Форс-мажор. Рассказы - Олег Михалевич

– Не получается у нас отметить вашу помолвку, – словно перехватил его мысли Павел Емельянович. В недрах организма старого шкипера то и дело рождались странные звуки, словно шестерням старого механизма не хватало смазки, и они поскрипывали, посвистывали, постанывали. Но работали.

– Может, перекур? – предложил Серов.

– Устал, штурман?

Гудзь выпрямился, отставил пустое ведро в сторону и ободряюще похлопал Ванька по плечу:

– Привыкай к реальной морской жизни. Будет что рассказать внукам.

– До них еще дожить надо.

– Доживешь, какие твои годы.

Шкипер расправил плечи, словно представляя рядом своих внуков, дыхание его стало спокойней, без хрипов.

– Доживешь, да еще расскажешь, как перегонял судно, на котором сам Николай Второй перемещался, когда в Ригу на яхте «Штандарт» приходил. Мне еще мой предшественник, у которого я буксир принимал, про все это, про название прежнее «Император» рассказывал, да я не особо верил. А вот теперь, после того что журналист нашел, верю. Хотя он про это, наверно, все равно не напишет. Ведь не напишешь?

– Наверное, нет, – признался Серов. – Да и трудно представить, что царственные особы перемещались в такой каюте.

– Каюта, конечно, была не такой, как сейчас. Да и зачем им она? От причала до яхты всего и было-то – метров триста.

– Обойди яхту по кругу, – крикнул Басов шкиперу. Выскользнув из рулевой рубки, он моментально скатился по трапу к входу в машинное отделение. Ни сам император всея Руси, ни его гости пока не обратили на поворот особого внимания: мало ли какой морской маневр требуется кораблю, чтобы подойти к трапу! Тем более что на осторожное замечание городского главы Армитстеда о необычайной красоте императорской яхты Николай с удовольствием припомнил завистливые высказывания кайзера Вильгельма, о чем и не преминул рассказать окружающим его особам. Поэтому маневр вполне мог сойти и за предугаданное желание Его Величества показать гостям вблизи украшенный золотом императорский герб на носу яхты.

Отдраив винтовые ручки-задвижки, Басов одной рукой распахнул дверь. Второй рукой он лихорадочно расстегивал кобуру пистолета.

Внутри было жарко и сумрачно. После яркого солнечного света снаружи глаза не сразу привыкли к тусклому освещению. Массивная паровая машина заполняла почти все невеликое помещение. Огромные шатуны и рычаги, похожие на сочленения гигантского насекомого, казалось, жили собственной, независимой от воли человека жизнью. Двигаясь почти бесшумно, с негромким, как человеческим, придыханием, они готовы были захватить любое неосторожное существо и втянуть в ненасытное чрево. Вжавшись спиной в переборку, Басов выхватил пистолет и затравленно огляделся, готовый в любой миг спустить курок в коварного саботажника или неведомым путем проникшего на борт террориста. Никто, однако, на него не нападал, и Басов, внимательно осмотревшись, увидал в двух метрах от себя лежащего на полу человека в матросской форме. Шагнув к нему, лейтенант перевернул матроса на спину. Внешне на тяжелом теле никаких признаков насилия или следов крови не было заметно, но на лбу матроса явственно вырисовывалась огромная шишка. Спиртным не пахло.

– В машине. Что у вас?

Голос раздавался откуда-то сверху и, подняв глаза, Басов увидел два медных раструба, ведущих в рулевую рубку. На одном из них на цепочке свисала затычка-свисток.

– Матрос без сознания, – прокричал в раструб Басов. – Что делать?

– Рычаги справа от раструба видите, ваше благородие? Возьмитесь за них и, по моей команде, передвигайте по засечкам. Готовы?

– Так точно. Тьфу ты, готов. Как наверху?

– Спокойно пока. Думают, наверно, что мы круг почета делаем. А теперь – начали!

Через три минуты «Императоръ» пришвартовался к «Штандарту». Николай и его восхищенные гости поднялись на борт. Матрос на пайолах машинного отделения очнулся.

– Что с тобой случилось? – едва сдерживая себя, спросил Басов. Парадный мундир был испачкан маслом, руки дрожали.

– Так ведь не знаю, вашвысокоблагородь. – Целковый под машиной блеснул. Вон он, лежит еще. Я и нагнулся, чтобы поднять. Тут меня шарахнуло чем-то. Шатуном, наверное, зацепило. А дальше и не помню. Извиняйте уж.

Спустя шесть часов «Верный» прошел траверз Крондштад-та и вошел в Маркизову лужу. Качка прекратилась. Ванек поднял из-под пайол полупустое ведро и недоуменно покачал головой:

– Больше не зачерпывается.

Течь прекратилась. Пайолы водрузили на место, Павел Емельянович выставил на стол свою схоронку, Ванек с полбуханкой хлеба и куском колбасы отправился на руль, а Серов торжественно провел Зою в каюту. Еще недавно зеленоватое, лицо Зои заметно порозовело, держалась она как заправская морячка.

