопаются поджаренные зерна и, приплясывая, подпрыгивают вверх. Охрана все время поливает зерно бензином из канистр, чтобы подпитывать пожар. Охранники с проклятиями, так как им самим это не по вкусу, но они не могут не подчиниться приказу отгоняют русских женщин, то и дело пытающихся прорвать заграждение, чтобы схватить немного зерна.

— Да пропустите вы баб, пусть возьмут себе зерна! Давай, матка! Иди сюда! — Это капитан Беер из штаба армии.

Он лопатой сбивает несколько языков пламени, отгребает сгоревшее зерно в сторону и набирает там, где еще не горит.

— Подставляй фартук, матка!

Он насыпает какой-то русской полный передник зерна. Женщины, прося, все одновременно кидаются к нему.

— Прочь отсюда, дуры! — отгоняет он их, так как они готовы броситься в огонь за горстью зерна.

— Дайте бабам сколько-нибудь! — приказывает он. Он становится рядом с Виссе и мрачно смотрит на огонь, в котором горит зерно.

— Как сельский житель не могу спокойно смотреть на это. Здесь горит от восьмидесяти до ста тонн отборного зерна! Мне приказано ждать, когда вы отсюда уйдете, а потом поджечь все, что может сгореть, пока не пришли русские. Я должен распорядиться, чтобы подожгли и Варваровку, как только выйдут наши войска! Именно я, когда я не могу даже смять листок бумаги, если он еще не исписан с одной стороны. Да мне легче построить целый дом, чем выбросить хоть один кирпич!

Капитан озлоблен. Оба, не говоря ни слова, думают одно и то же. Как бессмысленно всякое разрушение! Женщины и дети будут голодать, а здесь горит зерно. Деревни превратятся в кучу пепла и развалин.

— Сколько вы еще пробудете здесь? — спрашивает капитан у Виссе.

— Да еще, пожалуй, несколько часов, пока соберем румын!

— Тогда я еще съезжу в Варваровку и посмотрю, что там делается!

Кремер принялся за людей с продсклада и азартно докладывает Виссе:

— Там несколько сотен тонн продовольствия и снаряжения! Зимние запасы на всю 297-ю дивизию. Это уже не успеют вывезти до прихода русских!

— А я что могу сделать?

Обер-лейтенанту известно, что начальник продсклада располагает особыми полномочиями и имеет особые инструкции.

— Начфин, господин обер-лейтенант, ваш земляк! — усердствует Кремер.

Виссе впереди, за ним Безе и Кремер, в таком порядке они, осторожно ступая, входят через маленькую, скрипучую деревянную дверь в сарай, в котором размещается продовольственный склад. Здесь царят педантичный порядок и чистота. Штабелями до потолка складированы самые изысканные продукты. Сразу направо от входа ящики со сгущенным молоком «Нестле». Бочки с маслом, сотни мешков сахара и кофе в зернах. На полках тысячи буханок солдатского черного хлеба. Педантично уложены прямоугольными штабелями послойно новенькие пальто на меху, маскировочные костюмы на теплой подкладке, меховые шапки и горы связанных парами валенок.

Кругом горят переносные фонари, излучая тусклый свет до самого потолка, покрытого отбрасываемыми тенями. В глубине сарая из ящиков с продовольствием сооружена перегородка. За деревянной переборкой сидит за письменным столом над списками, которые он составляет, начальник финансового довольствия из штаба.

— Добрый вечер, господин штабс-цальмейстер! — приветливо обращается к нему Виссе и придает своему голосу венскую интонацию, чтобы его признали за земляка.

Начфин сдвигает очки на нос, смотрит поверх них на Виссе, Кремера и Безе, вскакивает и идет им навстречу.

— Что вам здесь нужно? — кричит он.

Он выглядит лет на сорок, такой толстый, что, кажется, сейчас лопнет. У него жирный затылок и лицо с большим, похожим на клюв носом, как у каракатицы. «Неприятный парень» — таково впечатление Виссе. Тем не менее, он сохраняет приветливость.

— Обер-лейтенант Виссе, прикомандированный к румынской дивизии от штаба связи! — вежливо представляется он.

— А что вам надо от меня? — спрашивает начфин резким тоном.

— Чтобы вы, во-первых, ответили на мое приветствие, а во-вторых, приняли к сведению, что у меня есть офицерское звание, в соответствии с которым ко мне следует обращаться!

Не обращая больше внимания на начфина, в сопровождении Безе и Кремера Виссе совершает обход склада и оценивает накопленные здесь сокровища.

— Что будет с этим складом, господин штабс-цальмейстер?

— То, что мне было приказано!

— А это? — Виссе толкает носком сапога одну из стоящих вокруг канистр с бензином.

— У вас есть какие-нибудь полномочия, дающие право требовать от меня подобные сведения?

— Может быть, как венец вы намерены доказать, что можете быть упрямее, чем самый упрямый пруссак?

— Это мое дело!

— Там, за перегородкой, хранится особое имущество. Сигареты, алкоголь, шоколад! — шепчет Кремер обер-лейтенанту.

— Немедленно убирайтесь отсюда! — наступает начфин на Кремера. — Вам здесь нечего искать! — кричит он. — Чего вы хотите, господин обер-лейтенант? Вам ведь известно, что без квитанций я не имею права ничего выдавать!

Виссе осматривается и взвешивает на руке бутылку настоящего марочного коньяка.

— Я категорически запрещаю выносить со склада алкогольные напитки! Я составлю докладную! Я не несу ответственности, если в войсках начнется разложение из-за пьянства, — угрожает он.

Виссе, все еще пытаясь найти подход к этому чурбану, не хочет грубить.

— Если румыны пронюхают про этот шнапс, вряд ли мы сможем их удержать! Но здесь, например, нет алкоголя? — Виссе указывает на ящики с шоколадом и витаминами в драже.

— Я дам вам несколько плиток, господин обер-лейтенант, если вы предотвратите разграбление склада румынами! — снисходит начфин, берет из ящика с тысячей плиток шоколада три плитки и веером, как карты, протягивает Виссе.

— Это слишком щедро с вашей стороны, господин штабс-цальмейстер! — Виссе берет три плитки и бросает их обратно в ящик.

— Если румыны предпримут какие-то действия против этого склада… — «то они до тебя доберутся» — так надо это понимать.

— Есть еще возможность эвакуировать склад? — спрашивает Виссе очень резким тоном.

— У меня указание ждать до четырнадцати часов! Виссе смотрит на свои наручные часы.

— Это через двенадцать минут, а потом? Начфин не дает ответа.

— Тогда вы, вероятно, намерены поджечь склад?

— У меня приказ ни в коем случае не отдавать склад в руки врага!