Силою громов. Трилогия - Алексей Михайлович Голиков

над костром, из земли вырвался огонь. Это выглядело, будто адские языки пламени вышли под давлением из самой преисподней, устремившись мощным потоком вверх. Всхлипы колдуна сменились воплями, когда за секунды его тело вместе с душой стали прогорать.

От увиденного чародеев охватил ужас. Все остатки храбрости и героизма, с помощью которых они намеревались атаковать лесоруба, будто растворились в воздухе. Гордость сменилась на стыд, сила – на безнадёжность, а мужество перешло в желание спастись бегством. Горем обернулось их ремесло и стремление угодить дьяволу: с грохотом разверзлась земля под ногами, пламя окутывало их одеялом, собственные вопли надрывали их глотки. На этой войне не берут в плен. Не ждать здесь пощады. Тут нет места надежде. Ибо Благоев подобен волне, стремящейся поглотить берега. От него не укрыться и не спастись. Подобно урагану, сокрушает он преграды. Он словно зной, что обращает в бегство живое. И сравним лишь с утёсом, который ничем не прогнать.

Крики и стоны, вызванные нестерпимой болью от увечий ведьм и колдунов, для остальных прозвучали сигналом. Их вой был так громок, что услышал его сам Вельзевул. Как воевода испытывает страх перед звуком барабанной дроби неисчислимого вражеского войска, так и демон усомнился в своём могуществе над лесорубом. Ведь даже перед его хитростью он был неуязвим. А потому ещё не раз бес услышит эту дробь.

Глава 11

С тех пор Гавриил блуждал по Европе с востока на запад и с запада на восток. Вместе с Никколо брели они в поисках людей, состоящих на службе у тьмы, тех, кто высокомерно называли себя чародеями, магами, волшебниками. Почти каждый мнил себя спасителем. Большинство источали надменность. И все как один были убеждены, что являются хранителями тайны, отворяющей двери в сокровенное. Излечивая одного от проказы, они своим поганым существом отравляли жизнь троим, уже не говоря о том, что душу больного приближали к огню геенны.

И потому, когда являлся к ним Благоев, они в ужасе и отчаянии забивались по углам, страшась ответственности. Им не помогали ни магия, ни мнимая власть над тьмой, ни заслуги перед дьяволом, чтобы не то что одолеть, а хотя бы утаиться от Гавриила Благоева. Лишь их мольбы и слёзы вызывали на мгновение чувство жалости у него. Но лишь на мгновение…

Тем временем болезнь разрасталась всё больше. Она уже не шла по пятам за лесорубом. Теперь случалось чаще так, что он приходил в уже поражённые эпидемией поселения. И зрелище, что представало перед ним, было ужасным.

Люди, мучимые галлюцинациями и болями, вопили так громко, что порой казалось, над этим местом гулом виснут в воздухе душераздирающие стоны. Жителям таких селений, пораженных заразой, в бреду иной раз кажется, что к ним снисходят ангелы или святые. Иногда являются и бесы, а когда и умершие родственники. Инфекция будто воодушевляла фантазию, преобразовывая её в иллюзию. И всё бы ничего, да только случалось часто так, что персонажи тех видений обвиняли в колдовстве людей. Якобы они распространители болезней. И ситуация в видении давала наяву свои плоды… Церковь не успевала обрабатывать жалобы с доносами. Святая инквизиция была подобна псам, сорвавшимся с цепи…

Тогда наступило страшное время, когда люди в страхе за свои шкуры рвали друг друга, когда самые светлые чувства извращались, обращая любовь в блудодеяние, а дружбу – в корыстолюбие. Казалось, что мир уже не сможет выбраться из мрака. И тогда все решили, что вот он, Конец времён.

Но, к счастью или к сожалению, на этом ещё ничего не кончилось. Мор никого не щадил. Акр за акром чума опустошала земли. Не помогало ничего: ни лекарства, ни молитвы. А те, которых ещё не успевала охватить зараза, погибали от вражды, попытки поживиться или же становились жертвами людей, мимо которых Гавриил не мог пройти. Когда на них падал его взор, он не мог заставить себя ждать, пока их настигнет кара.

Это было два класса людей. Первые – члены святой инквизиции. Это те, которые боролись с колдовством. Те, что подвергали гонениям тех, кто с Сатаной был в сговоре. Только, пролив море крови, и капли не оказалось той, что виновна. Отлавливая людей из таких глупых соображений, как цвет глаз или клевета соседа, они проводили допрос, пытаясь выведать причастность к силам тьмы. И там под давлением пыток человек ломался… От таких зверских истязаний он либо умирал в мучениях, либо соглашался со всеми обвинениями, после чего его ждала казнь.

Это был первый из двух типов людей, что более всего ненавистен Благоеву. Вторые же менее известны, но в безжалостности им не было равных. Это не орден, не каста, а, правильнее говоря, сборище отбросов. Этот подвид человека наблюдался не только в Европе. Но в ней их было больше, чем где-либо. Эти люди являлись как вне закона, так и пользовались спросом у знати. На испанский лад их называли компрачикосы. А занимались они торговлей детьми. Сначала они их скупали в малом возрасте из бедных семей или у рабовладельцев. А после меняли им внешность. Делали операции, обезображивая лица. При помощи приспособлений выгибали суставы в обратную сторону, останавливали рост. Их мастерству не было предела, ведь спрос порождал предложение. Как ни странно, многих интересовал этот товар. Например, цирк уродцев был часто посещаем… Или же считалось престижным знатному человеку иметь у себя во дворце услужливого горбуна. Также изуродованные люди могли приносить много денег в качестве попрошаек, ведь изувеченным подадут больше монет. В то время человеку не были знакомы сострадание и жалость, потому и рос спрос на это ремесло.

Но, невзирая на ужас своих деяний, оба класса чаще считали себя набожными людьми. Одни – слуги Божьи, что до смерти мучают людей. Другие ходят в церковь на службу, не воруют, не лгут, честно заключают сделки, продавая богатеям изуродованных ими же детей. Видимо, лицемерна была тогда вся Европа…

И когда Никколо узнал, за какие деяния так безжалостно расправлялся Гавриил с этим подобием человека, то его посетили мысли:

– Почему люди творят такое беззаконие и сеют столь ужасные бесчинства? Что ими движет, когда вершат подобное?

– Они не знали, по какому пути идти к желаемому. И когда перед ними отворились двери, то ступили, невзирая на то, правильно ли это. Им плевать на остальных и мир в целом. Им важна собственная прихоть, и пусть даже чужая жизнь идёт в расход.

– И так нужно идти к цели?

– Сама цель указывает путь. Проблема в том, что не все