– Рулить я, кажется, научилась, – сказала она. – Но что-то у вас подозрительно торжественная обстановка. Что отмечать будем? То, что больше не тонем?

– Видишь ли, – нерешительно начал Серов, но, взглянув на Гудзя, внезапно поменял тон. – Павел Емельянович рассказал, что когда-то, а точнее, в 1910 году, корабль наш носил имя «Император» и перевозил на царскую яхту «Штандарт» самого Николая Второго и его семью. Николай находился на палубе, а императрица с дочерьми и наследным принцем Алексеем располагалась в этой каюте. Потрясающая история, верно? Словно сам себя ощущаешь в те времена.

– Здорово. И ты собираешься писать об этом?

– Писать мне об этом никто не позволит. Но представить себе, вообразить тебя в королевском платье, во всем величии… Это я могу. А ты?

– Вообразить? Наверное, – вдруг пересохшими губами прошептала она. И уже тверже, изменившимся вдруг голосом повторила:

– Могу.

Плечи Зои расправились, подбородок поднялся выше, заблестевшие новым светом глаза смотрели ясно и твердо. Серов опустился на одно колено и смиренно опустил взгляд.

– Ваше Величество, позвольте мне, недостойному, в присутствии капитана этой замечательной яхты, предложить вам руку и сердце. Можете не отвечать мне прямо сейчас, но, прошу вас, в память об этом миге примите от меня этот скромный дар – монету с ликом самого государя императора, вашего батюшки.

– Я подумаю, – ответила она.

На борту «Штандарта» Николай оставил сопровождающих и прошествовал в свою каюту, чтобы, согласно протоколу, выйти к торжественному обеду в момент, когда все гости займут отведенные им места. Подуставший от сегодняшних церемоний контр-адмирал Нилов, лично ответственный за безопасность Николая, воспользовался случаем, чтобы также покинуть компанию и в одиночестве, в собственной каюте опрокинуть в ожидании обеда чарку-другую. А контр-адмирал Чадов задержался на «Императоре». Только на днях пришло сообщение о грядущей помолвке лейтенанта Басова с Наденькой, любимой племянницей Чадова, и контр-адмиралу не терпелось узнать подробности. Инициативный лейтенант ему нравился, и он охотно поспособствовал бы продвижению молодого человека по службе, но теперь, в свете отношений лейтенанта с Наденькой, это могло быть неверно истолковано. Басова, однако, нигде не было видно. В рулевой рубке шкипер что-то выговаривал двум, очевидно, проштрафившимся матросам. Вспомнив, куда незадолго до швартовки влетел лейтенант, Чадов отдраил задвижки машинного отделения и распахнул дверь. Басов, сгорбившись, сидел на палубе. На парадном мундире офицера ворвавшийся в машинное отделение луч солнца высветил масляные пятна.

– Что это с вами, голубчик? – возмутился контр-адмирал, стараясь, чтобы его голос звучал как можно строже. – Я только что собирался похвалить вас за прекрасную идею обойти яхту по кругу, а вы предстаете в таком неподобающем виде! Вы что, пьяны? Переоденьтесь немедленно!

– Так точно, господин контр-адмирал, – ответил лейтенант. С металлических пайолов он вставал медленно и неохотно, тщательно пряча в правой руке револьвер, который так и не успел донести до виска. – Виноват. Я по долгу службы должен был проверить машинное отделение и…

– И слушать, голубчик, ничего не хочу!

– Сейчас еще по одной – и пойду начищу капитану «Верного» морду!

Ванек сглотнул водку из граненого стакана, отвалился внезапно на койку и захрапел. Чистить морду, впрочем, было уже поздно. Серову тоже хотелось сказать Пахомову пару ласковых – хотя бы о том, что порядочные люди в подобной ситуации как минимум стреляются. Но ТЩ стоял пришвартованным у причала на Неве, откуда его вот-вот должен был забрать речной буксир, чтобы уже на жесткой сцепке довести до Новой Ладоги. «Верный» ушел, и капитан его «забыл» заглянуть на ТЩ, чтобы попрощаться, а тащиться в Новую Ладогу на встречу ветеранов Серову хотелось меньше всего. В конце концов, недостающие детали в любом очерке или репортаже легко дополнить собственным воображением.

Гудзь, Серов и Зоя сдвинули стаканы с остатками водки. На донышке Зонного стакана выделялась серебряная монета, и выпить девушке предстояло до дна, чтобы, как уверил их отставной шкипер, будущее молодых, согласно древней морской традиции, скрепилось нерушимой морской связью. И Зоя не возражала. А Серов, глядя на вновь четко проявившийся на опустевшем дне профиль императора, подумал, что обязательно раскопает и напишет, пусть даже в стол, настоящую историю катера «Императоръ». Но пока эту мысль застилала более насущная проблема: как использовать вполне законные командировочные основания и снять номер в ленинградской гостинице, точнее, конечно, два номера, иначе бдительная коридорная никак не позволит Зое остаться у него после одиннадцати вечера.